Александр Данилов, директор департамента банковского регулирования и аналитики ЦБ

Как отразились регуляторные послабления на кредитных организациях и о работе с замороженными активами рассказал “Ъ” глава департамента банковского регулирования и аналитики ЦБ Александр Данилов.

— Сейчас банки пользуются рядом послаблений, большинство льгот действует до конца года. Какой эффект, по вашим оценкам, они обеспечили? Что планируется продлевать, а что прекратить?

— В самом начале кризиса мы оперативно ввели масштабный пакет регуляторных послаблений. В первую очередь зафиксировали валютный курс и стоимость ценных бумаг, чтобы банки не нарушили нормативные требования, в том числе по капиталу, из-за высокой рыночной волатильности. Также предоставили отсрочку по формированию резервов, хотя эффект от применения данной меры пока ограниченный и будет расти постепенно, по мере вызревания проблем.

Фиксацию валютных курсов и стоимости ценных бумаг можно не продлять. Мы оценивали: в моменте подавляющее большинство банков даже при полной отмене мер смогут соблюдать требования по достаточности капитала с надбавками.

Что касается послаблений по формированию резервов, то тут мы рассматриваем возможность продления на год с поэтапной отменой, как во время пандемии. Кредитный риск еще не реализовался в полной мере, банкам могут потребоваться дополнительное время и гибкость для адаптации.

Также продлим послабления по нормативу краткосрочной ликвидности, который применяется для системно значимых кредитных организаций (СЗКО). Параллельно разрабатываем более адаптированный для российской специфики норматив краткосрочной ликвидности, который хотим распространить на все банки, пересмотрев действующую систему регулирования ликвидности. Но он вступит в действие не раньше 2024 года, возможно, поэтапно.

— Будут ли вводиться другие послабления? Например, связанные с заморозкой активов на фоне санкций.

— С замороженными активами ситуация объективно сложнее: мы понимаем, что работа с ними будет долгой. Поэтому готовы дать банкам «рассрочку» на десять лет по урегулированию этих проблем. Банкам нужно будет равномерно снижать чистый (за вычетом резервов) объем замороженных активов. То есть нужно либо постепенно их резервировать, либо урегулировать, например, через взаимозачет требований и обязательств, если банки смогут договориться. Таким образом, мы даем банкам больше гибкости и стимулируем их к самостоятельному решению проблем с такими активами.

— Есть ли оценки объема замороженных активов? Какое влияние их резервирование может оказывать на банки?

— Цифры мы не озвучивали. В масштабах сектора они не такие большие, хотя могут быть значительными для отдельных банков. С учетом планируемого десятилетнего графика резервирования единовременного давления на капитал не возникнет, а прибыли банков будет достаточно для постепенного покрытия проблем.

— Какие пути самостоятельного решения банками проблем с замороженными активами вы видите?

— Общего рецепта для всех нет, каждому надо исходить из своей ситуации. Во-первых, по возможности осуществлять взаимозачет замороженных требований и обязательств перед недружественными нерезидентами. Много вряд ли получится таким образом вернуть, но пытаться стоит. Этот вариант скорее может работать для активов и обязательств, где контрагент один и тот же. К сожалению, в большинстве случаев средства заморожены в одних банках, а обязательства перед другими кредиторами, и двустороннего неттинга может не получиться.

Во-вторых, банки по новому закону сейчас могут выделять замороженные активы и обязательства перед иностранными кредиторами (даже если контрагенты разные) в самостоятельные юрлица, что позволяет избежать создания резервов и, по сути, снимает с банков юридическую ответственность за соответствующие обязательства. Тем не менее важно, чтобы банки продолжали осуществлять контроль за деятельностью таких компаний и не получилось так, что те станут бесхозными.

— Вы готовы дать послабления по резервам? Планируются ли льготы по капиталу, нормативам?

— Да, по достаточности капитала определенные послабления будут с учетом отмены льгот по фиксации курса и цены, в перспективе — и по резервам. Мы ожидаем, что банки отразят определенные потери, но облегчим их признание, временно отменив требования по надбавкам к достаточности капитала. Мы не можем допустить ситуации, когда значительная часть сектора будет вынуждена отказываться от кредитования. Это усложнит возможности компаний по структурной перестройке и негативно скажется на самих банках.

Большинство банков смогут соблюдать нормативы с надбавками даже при отмене послаблений. Но у некоторых, в первую очередь попавших под санкции и уже отразивших значительный объем потерь, могут возникнуть трудности с соблюдением надбавок. У других риски могут реализоваться позже.

Чтобы дать больше гибкости в управлении капиталом и поддержать кредитование, мы рассматриваем возможность обнулить с начала 2023 года надбавки для всех банков и установить пятилетний график (с годовым грейс-периодом) их постепенного восстановления. При выполнении льготного графика к ним не будут применяться требования о формировании планов восстановления капитала и не будут ухудшены оценки для целей определения риск-весов по межбанку. Взамен банкам, которые будут пользоваться льготами, нельзя распределять более 50% прибыли.

В целом же банкам нужно стараться как можно раньше выходить из послаблений самим, не дожидаясь их отмены, и адаптировать бизнес-модели к изменившимся условиям.

— Что регулятор планирует делать для стимулирования банками кредитования проектов, позиционируемых как важные, для адаптации экономики в целом?

— Мы хотим внедрить риск-ориентированные регуляторные стимулы для банков, которые финансируют приоритетные проекты, обеспечивающие технологический суверенитет и модернизацию экономики. Идея в том, что, способствуя экономическому росту, банки в конечном счете снижают собственные долгосрочные риски. В качестве стимулов мы рассматриваем возможность снижения требований к капиталу банков по кредитам на проекты развития.

— В чем будет заключаться риск-ориентированность?

— Во-первых, чем приоритетнее проект для развития экономики, тем более существенным может быть снижение требований. Это позволит не распыляться и сфокусировать поддержку на проектах, которые дадут наибольший экономический эффект. Правительство совместно с ЦБ уже работает над критериями таких приоритетных проектов.

Во-вторых, при определении размера послаблений мы будем учитывать кредитный риск: чем лучше экономика проекта и чем больше у него дополнительных факторов платежеспособности (например, это может выражаться в высокой финансовой устойчивости компании, реализующей проект, или мерах господдержки), тем меньше вероятность, что снижение пруденциальных требований по этому кредиту создаст для банка избыточные риски.

Наконец, чтобы защитить стабильность финансовой системы, для каждого банка будет определяться индивидуальный предельный размер дополнительного риска, который он сможет накапливать за счет пониженных требований. В полной мере послабления будут доступны только банкам, у которых есть запас капитала и которые способны относительно быстро регенерировать его за счет прибыли.

— Для кредитования долгосрочных проектов нужны длинные деньги. Планируются ли какие-то шаги в этой области?

— Тема длинных денег сейчас особенно актуальна. Мы рассматриваем варианты «удлинения» пассивов, чтобы снизить балансовые риски банков. Как известно, у нас банки в основном фондируются клиентскими счетами, размещение денежных средств на которых на практике имеет достаточно краткосрочный характер. Доля долгосрочных депозитов — менее 15% от обязательств сектора, из которых около половины размещены физлицами, при этом люди могут их забрать досрочно с потерей процентов.

По-настоящему долгосрочных инструментов привлечения средств у банков немного — по сути, облигации да корпоративные депозиты. Мы продумываем новый вид розничного вклада, который был бы безотзывным, но имел бы увеличенный размер страхового покрытия — например, до 10 млн руб., как по счетам эскроу. Появление таких вкладов позволит банкам лучше управлять ликвидностью и процентными рисками, а клиентам — получать дополнительную доходность и быть уверенными в сохранности средств.

— Насколько это увеличит нагрузку на Фонд страхования вкладов (ФСВ)?

— Будет зависеть от того, насколько востребованным инструмент станет у населения. Мы оцениваем, что нагрузка будет умеренной и, возможно, даже не потребует увеличения размера отчислений банков в фонд.

— Сейчас банки могут выпускать безотзывные сертификаты, но инструмент не слишком популярен. Рассматриваете его развитие?

— Сейчас только пять банков продают сберегательные сертификаты, и у других банков, похоже, нет особого желания это делать. Объем сберегательных сертификатов незначительный: на 1 октября 2022 года — 4,4 млрд руб., что составляет менее 0,1% от общего объема средств физлиц, и с начала года сократился на 17%.

Нужно разобраться, почему это происходит: дело в самом инструменте или банки банально просто не хотят больше платить за долгосрочные ресурсы? Тем не менее мы подумаем над упрощением оборота сертификатов. Например, можно отменить или сделать уведомительным порядок регистрации условий их выпуска, перевести их полностью в цифру и организовать торги на биржах. Так легче и быстрее будет купить, переуступить сертификат, если надо, независимо от местонахождения банка и вкладчика. Условия сертификатов должны быть максимально простыми и привлекательными: сколько положил, столько и забрал, плюс проценты. Никаких процентных лесенок, дополнительных сложно выполнимых условий для максимальной доходности.

— Какие еще у ЦБ есть планы по изменению регулирования в текущей ситуации? Не отказались от планов по «экосистемным» активам, введению нового норматива концентрации для СЗКО и т. д.?

— Проблема концентрации кредитного риска остается актуальной, особенно с учетом закрытия международных рынков привлечения капитала. Дело в том, что крупнейшие российские компании по размеру сопоставимы или даже превышают ведущие банки. Рынок капитала у нас тоже относительно небольшой. Простых решений нет, и нужен системный подход.

Во-первых, банкам самим нужно активнее заниматься снижением рисков, а также их равномерным распределением по системе — например, через синдицирование. Во-вторых, требуется более активное вовлечение институтов развития в финансирование крупных долгосрочных проектов — необязательно участие деньгами, это могут быть также поручительства в пользу банков. В-третьих, государство может участвовать напрямую, финансируя отдельные проекты из ФНБ или предоставляя госгарантии.

От внедрения норматива крупных кредитных рисков (Н30) для СЗКО мы не отказываемся, так как он выполняет важную функцию по поддержанию финансовой стабильности. Но внедрение должно быть отложенным и постепенным, не ранее 2025 года, а также синхронизировано с продвижением по остальным трекам.

Что касается так называемых иммобилизованных активов, риски их накопления на балансе банков остаются в повестке регулятора. В текущих обстоятельствах эти риски могут даже увеличиться из-за роста проблемной задолженности и вынужденного перехода части залогового обеспечения в собственность банков. Поэтому, как и планировалось, мы будем постепенно вводить в регулирование риск-чувствительный лимит для иммобилизованных активов, добиваясь, чтобы банки продавали избыточные непрофильные активы или покрывали их капиталом акционеров. Введение данного регулирования будет более плавным и растянутым во времени, не ранее 2025 года.

И это лишь немногие из тем, которые в нашей повестке. Мы планируем выпустить в этом году стратегию регулирования, где обозначим приоритеты на ближайшие несколько лет.

Интервью взяла Ксения Дементьева