Карл-Фридрих Шойфеле о работе с сапфиром и чистом звуке

Совладелец компании Chopard Карл-Фридрих Шойфеле обожает ретроавтомобили, хорошее вино и воплощает собой образ довольного жизнью человека с широким кругом интересов: трюфельная охота в сезон, шале в Гштаде, коллекция современного искусства и дизайнерской мебели, сшитые личным портным костюмы, привезенные из Лондона расчески и ножи для конвертов. «Господин Шопар», как его однажды назвала одна нерадивая журналистка, в делах Chopard участвует давно. В юности придумал для бренда первую коллекцию спортивных часов, которые сам же потом носил на альпийских склонах, инициировал строительство собственной мануфактуры и запустил несколько линеек часов, которые сегодня прочно ассоциируются с брендом. В том числе L.U.C, названную в честь настоящего господина Шопара — Луи-Улисса, основателя компании.

Этим летом мануфактура Chopard, та самая, строительство которой инициировал Шойфеле, продолжает празднование своего 25-летия. Математика занятная. Бренд существует с 1860 года, семья Шойфеле приобрела компанию в 1963 году, а новейшая история началась, когда во Флерье появилось первое собственное производство полного цикла по созданию самых сложных и интересных моделей. Когда-то Карл-Фридрих сказал, что только наличие собственной мануфактуры поднимет престиж бренда в часовой индустрии. Так оно и вышло. К юбилею, чтобы престиж подчеркнуть, показали сразу три новинки — L.U.C Full Strike Sapphire в сапфировом корпусе, L.U.C Full Strike Tourbillon и L.U.C.Strike One.

L.U.C Full Strike Sapphire, выпущенные в пяти экземплярах, привлекли внимание прессы больше других моделей. Дело в том, что ранее компания уже работала с сапфиром: в 2016 году она предложила часы L.U.C Full Strike, гонги и резонатор которых были изготовлены из цельного сапфира. В новой модели не только гонги — часть калибра L.U.C 08.01-L, отмеченного сертификатом хронометра,— но и корпус, заводная коронка и циферблат полностью вырезаны из сапфирового блока. Это первые неметаллические часы, отмеченные клеймом «Женевская печать».

Карл-Фридрих Шойфеле рассказал «Коммерсантъ. Стиль», чего еще ждать от юбилейного года и как искали тот пронзительный звук гонга, который эксперты признали чистейшим.

Прежде чем поговорить о часах, я хотела бы узнать, как обстоят дела у Института качества Флерье, который вы когда-то основали, чтобы бренды могли тестировать свои часы в самых невероятных условиях?

Когда мы запустили Институт качества Флерье, я испытывал, пожалуй, чрезмерный энтузиазм. И хотя до сих пор считаю, что это было верное решение, мы столкнулись с проблемой — не все бренды захотели получать квалификацию во Флерье, потому что их мануфактуры расположены в других городах. Кроме того, тестировать часы приходится у нас на мануфактуре, фактически в стане конкурентов. Наш тройственный союз уже покинула Bovet, остались только мы с Parmigiani, но и этот союз ждет трансформация. Скоро об этом будет официально объявлено. Я по-прежнему считаю, что иного пути сертифицировать часы нет. Надо просто найти верную форму.

Ждем официальных новостей, а пока спрошу о коллекции L.U.C. Посвящение основателю прекрасно. Но вы не думали выпустить часы с вашими инициалами?

Поверьте, я не так-то и важен в этой истории. Ну и потом, не очень-то у меня подходящие инициалы для часового дела — линейка K.F.C. ничего, кроме чувства голода, не вызовет.

Прозрачные Full Strike Sapphire выполнены из сапфира. Материал сложный, но отчего-то крайне популярный в последнее время. Какие трудности возникли при работе с ним?

Для начала хочу подчеркнуть, что мы не вдруг решили сделать часы из сапфира, потому что это модный материал. За трендами мы не гонимся, увольте. Мы использовали сапфиры для моделей в 2016 году, и сделать корпус из сапфира было продолжением той идеи. К тому же сапфир усиливает звук — как рупор. Так что часы получились звонкие во всех смыслах. Видите, даже заводная головка здесь из сапфира. Это один из самых устойчивых к царапинам материалов, он обладает твердостью 9 по шкале Мооса, то есть почти такой же высокой, как у алмаза.

Это действительно единственные часы из неметаллического материала с Женевским клеймом.

Хотелось сделать швейцарский корпус от и до и не привлекать компании из других стран, съевшие на сапфирах собаку. Мы два года работали над моделью, и бывало, что нас охватывало отчаяние. В какие-то дни мы были готовы отказаться от идеи, если честно. Но в итоге нашли решения.

У меня сейчас родился один вопрос. Как думаете, можно ли оценивать высокое часовое искусство с точки зрения KPI (ключевых показателей эффективности)? Одна модель за два года, к тому же с вероятностью того, что от задумки придется отказаться. Если бы потребовалось еще несколько лет, вы бы продолжали?

Разумеется, продолжали бы. Никогда не сдавайся, учили меня. Всегда ищи подход к проблеме. Идея-то родилась из желания сделать что-то совершенно особенное. А квест под названием «Как обойти проблему» — приятное дополнение. Вы смотрите на гору и хотите взойти на нее. Что вы делаете? Ищете самый удобный, лучший маршрут. Даже если придется сделать несколько попыток. Так было и с нашим сапфировым корпусом, и со звуком репетира.

Оценивать высокое часовое искусство как индустрию достижений можно, но считать человеко-часы, потраченные на это достижение, на мой взгляд, неверно — это убивает ощущение полета.

В 2018 году на концерте скрипача Рено Капюсона вы осознали, что минутный репетир — своего рода музыкальный инструмент, который может вызывать эмоцию. Таким должен был быть и звук репетира — эмоциональным. Какую эмоцию вы искали?

Мне хотелось, чтобы звук был объемным и протяжным, проникающим в пространство и заполняющим его. Если есть наполненность, появляется эмоция. Мы долго настраивались, пробовали, искали. Большая часть времени ушла на решение этой задачи. Наконец гонг был сделан, и мы начали консультироваться со специалистами. Рено Капюсон — специалист по акустике и качеству звука, как и его брат, виолончелист Готье Капюсон. Я пригласил их исследовать звучание нашего репетира вместе с профессором Роменом Буланде, заведующим лабораторией прикладной акустики женевской Высшей школы инженерных наук (HEPIA).

Эксперты анализировали звук, который мы создали на мануфактуре. Измеряли его глубину, протяжность. И мы долго доводили его до идеала, регулировали силу молоточка, с которой он бьет по гонгу. Слишком сильный удар лишает звук мистики. Слишком слабый — протяжности. И вот однажды звук получился идеальный.

В безэховой, изолированной от любого шума камере профессор установил, что звучание минутного репетира Chopard характеризуется кристальной чистотой, мощью и гармонией. Жаль, что две другие модели оказались чуть в тени сапфировой модели, ведь они тоже прекрасны.

Кроме сложных часовых механизмов вы любите ретромашины и вино. Будет ли выпущено особое вино к юбилею?

Ваш вопрос натолкнул меня на мысль, раньше не приходившую мне в голову. Интересно. Мы этого не планировали. Винодельню мы взяли в управление десять лет назад, и, по сути, любое вино 2022 года будет посвящено юбилею мануфактуры. Продаваться оно будет в следующем году или даже через год. Так что время еще есть.

Беседовала Натела Поцхверия