Вышел документальный фильм Родиона Чепеля о Викторе Пелевине

На платформе KION вышел документальный фильм «Пелевин», задуманный его автором Родионом Чепелем как подарок к шестидесятилетию самого фантомного и самого раскрученного, самого увлекательного и самого скучного отечественного писателя последних тридцати с лишним лет. Михаил Трофименков помимо своей воли увлекся решением загадки «А был ли мальчик?».

Родион Чепель на экране то раздваивается, то расчетверяется, то вообще, господи помилуй, раздесятеряется. Сыплет цитатами из немногочисленных интервью Виктора Олеговича Пелевина — он же ПВО (в честь отца, прикрывавшего некогда небо Ирака от империалистических хищников). Рвет на клочки книги своего героя и удирает в Битцевском лесу от гигантского скарабея. В общем, ведет себя примерно так же, как в легендарных «Матадорах» перестроечного телевидения вел себя Константин Эрнст (кстати, на мгновение мелькающий в кадре), влезавший в шкуру то Фассбиндера, то Копполы.

Но, в отличие от классиков мирового кино, в шкуру ПВО, двадцать лет как выпавшего из публичного пространства и — человеком из плоти и крови — на экране так и не появляющегося, влезть практически невозможно. Можно только сыпать о нем словами, в чем больше всего преуспевает критик Галина Юзефович, со строгими учительскими интонациями помещающая ПВО в социальный контекст перестройки и всего, что за ней последовало.

Проблема в том, что ПВО из любого контекста ускользает. Никакие биографические подробности ничего к его отсутствию/присутствию в русской литературе не прибавляют. Учился ли он в МЭИ, работал ли в троллейбусном парке, «поливал кота и сторожил растения» в квартире своего однокурсника Сергея Москалева? Поигрывал ли, объевшись мухоморами, опасной бритвочкой или потреблял в промышленных количествах сакэ в обществе журналисток Алены Долецкой и Карины Добротворской? Дружил ли в путешествии по Китаю с ветераном спецслужб Игорем Чечеткиным, чтобы ядовито вывести его под псевдонимом в одном из романов? Да не все ли равно.

Что с ним сейчас? Умер и подменен бандой литературных «негров»? Ушел в ашрам? Попивает чаи в Абрамцево? Кому какое дело, ПВО — давно уже не писатель и даже не социально-психологический барометр, не пророк, шесть лет назад предсказавший войну с «Уркаиной», и не мистик, причастный к мрачноватому «южинскому кружку» последователей Юрия Мамлеева.

В лучшем случае он — раб своей свободы, которую выбрал, удалившись от мира, но не от рекордных тиражей и гонораров, обрубив все ведущие к нему цифровые следы. Легко ли ему, тяжело ли так жить? А нам-то какое дело. Нам, его первым читателям, достаточно ошеломительных воспоминаний о «Жизни насекомых» и «Чапаеве и пустоте», появившихся — в это сложно сейчас поверить — на страницах солидных толстых журналов.

В худшем случае ПВО, что отлично угадал Чепель, давно уже мультяшный персонаж собственной цифровой вселенной. Не случайно же анимационные вставки, возможно, лучшее, что есть в «Пелевине». И та, где, вставив в чрево троллейбуса магический аккумулятор, молодой инженер превращает понурое средство общественного транспорта в зеленого монстра, шествующего, что твоя Годзилла, по московским бульварам. И та, где ПВО, по воспоминаниям друзей,— мастерский каратист, перепрыгивает-перелетает через рояль, на котором играет девочка-припевочка. И та, где он спускается с самолета на парашюте-мухоморе.

В мультяшно-цифровой и по-своему конспирологической вселенной возможно все. Поэтому возникает специфическое напряжение, когда всматриваешься в лица свидетелей, некогда близко и очень близко знавших ПВО, но с давних пор, по их словам, с ним не встречавшихся. Это его друг детства Евгений Петренко, вроде бы вдохновивший ПВО на литературные опыты. Это тот самый Москалев, чей ручной кактус пейотль ПВО некогда покушался съесть, да так и не съел. И, наконец, однокашник ПВО по Литературному институту, откуда Пелевина выгнали «за утрату связи» с альма-матер,— Виктор Куллэ.

Петренко, снимите очки! Москалев, а как бы вы выглядели, будь не интересным седовласым айтишником, а брюнетом, как ПВО на последних его фото двадцатилетней давности? Да даже и Куллэ: не случайно же вас подозревали в, мягко говоря, соавторстве с ПВО?

Любой из них кажется загримированным ПВО. Паранойя? А как же! Но ведь вселенная ПВО и есть вселенная паранойи: социальной, политической, историософской. Впору кричать «караул»: Пелевиным может оказаться любой из них и любой из нас.

Помимо этих близких ПВО людей на полях фильма мелькают не менее интересные персонажи, в разное время так или иначе с героем соприкасавшиеся. Например, Гейдар Джемаль или Сергей Кириенко. Одного их упоминания достаточно, чтобы пуститься в очередной раунд параноидальной конспирологии. Но лучше просто резюмировать. Какое счастье, что ПВО выбрал литературную, а не политтехнологическую стезю. В ином случае мало в мире никому бы не показалось.