Финансовая стабильность: экономическая теория, проверенная на кризисе

В известной статье Грегори Мэнкью «Макроэкономист как ученый и инженер» высказывается мысль, что хороша та экономическая теория, которая имеет «инженерное» преломление. Это значит, что она может быть непосредственно применена для решения какой-то практической задачи экономической политики.

Совсем здорово, когда сам макроэкономист-теоретик способен покинуть свою башню из слоновой кости и сделать что-то полезное для реального сектора. Результаты новых нобелевских лауреатов по экономике — Филипа Дибвига, Дугласа Даймонда и Бена Бернанке — в полной мере удовлетворяют этому критерию.

На протяжении значительной части человеческой истории ростовщичество воспринималось как необходимое зло, с которым иногда стоит мириться, но которое вряд ли меняет мир к лучшему. Это отношение транслировалось на выросшую из традиций ростовщичества современную банковскую систему. Однако в 80-х годах прошлого века американские макроэкономисты Дуглас Даймонд и Филип Дибвиг продемонстрировали, что банки являются институтами, полезными для роста общественного благосостояния.

В своей работе «Банковская паника, страхование депозитов и ликвидность» Даймонд и Дибвиг показали, что коммерческие банки, заботясь о собственной прибыли, эффективно выполняют функцию выявления наиболее кредитоспособных заемщиков. Следовательно, банки способствуют тому, что кредиты достаются инвесторам с наилучшими перспективами. Это полезно для реализации востребованных долгосрочных проектов и, в конечном счете, для экономического роста.

Кредитуя долгосрочные проекты, банки оказываются уязвимыми для краткосрочных банковских паник — ситуаций, когда слишком много вкладчиков одновременно хотят обналичить свои депозиты. В таких случаях даже те банки, которые вели разумную политику и одалживали средства успешным фирмам, могут обанкротиться из-за недостатка ликвидных средств в конкретный день ажиотажа вкладчиков.

Равновесие, в котором такие банки прекращают свое существование, вряд ли можно счесть эффективным. Поэтому государство должно осуществлять меры, направленные на снижение вероятности паники. Именно работа Даймонда и Дибвига теоретически обосновала полезность обязательного страхования банковских вкладов. Сейчас такая практика кажется естественной, а ведь когда-то ее не существовало вовсе, и поэтому обрушения банковских систем случались чаще, чем в наши дни.

Другой пример действий, укрепляющих устойчивость банковского сектора,— это кредиты, которые центральный банк выдает коммерческим банкам, когда те сталкиваются с временным недостатком ликвидности. В этом случае говорят, что денежные власти выступают в качестве кредитора последней инстанции. Упомянув центральные банки, естественно перейти к достижениям третьего лауреата премии — Бена Бернанке, авторитетного теоретика и практика денежно-кредитной политики.

Прежде всего Нобелевский комитет отмечает, что Бернанке получил убедительные эмпирические подтверждения теории Даймонда и Дибвига на данных по Великой депрессии. Речь идет о работе «Немонетарные эффекты финансового кризиса, повлиявшие на распространение Великой депрессии», в которой Бернанке продемонстрировал, что уменьшение объема кредитования из-за крушения банковской системы стало одной из главных причин рекордно сильного экономического кризиса первой половины прошлого века.

Расчеты Бернанке показывают, что в условиях банковской паники наращивание денежной массы само по себе не стимулирует инвестиции, так как банки не решаются кредитовать долгосрочные проекты, накапливая вместо этого ликвидные активы на случай очередного набега вкладчиков. Так что без обеспечения финансовой стабильности мягкая монетарная политика не поможет преодолеть экономический спад.

После профессорских позиций в Нью-Йорке, Стэнфорде, Принстоне и Массачусетском технологическом институте Бернанке оставил академическую стезю, чтобы в 2006 году возглавить Федеральную резервную систему (ФРС) США. Здесь ему пришлось применить собственные научные результаты на практике, когда он боролся против мирового финансового кризиса 2008–2009 годов. Макроэкономисты согласны с тем, что последствия этого кризиса были гораздо более мягкими по сравнению с временами Великой депрессии. И что это смягчение в значительной степени обусловлено разумной монетарной политикой Бернанке.

Нобелевскую премию по экономике дают не за управление ФРС, а за научные достижения, но наглядная демонстрация действенности теории, конечно, добавляет шансов на успех. Тем более что упомянутая статья вовсе не единственный важный результат Бернанке в его карьере. Также он является автором серии работ о кредитном канале денежно-кредитной трансмиссии, где показано, как может работать монетарная политика в условиях так называемой ликвидной ловушки, то есть в ситуации, когда центральный банк не может стимулировать экономику при помощи снижения процентной ставки, потому что ставка уже равна нулю. Эти работы оказались чрезвычайно востребованы в первые десятилетия XXI века, когда в условиях низких процентных ставок Европейский центральный банк и ФРС США были вынуждены прибегнуть к нестандартным мерам поддержки экономики.

Другой важный вклад Бернанке — обоснование целесообразности использования режима инфляционного таргетирования, а также рекомендации по повышению прозрачности и подотчетности действий центральных банков в рамках этого варианта монетарной политики. По сравнению с 90-ми годами, когда были написаны работы Бернанке, количество центральных банков, использующих инфляционное таргетирование, увеличилось в несколько раз, и все они — в том числе и Банк России — действуют в русле его предложений.

Наконец, важно отметить, что Бернанке внес существенный вклад в популяризацию идей современной экономической науки, написав вместе с Эндрю Абелем отличный вводный учебник по макроэкономике. Учебник доступен и на русском языке, так что познакомиться со взглядами нобелевского лауреата совсем нетрудно. Всем советую.

Филипп Картаев, доктор экономических наук, заведующий кафедрой математических методов анализа экономики Экономического факультета МГУ имени Ломоносова