«Брак»: Бергман по-английски

На BBC One вышел мини-сериал «Брак» с Шоном Бином и Николой Уокер, который гораздо ближе по духу к бергмановским «Сценам из супружеской жизни», чем официальный ремейк, снятый HBO.

Текст: Татьяна Алешичева

Двое немолодых супругов, Йен и Эмма (Бин и Уокер), возвращаются домой после отпуска в Испании. В аэропорту они привычно, без ожесточения спорят о какой-то ерунде: «Пришлось отдельно заплатить за кетчуп, представляешь!» «Жуткое крохоборство. А ты взяла мне картошку?» «Нет, у них были только чипсы». «Но ты даже не спросила? Я бы для тебя спросил!» «Послушай, но ты же все равно их съел. Мы что, теперь будем ругаться из-за картошки?»

Потом мы последуем за ними к отцу Эммы, который явно недолюбливает Йена. И к Эмме на работу, где коллеги фальшивыми голосами будут справляться об отпуске и хвалить ее новый пиджак, купленный в интернете. Пойдем вместе с Йеном в спортзал, где он будет неловко и без определенной цели оказывать знаки внимания симпатичной девушке у стойки регистрации, а та решит, что этот пожилой дядька к ней пристает. И так далее, и тому подобное. Шаг за шагом, как сыщик, приставленный следить за подозреваемым, как вуайер, прилепившийся к объекту своего наваждения, мы следуем за супружеской парой, с которой ничего особенного не происходит.

Когда-то Хичкок объяснял Трюффо, что кинематограф — искусство экономное, и чтобы показать, что человек вышел из дома, вовсе не обязательно снимать весь процесс: как он встал, подошел к двери, дернул за ручку, вышел, закрыл ее за собой. Но в сериале британского сценариста Стефана Голашевски именно это и происходит: он полон избыточных деталей. Всякий раз, когда Эмма с Йеном, вместе или порознь, выходят из дома, камера несколько минут по-собачьи преданно топчется рядом с ними в прихожей. А вот оба они независимо друг от друга подбирают на улице чужой мусор и аккуратно складывают в урну — и тут замечаешь: как они похожи! 27 лет брака — это не шутка, это долго. Но где же драматический конфликт?

Конфликт запрятан где-то между строк. В рецензиях на сериал британские обозреватели пишут: «герои все время говорят совсем не то, что по-настоящему имеют в виду» или «невысказанные слова имеют больший вес, чем сказанные вслух». Привет, ребята, это такая штука из Чехова, называется «подводное течение». Вот поэтому нам так долго показывают незначительные на первый взгляд детали. Например, семейный обед: приемная дочь Джессика (Шантель Алле) приводит к Йену и Эмме своего образцового бойфренда, все чинно ужинают, обмениваясь дежурными фразами, но в итоге становится совершенно очевидно, что про этого ее парня надо снимать другой сериал — в духе знаменитого «Ты» о серийном манипуляторе-маньяке. Тут даже хочется вмешаться и сказать ей: беги от него, девочка, пока не поздно!

Кстати, Джессика чернокожая — очевидно, что она приемная дочь. Но комедиограф Голашевски, впервые зашедший на территорию драмы, ничего не объясняет заранее, просто показывает. Например, в эпизоде, где Йен и Эмма сидят у могилы,— то, что их родной сын когда-то отчего-то умер, не подается с непременным в таких случаях драматическим надрывом, а тихо проговаривается в потоке речи, но от этого сцена становится оглушительной. Вот Бергман, например, так умел препарировать семейный вопрос, что из какого-нибудь незначительного и бесконфликтного супружеского диалога становилось понятно, что эти люди пережили или еще переживут какую-то катастрофу.

В этой истории, в этом сценарии так все увязано, что надо просто дать себе труд это заметить и считать нужные смыслы. Вот Эмма идет с начальником обедать и стесняется сказать, что три лишних фунта за то, что тебе в салат добавят авокадо,— это дорого! (Герои Голашевского — всегда выходцы из небогатого среднего класса.) На самом деле такие вещи она могла бы сказать только Йену — как в той сцене, где они обсуждали дополнительную плату за кетчуп. И вот эта история с купленным в интернете пиджаком тоже очень характерна. «Где мой пиджак?» — суетится Эмма, собираясь на работу. «Какой?» — переспрашивает Йен, который остается дома, потому что сам недавно потерял работу. «А что, у меня их десяток?»

Вот поэтому Эмма страшно старается, горит на работе, поддерживает свою невеликую, но стабильную карьеру. А что ее начальник Джейми (Генри Ллойд-Хьюз) — мерзкий хлыщ, тоже становится ясно почти сразу из каких-то незначительных деталей. В таких случаях говорят, что это написано у него на лбу. Про Эмму он потом скажет за глаза: «эта ужасная старуха и ее кошмарный муж». Сам ты кошмарный. Эмма не может об этом знать, но однажды она в запальчивости скажет Джейми, будто возражая на его злословие: «Ты не знаешь, какой на самом деле Йен. Он хороший человек!» — и повторит слово «хороший» еще раз.

И тут как-то веришь ей на слово. Тот самый Шон Бин, про которого мы знаем, что это Боромир и Нед Старк, в этой роли вдруг становится совершенно неотличим на вид от какого-то пыльного дядьки, каких полно. И говорит он все время какие-то банальности, и ругается с ней из-за картошки, но иногда становится понятно, что все это не всерьез: «Ты меня не слышишь!» — «Да я единственный человек на планете, кто ловит каждое твое слово». Ни один британский обозреватель почему-то не упомянул Бергмана, а ведь финальная сцена сериала, где Йен и Эмма лежат обнявшись, повторяет знаменитый финал «Сцен из супружеской жизни». Эта история точно о том же — как скажет в финале Эмма: «Я вечно копаюсь в этом мире и хочу что-то найти, но нахожу лишь тебя».

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram