Выходят в прокат «Три тысячи лет желаний» Джорджа Миллера

На этой неделе выходит фильм Джорджа Миллера «Три тысячи лет желаний» — фантазийная адаптация новеллы Антонии Байетт «Джинн в соловьином глазу» с Тильдой Суинтон и Идрисом Эльбой в главных ролях. Рассказывает Юлия Шагельман.

К имени Джорджа Миллера навсегда прикипело название франшизы «Безумный Макс» — его самого яркого достижения, покорившего зрителей ревом мотоциклетных двигателей и романтикой постапокалиптических дорог еще в 1980-х. В 2015 году Миллер вернулся с неожиданным продолжением «Безумный Макс: Дорога ярости», в котором было еще больше скорости, адреналина и высокооктанового безумия — фильм выглядел так, как будто и создатели, и зрители (к их абсолютному восторгу) галлюцинируют, надышавшись бензиновых паров. Сейчас Миллер работает над приквелом, и неожиданный съезд с накатанной обитателями страшного техногенного будущего дороги куда-то на территорию «Тысячи и одной ночи», перенесенной в наше время, может показаться странным. Но ведь, кроме «Безумного Макса», Миллер снял еще и, например, «Иствикских ведьм» (1987), и продолжение истории поросенка Бэйба с его приключениями в большом городе (1998) — и пускай они особого зрительского энтузиазма не вызвали, но по крайней мере эти фильмы свидетельствуют, что самому режиссеру редкий жанр современной сказки совершенно не чужд.

Сказка, история, миф, легенда и то, как они передаются от одного человека другому, от одного поколения следующему, как запечатлевают течение времени, как сами меняются вместе с ним — вот главные сюжеты «Трех тысяч лет желаний» (к которым, раз уж речь о сказке, естественно, добавляется любовь). Не зря главная героиня фильма Алитея Бинни (Тильда Суинтон) — профессор-нарратолог, эксперт мирового уровня именно по анализу историй. Ее голос начинает повествование: моя история — правда, говорит она, но вы скорее мне поверите, если я расскажу ее как сказку. Эти слова сразу задают интонацию фильма, иронически подчеркивают ненадежность рассказчика, но заодно увещевают зрителя отбросить скептицизм и погрузиться в красоту образов и сюжетных хитросплетений совершенно бездумно.

Алитея, которая давно предпочла комфортное одиночество и научные штудии романтическим приключениям (о них куда покойнее читать в изучаемых текстах), прилетает в Стамбул на очередную конференцию. Все ее пребывание здесь расчерчено по знакомым маршрутам: аэропорт, отель, в котором ее селят в тот самый номер, где Агата Кристи сочиняла «Убийство в "Восточном экспрессе"», университетская аудитория. В этот раз, правда, ее академическое спокойствие слегка нарушено с самого начала: специалистке по сказкам везде мерещатся сказочные существа, которых больше никто не замечает, отчего голова у нее в самом буквальном смысле идет кругом. Однако запланированное расписание незыблемо, и после лекции Алитея отправляется с обязательным визитом на Большой базар. Там, в лавке знакомого продавца, среди всяких антикварных диковинок она обнаруживает неказистую стеклянную бутылочку, которая сразу чем-то западает ей в душу. На следующее утро Алитея старается отчистить ее от копоти, начинает тереть слишком сильно и…

Тут не надо быть нарратологом, чтобы догадаться, что произойдет дальше. Из бутылки появляется джинн в облике огромного Идриса Эльбы, занимающего собой всю комнату, сообщает, что просидел в заточении много сотен лет, и предлагает Алитее исполнить три ее желания в обмен на свою свободу. Но ученую не проведешь: она прекрасно знает, что такой нарратив обычно не заканчивается ничем хорошим для того, кто делится своими желаниями. Да и желать ей нечего — у нее и так есть все, что ей нужно. Джинн таким подходом несколько обескуражен, но не сдается: он уменьшается до все еще крупных, но не грозящих отелю разрушением габаритов и решает рассказать Алитее свою историю. В ней будут царица Савская и царь Соломон, Сулейман Великолепный и Мурад IV, дворцы, пески и моря, волшебные снадобья, верблюжьи караваны, войны и научные открытия, тайны и заклинания. Ну и любовь, разумеется.

Рассказ джинна, в котором находится место и романтике, и юмору (иногда довольно грубоватому, как положено в старой сказке), и печали, течет плавно и, несмотря на то что все повороты в нем хорошо знакомы любому, кто хоть раз в жизни слышал хоть одну сказку (Алитее, разумеется, не составляет труда предугадать некоторые из них), все равно завораживает. Заданная изначально фантастичность сюжета и обстоятельств позволяет Миллеру не стремиться к этнографической точности — он разворачивает на экране мир волшебного Востока, никогда не существовавшего в реальности, населенного видимыми и невидимыми духами и роскошными красавицами из султанских гаремов.

Но в этом визуальном роскошестве спрятаны, и даже не слишком глубоко, размышления о серьезных вопросах — свободе выбора, страхе по отношению ко всему чужому и непонятному, границах, за которыми желание переходит в насилие, а отказ от желаний — в апатию и безразличие. Миллер, как Шехерезада, заворачивает вечные темы в достаточно увлекательную форму, чтобы его хотелось слушать еще и еще. Несмотря на все раскаты постколониальной критики, старый добрый западный ориентализм в очередной раз оказывается для масскультуры незаменимым магическим средством.