Воронежский театр на сцене РАМТа

На сцене Российского молодежного театра состоялись однодневные гастроли Воронежского театра оперы и балета, организованные Росконцертом. В трех отделениях «Вечера современной хореографии» воронежцы представили антологию одноактных балетов и миниатюр, которая показалась Татьяне Кузнецовой проектом ближайшего будущего российского танца.

Импортозамещением воронежцы занялись задолго до всей страны. Впрочем, тоже поневоле: скромный бюджет фестиваля современного танца «Re:форма танца», впервые проведенного худруком Воронежского театра оперы и балета Александром Литягиным в 2019 году, исключал участие иностранцев. Российские же хореографы, тогда еще не избалованные ажиотажным спросом, ехали в Воронеж охотно и, распределив между собой танцовщиков, через месяц предъявляли на фестивале готовую продукцию. Все скромно убивали своих «зайцев»: авторы получали какую-никакую известность, артисты — новые навыки, телесные и ментальные, худрук — свежие постановки и шанс завлечь в театр молодежь, убежденную, что балет — это полный отстой.

В прежние годы казалось, что местные достижения так и не выйдут за пределы региона — их не включали даже в номинанты «Золотых масок». Однако в РАМТе воронежцы собрали аншлаг. Среди публики мелькали хореографы, худруки, продюсеры и директора столичных театров, вынужденные теперь выискивать отечественных авторов и исполнителей для пополнения собственных трупп и репертуара. И, надо признать, по качеству хореографии воронежский «Вечер современной хореографии» не уступал аналогичным программам столичных театров и фестивалей. Не в том смысле, что оказался выдающимся, просто на сценах Большого, Музтеатра Станиславского, на фестивале Context нынче можно увидеть и более слабые работы.

Не говоря уж об артистах. Молва об одаренной солистке воронежской труппы Диане Кустуровой собрала в зале опытных балетоманов: программу открывал ее сольный спектакль «Дева», поставленный Софьей Гайдуковой и Константином Матулевским на музыку Дьёрдя Лигети, Дэвида Ланга и Йоуханна Йоуханнссона. Последнего в России исполняли впервые, и, надо признать, звуковые ландшафты исландца оттеснили живую фигуру девы Артемиды на задний план. Дивное пение — на сцене кроме танцовщицы присутствует хор с затейливыми сооружениями из цветов и звериных морд на головах артистов — изумительно отладила дирижер Ольга Щербань. Замечательной же Диане — балерине высокой, длинноногой, мускулистой, как гимнастка, с худым чувственным телом и могучей энергетикой — досталась хореография довольно скудная и маловнятная. Вначале античная богиня походила на марионетку: ее конечности и торс постоянно подламывались, будто невидимый кукловод выпускал нити из рук, так что «кукле» самой приходилось восстанавливать целостность тела. Обретя наконец самодостаточность, продемонстрировав гибкость в ранверсе и отменный шаг в батманах, непримиримая богиня-девственница отчего-то принялась соблазнять мужской хор, принимая зазывные позы на полу и прижимаясь к хористам полуобнаженным телом. К финалу изнуренный хор (видимо, символизирующий флору и фауну) лег к ногам Артемиды-охотницы, так и не прояснив ни смысл сценического ритуала, ни роли в нем заглавного персонажа.

Незаурядный дар танцовщицы Кустуровой гораздо ярче проявился в коротком, незатейливом по замыслу и лаконичном по структуре номере Павла Глухова «Women». Диана в черном бархатном купальнике, мелкими шагами приближаясь из глубины сцены к рампе, явила максимальный диапазон женских чар: силу и гибкость, апломб и ранимость, сексапильность и целомудрие. Шесть номеров второго отделения — разные по качеству и стилю — подтвердили давнее наблюдение: эксперименты российских хореографов с танцевальными языками обречены на провал. Тело и телесность, исследованные на Западе вдоль и поперек за столетие с лишним, у нас были табуированы много десятилетий и за несколько постсоветских лет так и не изучены. Внешние же, наиболее доступные приемы, ухваченные нашими авторами на редких мастер-классах, ускоренных курсах или подсмотренные в интернете, прискорбно однообразны, особенно когда хореографы пытаются высказаться о чем-то высоком и неконкретном. И хотя воронежцы избегали абстракций, показывая номера преимущественно о противоречиях и недостижимости любви, ничего запоминающегося на этом поле создать им не удалось.

В итоге самой самобытной оказалась новелла белоруса Дмитрия Залесского «Обитель вечной надежды» — именно потому, что автор (и основатель собственной труппы D.O.Z.SK.I) рассказал человеческую историю на том незатейливом, несколько старомодном языке, которым изъяснялся наш современный танец лет 20 назад. Историю про семейную пару, запертую в жалком домике-вагончике; про мечты и их крушение, про отчаянные и бесплодные попытки мужчины вырваться на простор большой жизни и отчаянное, но небесплодное стремление терпеливой женщины удержать его в любовной клетке.

Второй путь, на котором наши хореографы и танцовщики чувствуют себя раскованно и уверенно,— это классический танец, осовремененный пластическими вульгаризмами и дополненный актерской характерностью. Именно в таком жанре — с яркими портретными вариациями персонажей, дуэтами-перепалками и финальным квартетом, в котором любовники по общему согласию меняются партнерами,— Софья Гайдукова поставила на музыку Алексея Айги «Арлекинаду. NEW». Артисты — виртуозная и лихая Марта Луцко, пластичный и прыгучий Иван Негробов, трагическая клоунесса Екатерина Любых и выразительный крепыш Максим Данилов — разыграли постсоветскую комедию дель арте с неподдельным удовольствием, оставив зрителей в убеждении, что современная хореография в России не просто существует, но и процветает.