Александра Ревенко о предстоящих гастролях в Петербурге, отношении к профессии и своих корнях

Саша Ревенко обвешана ярлыками, как чемодан завзятого путешественника наклейками: «Снежная королева», «инфернальная красота» — как только ее не называли! Но если вы думаете, что звезда «Содержанок» и «Звоните Ди Каприо!» — просто девушка с эффектной внешностью, сильно ошибаетесь. Саша с первой попытки поступила в Школу-студию МХАТ, девять лет была одной из ведущих актрис «Гоголь-центра» и музой Кирилла Серебренникова. В августе вместе с Театром на Бронной, где она сейчас играет как приглашенная актриса, Александра приедет с гастролями в Петербург.

— Вы показываете «Вишневый сад» режиссера Микиты Ильинчика. 20 и 21 августа, верно?

— И музыкальный трагифарс «Платонов болит»: я буду первый раз играть 18 августа в составе с Катей Варнавой.

— Какой из этих спектаклей вам дался сложнее?

— Не могу сказать, что мне что-то далось тяжело, потому что это моя любимая работа, и мне очень нравится репетиционный процесс. Нравится через материал узнавать себя, искать персонажа. Конечно, с «Платоновым» совсем другая история, потому что я ввожусь за максимально короткий срок. Я должна включиться в спектакль, и это другое качество работы — более захватывающее и с таким адреналином! Потому что понимаешь, что вот, скоро тебе уже выходить на сцену, а ты еще учишь танец, который вся труппа, все ребята давно знают. В общем, это классное ощущение.

— Вы занимаетесь театром с четырех лет. Да, возможно, сначала это было детское увлечение, но по факту театр в вашей жизни — более четверти века. Никогда не было желания все бросить и начать делать что-то другое?

— Может, только когда я училась в институте, когда что-то не получалось, от бессилия и обиды — скорее такое детское чувство,— хотелось все бросить. Но это быстро проходило. Потому что, конечно, я не вижу себя никем другим и в другой профессии.

— Ваш папа — психиатр, мама — психолог. Актерство — в принципе, та же психология?

— Конечно, в актерстве очень много психологии, особенно когда работаешь над ролью, потому что это работа с самим собой, со своей психофизикой, со своим внутренним миром, если можно так сказать. Родители, наоборот, меня направили с самого детства, это как раз была их идея — отдать дочь в актерское мастерство. Для того чтобы я могла проигрывать разные социальные роли, чтобы мне было проще жить. Задумка была такая.

— Они как специалисты разбирают ваши роли?

— Нет. Мы общаемся как дочка с родителями и родители с дочкой, без профессионального подключения.

— Вам в сентябре исполнится 31 год. Насколько вы чувствуете зависимость от мамы и папы?

— Сейчас чувствую, что выросла, чувствую себя самостоятельным человеком. И понимаю, что нахожусь в таком возрасте, когда уже я могу помогать родителям в каких-то вопросах. Для меня это очень важное ощущение.

— Известно, что у вас валдайские корни, а ваша прапрабабушка держала домашний театр.

— Это было не на Валдае, а с маминой стороны, в городе Козельске. Родные с Валдая — по папиной линии. Знаю, что прапрабабушке шили разные платья. Я не так много об этом знаю, к сожалению, не знаю, что она играла, но у нее был домашний театр и много разных шикарных костюмов.

— А вы сами отслеживаете историю семьи?

— Рассказывают и бабушка, и мама, и папа. Жена моего брата занимается генеалогией и тоже начала узнавать про историю нашей семьи в том числе. Я никогда не была в Козельске, но когда оказываюсь на Валдае, остро чувствую, откуда мои корни. Особенно когда папа рассказывает, где он бегал маленьким, где и во что они играли с друзьями. Я чувствую эту связь, когда мы приходим на сельское кладбище, где похоронены предки, когда я вижу дом, где рос мой папа,— конечно, есть ощущение причастности.

— Говорят, что с февраля театры заполнены на 100%. Что это одна из немногих площадок, где можно что-то говорить. Вы тоже наблюдаете подобное?

— Я сама стала ходить в театр с февраля намного чаще. Просто чувствовала, что мне хочется погрузиться в другой мир, что сейчас это такое важное, живое, эмоциональное подключение к таким же живым людям, настоящие чувства. Хотя до этого не ходила в театр, наверное, лет пять. А с февраля почувствовала острую необходимость и стала смотреть спектакли гораздо чаще. И полностью погружаться и как-то по-другому смотреть на действо на сцене.

— Есть также мнение (его высказал режиссер Андрей Прикотенко), что российский театр сейчас на огромном подъеме и по качеству с ним может соперничать разве что немецкий. Вы с этим согласны?

— Мне сложно сказать, я очень давно не была в Европе и не смотрела там спектакли, поэтому, честно, не могу судить и сравнивать — не было возможности никуда уезжать в последние несколько лет.

— Как вы провели эти февраль и март? Знаю, что многим артистам было сложно: необходимость входить в образ не дает прожить собственные эмоции в полную силу.

— Так сложилось, что я была очень занята в проекте: «Танцы со звездами» близились к концу, я была полностью погружена в них (Александра Ревенко и ее партнер Денис Тагинцев стали победителями зимнего сезона шоу.— «Ъ-СПб»). Было много задач, мы репетировали в Театре на Бронной «Вишневый сад», я еще играла в «Дяде Леве», переключилась на работу, что мне очень помогло.

— Как вы меняетесь как актриса?

— Я всегда к этому относилась как к игре, но игре очень серьезной, с полной отдачей и верой во все, что происходит. Чувствую, что с возрастом я все меньше боюсь быть собой. Не хочу быть кем-то другим, а хочу раскрывать какие-то свои качества, которые я узнаю, которые готова проявлять.

— Ваш педагог по истории мирового и российского кинематографа Галина Аксенова — еще и жена Вениамина Смехова, невероятно актуального и смелого.

— Да, верно.

— Как вы думаете, а вы сможете спустя годы позволить себе такую же актерскую, гражданскую смелость? Есть соображения по поводу будущего?

— Я чувствую, что становлюсь смелее, честнее по отношению к себе. Это очень сильно связано с работой: например, когда я училась в институте, очень важна была оценка педагогов. Грубо говоря, всегда хотелось получить пятерку, неважно, каким образом. Самое главное было — понравиться. А сейчас, наверное, самое главное для меня в роли — найти что-то в себе, что я еще не знала до того, как погрузилась в этот материал. Надеюсь, буду двигаться в этом направлении, также узнавать что-то о себе и просто быть собой, такая вот банальная фраза. Идти к своей самости.

— Присутствовали ли вы на недавнем прощании коллектива «Гоголь-центра» со зрителями?

— Я на нем не присутствовала, я ушла из театра несколько лет назад. Мне очень жаль, что так сложилось. Особенно я переживаю за ребят. Надеюсь, что у каждого из них все получится: закрытие «Гоголь-центра» меня правда очень печалит, и я переживаю, мы очень-очень давно знакомы, я очень всех люблю.

— Складывается впечатление, что, несмотря на провокационные роли, вы девушка застенчивая и не по-современному сдержанная. Вы отказались сниматься в «Плейбое». У вас не было романов в школе. Вы много лет поддерживаете отношения с одним и тем же человеком.

— Да, я очень сдержанная. Не знаю уж, с чем это связано. Как-то так получилось. Не могу сказать, что я застенчивая, но мои роли сильно отличаются от меня настоящей.

— Артисты сильно зависят от возраста. Вы боитесь стареть?

— Нет, я уже люблю старость. Несколько лет назад стала об этом думать. Я хорошо отношусь к старению. Я готова. Не вижу ничего страшного в том, что стареет внешняя оболочка, появляются морщины. И, конечно, это расширяет диапазон ролей. Знаете, с каждым годом трудности воспринимаются проще. Мне кажется, жизнь в старости будет лёгкой и интересной.

Наталья Лавринович