Мимо чего не прошел Владимир Путин на выставке вооружений

15 августа в подмосковном парке «Патриот» президент России Владимир Путин открыл военно-технический форум «Армия-2022» и армейские международные игры. Верховный главнокомандующий на месте намерен был изучить перспективные военные разработки, а специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников — многие другие, среди которых продукция УФСИН по Челябинской области, то есть бюст непосредственно Владимира Путина, оказалась не самой большой достопримечательностью.

Форум «Армия-2022» расположился на огромной территории, по количеству стендов совершенно затмив, например, как мне кажется, Петербургский международный экономический форум (ПМЭФ). По уровню организации — тоже.

И работу эту следует признать титанической. Достаточно сказать, что въезды в парк, где проходило мероприятие, находятся на расстоянии 6–8 км друг от друга. И в этот день они не пустовали, как и гигантская, сколько хватало глаз, парковка.

Одним своим краем она ближе всего прилегала к первому по счету павильону, и за нее шла основная борьба. Сюда как пылесосом втягивало огромное количество машин, которым некуда было деваться, прежде всего друг от друга, но понимали они это, конечно, только оказавшись нос к носу на крошечных пятачках плавящегося асфальта: военные, главные редакторы, послы, военные, опять военные... Каждой машине была предназначена своя парковка, все было заранее расписано, но все тут были умнее других и попадаться в ловушку собственных пропусков, паркуясь там, где полно мест, дураков не было. Сражались не на табельном оружии и не на нервах даже, а на водителях. Их было не жалко бросить в эту человеческую и автомясорубку.

Владимир Путин должен был появиться на центральной площади в 15 часов, и все понимали, что так не будет, просто потому что потому. Так и вышло: он появился раньше.

До этого торжественно вышли представители 32 участвующих в форуме стран. Под национальными флагами шли представители стран СНГ, Палестины (ну не Израиля же), Сирии («Отличаются особой слаженностью!» — комментировал диктор на весь полигон), Мьянмы («Пусть наши пожелания окрыляют их, готовых бросить вызов судьбе!»), Королевства Эсватини («Желаем спортивного везения!» — рокотал диктор, и было понятно: ведь больше рассчитывать им было не на что), Мали, Боливии, Никарагуа...

Что ж, случайных людей и стран тут, надо признать, не было. Только свои.

— Сегодня в ходе специальной военной операции,— отметил Верховный главнокомандующий,— наши воины вместе с бойцами Донбасса с честью выполняют свой долг, сражаются за Россию, за мирную жизнь в Донецкой и Луганской народных республиках, четко выполняют все поставленные задачи — шаг за шагом освобождают землю Донбасса.

Он голосом подчеркнул это «шаг за шагом», давая понять, что никто не торопится, но идет и идет,— чтоб это было понятно тем, кто понимает, а кто не понимает, тот поймет.

— В этом году в рамках форума порядка 1,5 тыс. отечественных организаций ОПК представят более 28 тыс. современных образцов продукции военного и двойного назначения,— продолжил господин Путин.— Возможности применения российского оружия и техники будут показаны здесь, в Подмосковье, на площадках Кубинки и Алабино, а также на полигонах всех воинских округов и Северного флота!

Я подумал о том, что расходовать показательный боезапас можно было бы поэкономнее, хоть и не сразу по назначению...

Закончив свою речь, Верховный главнокомандующий не спешил уходить. Заиграла музыка, зазвучали слова:

Мы защитники Родины нашей,

Патриоты великой страны!

И неважно, солдат или маршал,

Все пред боем своей клятве верны!

Владимир Путин стоял, опершись рукой о трибуну, и, похоже, собирался прослушать песню до конца. Песня ему нравилась. В ней были слова про патриотов, клятву, а главное — про великую страну.

В конце концов к нему подошел министр обороны РФ Сергей Шойгу и увел его со сцены. Уходил Владимир Путин нехотя.

Но его ждало еще изучение перспективных разработок. И к этому готовились. И выкатили что было и не было. Но господин Путин отчего-то не стал все это рассматривать. Все удивились.

А могли бы и дать песню дослушать.

А я решил рассмотреть содержимое четырех громадных павильонов. И я хотел не пропустить иранский стенд, но что-то он мне никак не попадался. И тогда я спросил проходившую мимо Россияну Марковскую, пресс-секретаря министра обороны, не видела ли она тут чего-то такого.

— Нет,— беспечно пожала она плечами,— но вот что я вам посоветую. Идите за этими людьми и придете куда хотите.

— Но почему за ними, а не за вами?..— едва успевал спросить я, невольно уже потянувшись за группой людей в форме и не успевая получить ответ от Россияны.

Впрочем, вскоре стало понятно, почему лучше было в данном случае идти за ними: в этом человеческом водовороте, по сравнению с которым центральный коридор ПМЭФа в день пленарного заседания казался безлюдным проходным двором, только эти люди могли привести меня по назначению, прямо в сердце иранского стенда. Это ведь были иранские военные.

Хотя по количеству всего такого ярко-зеленого в одежде их можно было спутать с какими-нибудь воинствующими экологами.

Конечно, тут всех интересовали беспилотники. Но, судя по всему, это были не те беспилотники. Те, которые, как предполагается, иранцы могут поставлять России, называются Shahed-191 и Shahed-129, а таких тут не было. Был тут один, явно в ненатуральную величину, но все-таки ударного типа, назывался Karar-3, и еще один, разведывательный.

Возле беспилотников никого не было, поэтому я подошел к молодому человеку, который стоял возле двух больших бомб. Но еще важнее было то, что молодой иранец, как выяснилось, знал русский язык.

— Эти бомбы для беспилотников? — прямо спросил я его.

— Конечно! — с неподдельной радостью ответил он.

Радовался он, наверное, тому, как правильно я все понимаю.

— Правильно я понимаю, что беспилотников, которые Тегеран хочет поставлять Москве, тут нет? — разведывал я.

Этот вопрос молодой человек предпочел перевести какому-то немолодому, подошедшему к нам. Тот долго думал и, казалось, искал кого-то еще более немолодого, чтобы перепроверить свой ответ, но потом рискнул и сам разведать в свою очередь:

— А вы откуда?

Я пояснил, и тогда он решился пойти дальше:

— А вы думаете, Иран хочет поставлять Москве беспилотники?

Я сказал ему, что он молодец, и тоже пошел дальше: было еще на что посмотреть.

Я понимал, что тут развешано и расставлено огромное количество полноценной боевой техники. Новая самоходная артиллерийская установка; аппарат, способный разбрасывать известные лепестки-мины на огромные расстояния; новые прицелы, зенитные ракетные комплексы... Все тут было.

Но почему-то я почти сразу наткнулся на чудо импортозамещения (как было анонсировано) — стальные унитазы производства НТЦ «Курс».

— Послушайте,— привлек мое внимание главный конструктор «Курса» Александр Лавров,— вы только послушайте! Восхитительная туалетная система! Может быть установлена на поезде, самолете, корабле! Требует малого диаметра трубопровода! Мы ведь привыкли к трубе 100 мм, а тут — всего 50!

— А этого хватит? — с сомнением спросил я.

— Проходимость, поверьте, не страдает! — воскликнул он.— Иначе наши системы уже не стояли бы на десятках тысяч составов!

Я с тревогой подумал о том, что, может, это она как раз и страдает (если установлена на десятках тысяч). Я уж не говорю о пассажирах.

— Не сомневайтесь! — заверил меня Александр Лавров.— Наши объекты стоят на многих федеральных трассах! На Красной площади!

Не замечал, вскользь подумал я.

— А кого вы можете сейчас потеснить? Заместить?

— Всех! — воскликнул он.— Jets, Норвегия... Zodiac, США...

— На Boeing стоят? — понял я.

— И на Airbus! — с торжеством подтвердил он.

Ну вот это же другое дело.

— Рынок,— говорил он,— открывается безумный, просто безумный! Настолько, что даже страшно подумать!

Хотелось посоветовать ему не думать.

— Собираемся оборудовать нашей системой полярный автобус! — неслось мне вслед, когда я уже отходил.— Срок обитаемости в автобусе — трое суток! И наша система будет работать не меньше! Ведь обитаемость предполагает положительную температуру!

И что никто по своей нужде из полярного автобуса не выйдет.

Неожиданно я увидел стенд «Военторга», продававшего всякие разновидности мороженого «Чистая линия», и это была уже очевидная альтернатива «Коровке из Кореновки» на МАКСе. Тут никто не хотел ни на кого походить. Но и отличаться тоже.

На стенде КНР изделия начинались, как мне показалось (может, просто со страху), с ракетного фрегата водоизмещением 4 тыс. тонн (слава богу, на телеэкране).

А беспилотники, подвешенные на нитях к потолку, летели на меня, такое впечатление, со всех сторон пчелиным роем.

Тут, на стенде КНР, царил отчего-то странный оптимизм. Китайцы все время громко смеялись, даже хохотали — так им было хорошо.

На соседнем стенде курсанты Оренбургского кадетского училища демонстрировали свою продукцию — шахматы, сделанные своими руками. На меня наибольшее впечатление произвели поделки из патронов — очень доходчиво.

Историю одной доски, раскрашенной разными цветными картинками, курсанты мне рассказали с особенным удовольствием. Кафедра физики, химии и биологии подарила им эту доску. И вот к ним приехал мастер одновременной игры и спросил мальчика, почему он за доской один (против мастера играли по двое). Мальчик не растерялся и сказал:

— Потому что никто не хочет играть за США!

Дело в том, что на его стороне доски кафедра физики, химии и биологии нарисовала Капитолий и Белый дом, и очень похоже. Так мальчик прославил свою доску и себя тоже. Да, ему не в чем было себя упрекнуть.

Но вот я наконец добрался и до основных экспонатов. Стенд УФСИН по Московской области предлагал военным свою продукцию. Заключенные шьют форму. От и до.

— От кроя до сдачи продукции,— пояснили мне на стенде.— Но надо получить профобразование. Курсы швеи — два с половиной месяца, а полный курс рассчитан на десять месяцев. Спешить-то ведь им некуда. Но главное, человек выходит полностью подготовленным.

— Выходит? — усомнился я.

— Не в том, конечно, смысле,— успокоили меня двое в невоенной форме.— В том смысле остается.

Мужчины рекомендовали мне перейти к следующему стенду. Это был стенд УФСИН по Челябинской области.

И тут разбегались глаза. Здесь заключенные делали бюсты вождей. Ленин, Сталин, Берия... Путин...

Зэки отливали бюст Верховного главнокомандующего. И я видел результат своими глазами. Руководство колонии торговало этими бюстами. Да, жизнь всегда величественней, чем все, что можно придумать про нее.

— Ну а что,— пожал плечами Александр Мухортов, представлявший продукцию,— сначала изготавливается модель в 3D на компьютере, потом она вырезается из дерева, делается слепок, в который заливается металл... Ничего такого!..

— Но вот Сталин, весь черный, стоит 12 тыс. руб., а Путин, позолоченный,— тоже 12 тыс. Почему одинаково? — допытывался я.

— Да,— признал Александр Мухортов,— странно. Оба из сплава «чугун-алюминий», но Путин еще и позолоченный. Будем разбираться.

— А вот Чапаев! — нашел я.— 25 тыс.!

— Ну вы сравнили! — покачал головой Александр Мухортов.

— А что такого? — переспросил я.

— Это ж бронза! — втолковал он мне.

Я обвел взглядом собравшихся на стенде. Они мне показались грустными. Не то чтобы мрачными, а именно грустными. Даже у Чапая грустинка в глазах виднелась. Я подумал, что и делали их не очень веселые люди, может потому они такими и вышли. Поделился своими сомнениями.

— А вот Суворов есть! — предложил мне Александр Мухортов.— Вроде повеселее других... Правда, может быть, не очень похож...

— Да, скорее на Чехова смахивает...— признал я.— Причем на молодого...

— Не знаю...— вздохнул Александр Мухортов.— Я сам с колонии, не все тенденции чувствую... Может, вы и правы.

А я уж и не хотел быть правым. Я просто хотел в Москву.

В Москву! В Москву!

Андрей Колесников, парк «Патриот»