Дэвид Хендерсон-Стюарт, «Ракета»

Британец Дэвид Хендерсон-Стюарт уже давно живет в России по московскому времени. Точнее, по петербургскому — вместе с группой западных инвесторов он взялся за возрождение Петродворцового часового завода «Ракета» в Петергофе. В Швейцарию на Geneva Watch Days 2022 он привез новые варианты самых популярных часов марки вроде Big Zero.

— Как нынешняя ситуация повлияла на работу «Ракеты»?

— Вы не первый, кто спрашивает, меняем ли мы нашу стратегию — нет, мы ничего не меняем. Заводу 300 лет, он пережил войны, революцию, перестройку, 1990-е годы, ковид. Многие предлагали нам: «Не пишите ничего по-русски на циферблате». Мы будем работать так, как работали. Стратегия простая — улучшить внешнее оформление, не поднимая слишком наши цены, уменьшить нашу коллекцию. Год назад у нас было 30 моделей, сейчас 20, а через год, наверное, будет 18.

— Но ничего не угрожает самым известным вашим моделям?

— Мы их сохраняем. Хороший пример — наши Big Zero. Мы поменяли немного корпус, циферблат. Гораздо красивее стал механизм. Это радикальный дизайн, но без китча, они очень хорошо продавались и продаются в Европе, хотя стоят больше €1 тыс. Каждый год на базе этой модели мы будем делать цветные вариации, впереди, к примеру, часы с синими цифрами и с синими циферблатами.

— Вы привозите часы в Европу? Вам не мешают санкции?

— Нет, мы продаем часы в Европе, у нас есть европейский склад и юридическое лицо, так что для нас в этом смысле ничего не изменилось — доставка дороже, это правда, но каждый месяц мы поставляем часы для продажи. Конечно, некоторые рынки для нас теперь менее благоприятны, но взамен мы открыли для «Ракеты» Ближний Восток. У нас появились точки продаж в Саудовской Аравии, Иордании, Бахрейне, Катаре, Кувейте. Мы начали работать в Индии. Им все равно, что происходит в Европе, они любят часы, у них много денег, они нас с удовольствием покупают. Мы не можем сейчас начать движение в Азию, хотя это было бы очень своевременно. Но у нас просто нет такого количества часов, какое для этого нужно.

— А сколько часов вы выпускаете? Мне говорили о трех с половиной тысячах.

— Я не хотел бы сообщать точные цифры, скажу, что мы хотим сейчас остановиться на 10 тыс. часов в год. Это достаточная для нас производительность, потому что, если делать больше, нужно расширяться или работать в две смены. Мы к этому не готовы.

— У вас есть свой собственный механизм. У других российских марок могут появиться проблемы с поставками западных механизмов. Вы не хотите сделаться главными русскими поставщиками базовых механизмов, занять для нашего рынка то место, которое для швейцарского занимает ЕТА?

— Нет, это не то, чего мы хотим, и это выше наших сил. Всем кажется, что мы большая компания, а мы остаемся маленькими.

— Сколько у вас людей?

— 130 человек, мощности завода ограниченны.

Но, конечно, если бы мы делали в два раза больше часов, то продавали бы в два раза больше часов безо всяких усилий.

Мы наконец-то нашли образ, который нравится всем. Раньше нам приходилось по-разному работать для российского рынка и для иностранцев. Теперь мы используем единый дизайн. Но мы просто физически не можем собирать механизмы для других, не потому, что вредничаем или нам безразлична судьба российской часовой промышленности, у нас просто нет таких ресурсов.

— Каким образом ваши часы появились на руке у президента Путина?

— А это другая линейка часов, не «Ракета». «Ракета» — советский бренд, он интерпретирует ценности советского периода, но нашему заводу 300 лет, и нам было жалко, что у нас нет часов, которые рассказывали бы про нашу историю, про наше императорское прошлое. И мы решили запустить новый бренд под названием «ИПФ» — «Императорская петербургская фабрика». Эти часы готовятся под заказ. У них корпус и детали из драгоценных металлов, полудрагоценных камней, они стоят дорого, их покупают у нас и бизнесмены, и политики, и вот они дошли даже до первых лиц государства, хотя никаких специальных усилий мы к этому, как вы понимаете, не прилагали. Эти часы стали началом важного партнерства с музеем-заповедником «Петергоф». Наш завод тоже находится в Петергофе, у нас один создатель, Петр I, и представители музея нам позволили использовать в оформлении принадлежащие им орнаменты, а мы восстановили для них солнечные часы петровских времен.

— Но механизм у ИПФ обыкновенный, такой же, как в «Ракете»?

— Да, но точность намного выше. Это делается за счет другой схемы сборки. У «Ракеты» она более индустриальная, а здесь часы собираются полностью одним часовщиком, который работает над ними две недели. У механизма особый декор, ротор из золота с ручной гравировкой. И конечно, эта специальная линия важна для нашего образа, она тянет «Ракету» вверх.

Беседовал Алексей Тарханов