Петербургские малые музеи осваивают «Искусство жить дома»

В четырех мемориальных музеях Санкт-Петербурга — доме Михаила Матюшина, мастерской Михаила Аникушина, музее-квартире Николая Римского-Корсакова и литературно-мемориальном музее Федора Достоевского — развернулся проект «Искусство жить дома», затеянный Северо-Западным филиалом ГМИИ. В течение месяца обычно неприкосновенный антураж этих музеев будет дополнен специально созданными работами петербургских художников, а также видеоартом из собрания Пушкинского музея. Рассказывает Игорь Гребельников.

Мемориальные музеи живут, как правило, особой тихой жизнью, которая сильно отличается от жизни большинства музеев, всеми силами стремящихся завлечь, развлечь и, разумеется, просветить зрителя. В них, как правило, тоже есть помещения для временных выставок, концертов, лекций и прочего. Но сердцевина этих музеев, их главный экспонат — тщательно (насколько возможно) воссозданный домашний антураж жизни и творчества того или иного писателя, художника, музыканта. Эти пространства реконструируют по сохранившимся фотографиям, мемуарам современников и советам наследников. Вся совокупность вещей — мебель, книги, предметы декора, посуда, одежда, обои, фотографии, картины — будто стремится удержать, а то и вернуть дух тех, кто здесь творил, любил, ел, спал, принимал гостей.

В общем, мемориальные музеи работают с довольно тонкими материями и оттого очень требовательны к зрителю — боже упаси пересечь оградительную веревку, прикоснуться к шкафу, присесть на стул! И вот с такими особо охраняемыми пространствами рискнули поработать кураторы ГМИИ Дарья Болдырева и Николя Одюро, пригласив современных петербургских художников, а также задействовав произведения видеоискусства из собрания музея. Для мемориальных музеев это тоже вызов, и согласились пока что только четыре из них, но в планах Северо-Западного филиала ГМИИ продолжить начатое дело. Впрочем, начато оно в Петербурге было еще в самом начале нулевых, когда фонд «Про Арте» стал проводить ежегодный фестиваль «Современное искусство в традиционном музее» (сейчас он приостановлен): тогда это было способом привить широкой публике вкус к актуальному искусству. Сегодня же, когда художественная жизнь все строже контролируется государством, проект «Искусство жить дома» смотрится весьма осторожной попыткой сохранить пресловутое искусство в публичном поле, ведь неспроста этим полем тут выступают, по сути, частные пространства.

Надо отдать должное художникам, постаравшимся в довольно сжатые сроки и, можно сказать, по заданию кураторов творчески обжиться в покоях великих. Так, в съемной шестикомнатной квартире Достоевского в доме в Кузнечном переулке (здесь писатель прожил последние годы, написал «Братьев Карамазовых») Александра Кокачева обратила внимание на зоологические мотивы в интерьере вроде канделябров с барашками или лампы с фламинго, а также на обилие «птичьих» фамилий и названий в его произведениях. Тема достаточно исследованная в литературоведении, а теперь и проиллюстрированная. На стенах детской художница разместила «портреты» птиц, в одной из комнат разместила скворечники, откуда доносятся птичьи голоса (это еще и отсылка к названию усадьбы Скворешники в романе «Бесы»), а на окна повесила портьеры, украшенные птичьим орнаментом. Другое произведение показывают в отдельном зале музея: на всю стену проецируется видео Таус Махачевой «Усилие», где человек тщетно пытается сдвинуть огромную скалу,— каким образом это перекликается с произведениями писателя, видимо, объяснят на арт-медиациях (такие запланированы в каждом музее).

Обстановка квартиры Римского-Корсакова в доме на Загородном проспекте (там композитор прожил последние 15 лет жизни и написал 11 опер) воссоздана максимально точно благодаря его потомкам, сохранившим мебель и прочие реликвии,— никаких следов того, что десятилетия после революции она была густонаселенной коммуналкой. Анна Мартыненко взялась наполнить некогда шумные апартаменты (композитор регулярно устраивал там музыкальные «среды») голосами известных певцов, но оригинальным образом. Художница воздает должное способности Римского-Корсакова видеть цвета тональностей — синестетике — и «воплощает» голоса Мравиной, Врубель-Забелы, Шаляпина и других оперных артистов прошлого в небольших абстрактных скульптурах. Каждая из них создана с помощью цифровой программы, которая учитывала параметры того или иного голоса (известного когда по подробным описаниям, а когда и по записям). Эти скульптуры расположены на неприкосновенных музейных стульях и ощущение живого пространства действительно создают. А вот видео Александра Пономарева — документация его перформанса «Баффинова фигура», где художник прикрепил себя к носу корабля, дрейфующего в море (его показывают на мониторе),— смотрится инородно в интерьере, хоть и призвано напомнить о том, что композитор был еще и морским офицером.

В доме Михаила Матюшина (сейчас это Музей петербургского авангарда), двухэтажной деревянной постройке на Петроградской стороне, обосновались работы Лизы Бобковой. Она исправляет несправедливость по отношению к художнице и поэту Елене Гуро, жене авангардиста, чье имя не отражено в названии дома. Стихи Гуро превращены в колышущуюся скульптуру из металлических колец, которая, по замыслу художницы, отзывается скрипу деревянных полов дома. А в интерьере, где есть замечательная подборка живописи супругов и хранятся многие мемориальные предметы, появились еще и композиции из найденного металлолома, переплавленного художницей,— они рифмуются с корнями деревьев, которые собирал Матюшин в 1920-е, превращая их в украшение своей квартиры.

Некоторым исключением в этом проекте смотрится мастерская видного советского скульптора Михаила Аникушина, в которой он работал с 1969 года. Хоть и не дом, но пространство весьма обжитое, населенное многочисленными памятниками (сейчас там еще проходит и выставка-погружение «Аникушин / Чехов», посвященная 35-летней истории создания памятника писателю в Камергерском переулке). Анна Слобожанина обращает внимание на то, что имя скульптора еще при его жизни было присвоено новооткрытой планете, и этот мотив «звезды удачи» становится главным в ее проекте. Скульптурная звезда помещена под стекло в глиняную яму, откуда брал рабочий материал художник. А портретная галерея — витрина музея, где собраны многочисленные эскизы и готовые работы Аникушина, задрапирована тканью с прорезями в виде звезд: пожалуй, так эффектно, как сейчас — в темноте, прорезаемой светом,— эти изваяния еще не смотрелись. Тут тоже есть монитор с работой современной художницы: перформанс Ольги Кройтор «Точка опоры», где она в течение двух часов стоит на высоком постаменте, таким рискованным образом как бы увековечивая саму себя,— еще один женский ответ многовековому мужскому праву выбирать себе объект изображения.