Максимилиан Бюссер, MB&F

В Женеве Максимилиан Бюссер устроил небольшую выставку, показав все двадцать калибров, разработанных MB&F за 17 лет существования. Начиная с Horological Machine No.1 и до представленного во время Geneva Watch Days нового LM Sequential EVO, первого хронографа марки.

— Когда вы смотрите на эту линейку сложнейших и страннейших калибров, что вы видите?

— Вот мои семнадцать лет счастья и кошмара.

— Часы MB&F такие разные. Что их объединяет?

— Мое неудержимое желание собой гордиться. Именно поэтому я продолжаю то, что начал делать семнадцать лет назад.

— Ваши часы отрывают с руками, и тем не менее вы сохранили целую историческую коллекцию. Она стоит сейчас состояние.

— Мы всегда сохраняем одну модель из каждой серии. Во время работы в Harry Winston я этого не делал и страшно потом сожалел. Даже когда компании были нужны деньги, я все равно не соглашался продать последний экземпляр. Они все у нас есть. В сущности, мне нечего больше предъявить, если меня спросят: а ну-ка, что ты все это время делал?

— Вы представляли семнадцать лет назад, что так и будет?

— Нет, я отдал все мои деньги, собрал своих друзей, и все, что я мог тогда предложить, это чертежи HM No.1 и отчасти HM No.2, которая, кстати, вышла в итоге совсем другой. Не было ни производства, ни M.A.D.Gallery, ни наград на Женевском гран-при. И я плохо представлял себе цель, я-то думал, что она состоит в том, чтобы выпускать часы.

Теперь, когда мне уже 55 лет, я понял, что истинная задача — это путешествие сквозь время в правильной компании.

Ради этого я сейчас в Женеве, мне не нужны Geneva Watch Days, чтобы продавать часы, все продано на десять лет вперед. Но мне важно быть здесь, говорить с вами, с коллегами, видеть работы других.

— Двадцать лет назад вы были одним из участников удивительного «детского сада» часовщиков, из которого выросли сегодняшние «независимые», за работы которых платят миллионы.

— Нам всем уже за пятьдесят, а то и за шестьдесят: и Франсуа-Полю Журну, и Кари Вутилайнену, и Дени Флажоле, и Вианне Хальтеру, и многим другим из нас. Самый молодой — Феликс Баумгартнер, ему нет пятидесяти, но уже скоро. В течение двадцати лет мы делали неблагодарную и тяжелую работу, потому что у нас не было денег, не было бизнеса, не было славы, мы делали это потому, что любили это, и потому, что это было единственное, что мы умели делать в жизни и ни на что другое были не способны.

— Кто теперь за вами? Есть ли новые поколения?

— Десять лет назад мы говорили с вами, я очень был обеспокоен тем, что никто не идет следом. Нет, как говорят французы, «цветов на бетоне». Тогда появился только Реджеп Реджепи со своей маркой Akrivia. Но сейчас что-то стало происходить, сейчас вы можете ощутить движение почвы под ногами, этот самый бетон равнодушия дает трещины. Возьмите Флорана Леконта, профессора часовой школы во Франции. Его ученики взяли и выставили свои дипломные часы в соцсети и тут же были завалены заказами из Калифорнии и Сингапура.

— Многое изменилось за десять лет?

— Когда я начинал, мне были нужны ритейлеры. Мало было таких, которые меня понимали. Лишь некоторые, например, российские Mercury, нас поддерживали, знакомили с журналистами. Сначала меня не пропускали дальше приемной, мне даже не предлагали сесть: спасибо, до свидания, дайте пресс-кит — и его едва доносили до корзины. Я существовал как будто бы на необитаемом острове, глядя на горизонт, вдруг кто-то появится, может быть, ему понравятся мои часы. А теперь эти ребята, только окончив школу, получили по полсотни заказов, напрямую, без посредников. Им везет, не надо обивать пороги, как это приходилось делать нам.

— Правда ли, что вы наконец-то решили расширить производство?

— До последних лет я не допускал мысли о том, что компания будет расти. Я хотел во что бы то ни стало сохранить дух стартапа. И еще я не хотел, чтобы моя команда думала, что они зарабатывают деньги для меня. Мне не нужны лишние деньги, меня устраивает моя зарплата, хотя она до сих пор и вполовину не так велика, как та, что была у меня в Harry Winston. Но теперь с таким количеством заказов мы не можем оставаться такими же, какими были. Это невозможно, рост не удержать. И я понял — если искусственно сдерживать рост, то это плохо влияет на людей. Если вы не растете, у вас нет денег, чтобы их инвестировать в проекты. Команда ждала этой новости и обрадовалась: больше работы, больше задач.

Из нашей мастерской в центре города мы переезжаем в старинный дом в женевском районе Каруж. Нам предстоит заново построить там работу и производство, и эта задача мне очень нравится. Предприятие — это как часовой механизм. Если я знаю, как работают часы, почему бы не спроектировать нашу новую жизнь на ближайшие годы.

Беседовал Алексей Тарханов