В Москве простились с Дарьей Дугиной

Во вторник в телецентре «Останкино» прошла церемония прощания с Дарьей Дугиной — дочерью философа Александра Дугина. Она погибла в результате покушения, которое, по версии следствия, было совершено украинской стороной. Корреспондент “Ъ” Александр Черных послушал, о чем говорили перед гробом представители власти, и обратил внимание, что они слишком уж часто призывали к «объединению».

Телецентр был оцеплен полицией и Росгвардией с раннего утра; рядом стояло несколько автозаков. К стандартным рамкам металлоискателей — все-таки режимный объект — добавился тщательный контртеррористический досмотр на входе во двор. «Упаковку с букета снимите, пожалуйста»,— строго просили полицейские, а затем действительно проверяли цветы.

Церемония прощания проходила в небольшом помещении — и там было не протолкнуться. Прежде всего, из-за десятков телекамер, которым пришлось выстроиться тесным полукругом. Операторы нацелили их на гроб, стоявший на некотором возвышении. Он был открытым.

Ближе к гробу распорядители выстроили «официальные» венки с лентами-триколорами — «От президента Российской Федерации», «От Государственной думы». Чуть подальше — траурные, от родных и близких Дарьи Дугиной. Здесь выделялись ленты «От "Черной сотни"» (националистическое книжное издательство.—“Ъ”), «От проекта "Тыл"» (помогает мирным жителям и военнослужащим в зоне боевых действий.— “Ъ”) и венок с обещанием «Не забудем, не простим».

Распорядитель церемонии попросил Александра Дугина произнести речь. Тот сначала отказывался, но потом все-таки подошел к микрофону. Обычно выступления и лекции господина Дугина проходят так, что никто до конца не понимает: всерьез он говорит или издевается над слушателями, троллит их, сплетая витиеватые кружева словес. Сейчас этого ощущения не было. Сейчас господин Дугин говорил как никогда ясно — и при этом растерянно:

«Я хотел воспитать свою дочь так, как я вижу идеал человека. В первую очередь это вера… Она все детство провела в православных лагерях, ходила в церковь… И это важно… С детства чуть ли не первыми ее словами, которым, конечно, мы ее научили (господин Дугин гордо выделил это "мы"), были "Россия"… "Наша держава"… "Наш народ"… "Наша империя"…»

Голос Александра Дугина задрожал:

«И она стала такой вот, идеальной… проходя через испытания, она стала гораздо лучше, чем мы сами… Мы не хвалили ее, а ей не хватало этого. Мы говорили: вот это [у тебя] недостаток, будь лучше, будь лучше, будь выше… Может быть, мы перестарались… Я рассказывал ей, что история — это битва света и тьмы, Бога и его противника. И что мы сейчас [находимся] в этом. И даже наша политическая ситуация, наша война — на Украине, но не с Украиной. Как много двуличия в нашей жизни, как много трусости — а она вот не была такой. Она была цельной, и ее путь — это какой-то невероятный аргумент… Самый страшный, может быть… глубокий, чудовищный, душераздирающий аргумент в ее правоте. В том, что так и надо! И не хотела бы она иной судьбы…»

Заиграла траурная музыка. Люди понесли цветы к гробу — и это были очень разные, но одновременно очень похожие люди. Байкеры в жилетках «Ночных волков»; немного «готичные» девушки и юноши в майках с логотипом Евразийского союза молодежи; православные бородачи в строгих черных рубашках или даже косоворотках; мужчины в камуфляже с шевронами ДНР… И просто обычные, совершенно не «субкультурные» люди — но на многих были значки «Z». И многие искренне плакали.

Распорядитель дал слово «общественному деятелю, меценату, основателю общества "Царьград"» Константину Малофееву. Тот говорил глухо, роняя короткие тяжелые предложения.

«Даша была воином. И она погибла не зря. Вот эти… — господин Малофеев сделал паузу,— люди, которые с нами воюют… Они не понимают, что русский народ состоит не только из тех, кто живет сейчас. Но и из тех, кто жил до нас. И тех, кто будет жить после. И с кровью наших мучеников мы становимся сильнее.

Такими мучениками стали для нас новомученики российские в 1920-е годы. Благодаря жертвенному подвигу за Христа которых живет современная Россия. Живет — и побеждает… И благодаря этой безвременной кончине нашей дорогой и любимой Даши мы обязательно победим и в этой войне».

Вице-спикер Сергей Неверов («Единая Россия») назвал Дарью Дугину «смелым патриотом». Он пообещал, что заказчики и исполнители убийства «ответят по полной». «А светлый путь, которым шла Дарья, еще больше объединит всех нас на освобождение русских городов, на борьбу с фашизмом и этим ненавистным режимом»,— пообещал депутат.

Затем слово взял новый лидер ЛДПР Леонид Слуцкий. «Прекрасная, светлая девочка. Эталон того поколения, которое идет за нами… — говорил он.— Сегодня невидимки, которые говорят по-русски, выглядят так же, как мы, убивают наших детей — не только на передовой, но и здесь, рядом с нами. И ответственность каждого из нас — чтобы подобных чудовищных трагедий больше не повторялось».

В своей речи господин Слуцкий обратился «к каждому эстонцу» (по версии следствия, убийца Дарьи Дугиной выехала из России именно в эту страну.— “Ъ”). «Сейчас речь не о негражданах, не о музее оккупации. Среди вас убийцы. Они должны понести справедливое наказание»,— сказал лидер ЛДПР. А затем перешел от внешней политики к внутренней. «Сегодня, выверяя все внутри себя тем, что оставила нам Даша… — голос господина Слуцкого стал громче и строже: — Вне зависимости от наших политических партий, веры, возраста… подход может быть только один! Одна страна! Один президент! И одна победа! А Даше — царствие небесное».

Это, конечно, прозвучало сильно. Но не так, как хотел бы господин Слуцкий, особенно сразу после слов господина Неверова про борьбу с фашизмом. Уж слишком завершение речи нового лидера ЛДПР напомнило нацистский лозунг «Один народ, один рейх, один фюрер».

Господин Слуцкий, кажется, и сам понял, что сказал что-то неуместное. И уже через несколько минут в фойе телецентра попытался объясниться перед телекамерами: «Мы имеем право на различные позиции… Но в главном мы должны быть едины как никогда ранее в нашей новейшей истории». А затем повторил: «Одна страна — и ее будущее. Один президент! И одна победа!»

Лучше, конечно, не стало.

С другой стороны, господин Слуцкий ведь сказал чистую правду. Президент действительно один. И страна одна. И судьба ее поставлена на одну карту.

А в зале к гробу подошел лидер «Справедливой России» Сергей Миронов. На лацкан пиджака он нацепил большой круглый значок — буква «Z» на желтом фоне. Значок был виден издалека, и сразу вспомнилось, как десять лет назад, в мае 2012 года, тот же господин Миронов вышел на трибуну Госдумы с большой белой ленточкой на том же самом лацкане. Тогда он так протестовал против законопроекта о резком повышении штрафов за несанкционированные акции. Теперь он говорил, что Дарья Дугина была «боец за независимость и суверенитет России, боец за светлое будущее человечества». Еще он назвал заказчиком убийства лично президента Украины Владимира Зеленского. «Как говорили наши отцы и деды, фашистская гадина должна быть уничтожена в своем логове,— сурово произнес Сергей Миронов.— Логово — это Киев».

Отцы и деды все-таки называли фашистским логовом совсем другой город. И сильно удивились бы таким поворотам новейшей истории.

Дождавшись паузы в торжественных речах, к гробу Дарьи Дугиной снова выстроилась очередь с цветами. И со стороны было видно, что ВИП-выступающим в пиджаках очень неуютно, когда мимо них проходят люди, надевшие вроде бы тот же самый значок «Z». Тот, да не тот. Какая-то ощущалась между ними разница. Какое-то напряжение витало в воздухе.

«Друг, единомышленник, боевой товарищ был убит,— взял микрофон художник Алексей Беляев-Гинтовт.— Удивительный ребенок удивительных родителей. Дарья погибла на войне… и лучшим памятником ей будет наша победа. Спаси Христос!»

«Я вспоминаю нашу последнюю встречу, когда ты со своей светлой энергией описывала, как перемещалась по катакомбам "Азовстали",— вспоминал художник, музыкант Африка (Сергей Бугаев).— Ты привезла оттуда невероятные материалы… сообщила о том, как это выглядит…»

Нельзя не отметить: сразу после убийства Дарьи Дугиной граждане Украины в соцсетях начали припоминать ей именно то выступление на телевидении, где она рассказывала о «музыке», которую «пели металлические листы» в подвалах «Азовстали» во время обстрелов.

«…Это убийство планировалось не из Киева, у них нет таких ресурсов… — продолжал господин Бугаев.— Во время последней встречи ты рассказывала, как далеко ушла в своих расследованиях серьезнейших вещей… Я не понимаю, почему она делала все это в одиночку, почему рядом не было автоматчиков…» Сменивший его у микрофона радиоведущий Сергей Мардан просто заявил, что Россия ведет «священную войну, войну со злом».

Полномочный представитель президента России в Центральном федеральном округе Игорь Щеголев зачитал соболезнования от Владимира Путина: «Подлое, жестокое преступление оборвало жизнь Дарьи Дугиной — светлого, талантливого человека…»

А потом и сам произнес речь: «Мы видим, чем заканчивается отмена культуры. Она заканчивается убийством и уничтожением. И философ Александр Дугин, и философ Дарья Дугина противостояли ровно этому. Они противостояли расчеловечиванию человека, его уничтожению. Превращению сначала в животное, потом — в машину-робота, потом — в отдельные составляющие, в пыль…»

Господин Щеголев, оказывается, тоже философ.

«Они делали это смело, мужественно, открыто. Делали это словом,— продолжал представитель президента.— И это слово не нравилось. И было найдено решение. И для оправдания этого решения был придуман миф: "философ Дугин вхож в высокие правительственные и властные кабинеты, и за это его можно и нужно убить". Они придумали миф — и сами его испугались. И пошли до конца, и совершили самым гнусным и подлым образом…»

Вот это было, пожалуй, даже жестоко — заявить в присутствии скорбящего у гроба Александра Дугина, что ни в какие властные кабинеты он не вхож. Что гибель его дочери стала последствием какого-то мифа. Но видимо, представителю президента России очень важно было прояснить этот момент.

В конце речи господин Щеголев зачитал наизусть «слова, которые были написаны в сорок втором году»:

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова,

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово!

Он, впрочем, не назвал автора стихов. А нелишне будет напомнить, что эти слова написала Анна Ахматова.

Губернатор Хабаровского края Михаил Дегтярев был необычайно серьезен. Он рассказал, что давно знал Дарью: «Мы вместе боролись за русский мир, еще когда слово "русский" не все могли произнести… И вот постепенно то дело, которым Александр Гельевич как философ занимался и занимается многие годы, стало главным делом. Защита России, русского мира, православия — вот наши идеи».

Кажется, в некоторые высокие кабинеты господин Дугин все же был вхож.

«Решение, которое принял наш президент, дать по зубам нацистскому режиму в Киеве и всем нашим врагам, единственно верное,— закончил выступление Михаил Дегтярев.— И наше дело правое».

«Дорогие друзья, соратники… — обратилась к собравшимся депутат Госдумы прошлого еще созыва, директор Института международных политических и экономических стратегий Елена Панина.— Мы должны эту гибель Даши понимать так, что мы обязаны сейчас объединиться. Нам хватит уже делиться: кто более патриот, кто менее патриот… Мы столкнулись с таким бесчеловечным, таким сатанинским злом, что только объединившись сможем справиться. Нам нужна победа не только на Украине. Не может быть вообще речи о том, чтобы какая-то часть, какой-то кусочек ее остался, потому что опять там это нацистское гнездо расцветет. Там должна быть полная победа… Но еще должна быть победа в наших душах, наших сердцах. И понимание того, что это зло, которое нам противостоит, мы должны победить только сообща…»

Она далеко не первая говорила сегодня про необходимость «объединиться» — и это начинало выглядеть откровенно странно. Людей в зале точно не надо было убеждать в необходимости «объединения». А если не их, то кого?

«Вы великий человек, вы великий мыслитель,— обратилась, наконец, госпожа Панина к Александру Дугину.— Миллионы людей идут за вами. И мы будем дальше продвигать те идеи, те мысли, которые в ваших трудах, в ваших работах…»

Все-таки двери очень многих кабинетов оказались распахнуты перед философом.

В самом конце выступил телеведущий Дмитрий Киселев. «Произошедшее невозможно было себе вообразить. Это качественное изменение в том виде, в каком сейчас идет… — господин Киселев не договорил, что, собственно, сейчас идет.— Ведь Даша не была никаким комбатантом. Она не участвовала в боевых действиях. Она была журналистом, соратником, последователем великого современного философа, продолжателем его дела. Конечно, это удар по семье — за те идеи, которые эта семья отстаивала. Это идеи евразийства в очень широком понимании. Где, конечно же, нет места никакому дикому русскому национализму. Да русские и не могут позволить себе национализм, являясь центром многонациональной державы».

Определенно не все в этом зале были с ним сейчас согласны. Возможно даже, с такими словами Дмитрий Киселев тут мгновенно оказался в глубоком меньшинстве.

«Именно против деления людей на сорта и выступает эта семья... — продолжал он.— Против того, чтобы одни имели право на свои школы, а другие нет. Против того, чтобы одни имели право на свою землю, а другие нет. Именно этот режим установлен в Киеве сейчас и поддерживается огромным числом стран, и целым блоком НАТО во главе с Америкой. Это на их руках вот эта кровь».

«Какой должен быть ответ России? — задал телеведущий вопрос, на который сам же и ответил: — С одной стороны, бескомпромиссная денацификация и демилитаризация Украины. Бескомпромиссные действия… Для нас этот трагический, немыслимый случай является поводом, чтобы объединиться. Для того, чтобы стать сильнее. И отбросить какое-либо двоемыслие, которое было еще до недавнего времени свойственно нам, русской интеллигенции… и которое не раз приводило к большим трагедиям».

Все-таки, поразительно много выступавшие говорили про необходимость «объединения».

А еще за всю церемонию никто, кажется, так и не произнес слово «спецоперация».

Все говорили просто — «война».