ВС смягчил ответственность за продажу подделок

В рамках дела о контрафактных очках Chanel и Dior Верховный суд РФ (ВС) признал, что за недорогие подделки нельзя взыскать убытки в пользу правообладателя по стоимости оригинальной продукции. То есть для продавцов явного контрафакта ответственность будет ниже, чем для тех, кто выдает подделки за оригинал. Юристы опасаются, что в связи с этим дешевых подделок в России станет еще больше. По мнению экспертов, бренды из стран, запретивших в 2022 году поставки предметов роскоши в РФ, продолжат судиться с нарушителями, но суммы, на которые они смогут претендовать, теперь снизятся.

ВС 9 февраля опубликовал решение по делу об убытках за продажу контрафактных товаров. В апреле 2019 года предпринимательницу из Пятигорска Ольгу Прудникову привлекли к административной ответственности за продажу шести пар поддельных очков Chanel и Christian Dior, предписав уничтожить контрафакт.

После этого Chanel SARL (Швейцария) и Christian Dior Couture S.A. (Франция) как правообладатели потребовали с Ольги Прудниковой 125 тыс. руб. убытков в качестве упущенной выгоды.

Сумма была рассчитана из принципа, что «одна единица контрафакта вытесняет с рынка одну единицу оригинальной продукции», то есть за шесть пар подделок — стоимость шести пар настоящих брендовых очков.

Арбитражные суды трех инстанций удовлетворили иск.

ИП обжаловала это в ВС, указывая, что взыскание убытков в таком размере «противоречит принципам разумности, справедливости и соразмерности ответственности» (подробнее см. “Ъ” от 10 января). Дело передали в экономколлегию ВС, которая отменила все решения и отправила спор на новое рассмотрение, дав важные разъяснения для практики.

ВС пояснил, что возмещение убытков «носит компенсационный характер и направлено на восстановление имущественного положения потерпевшего лица». При этом упущенная выгода возмещается, если такой доход «мог быть извлечен в обычных условиях оборота либо при совершении предпринятых мер и приготовлений, но возможность его получения была утрачена вследствие неправомерных действий ответчика».

То есть истец должен доказать, что допущенное ответчиком нарушение «явилось единственным препятствием, не позволившим ему получить выгоду», подчеркнул ВС.

Между тем, отметила коллегия, суды не изучили «вопрос о сходствах и различиях оригинальных и контрафактных товаров», то есть «мог ли обычный потребитель понимать, что покупает товар не у правообладателя». Суды также не учли, что «стороны не конкурируют на одном и том же рынке, ведь нарушитель создает очевидно неоригинальные товары престижных брендов и продает их совершенно иному классу потребителей, чем те, кто покупает подлинное изделие».

Истцы же не представили доказательств, что из-за контрафактных товаров «напрямую теряют клиентов», готовых купить оригинал, а само привлечение ответчика к административной ответственности их от этого не освобождает, отметила коллегия.

Для взыскания упущенной выгоды суд должен установить неполученный истцами доход и учесть, что он не будет прямо зависеть от количества подделок, то есть «не может быть рассчитан путем умножения стоимости оригинального товара на количество проданного контрафакта».

До сих пор единообразной практики по вопросу о размере убытков правообладателя из-за контрафакта не было. Но во многих случаях суды исходили из стоимости оригинала и рассчитывали убытки за подделки по принципу «один к одному», говорит адвокат IP-практики АБ «Андрей Городисский и партнеры» и патентный поверенный Вероника Попеленская, теперь же этот подход может измениться.

«Реализация очевидно контрафактных товаров премиальных брендов по цене и в местах, которые явно свидетельствуют, что товар не является оригинальным, не приводит к потере клиента правообладателем,— считает старший юрист юрфирмы "Косенков и Суворов" Виктория Ольхова.— Покупатель, который купил контрафактные очки в переходе за 100 руб., не стал бы приобретать оригинальный товар, который в 100 и более раз дороже». При этом, подчеркивает партнер Semenov & Pevzner Юлия Ярных, «закон не делает изъятий» для мелких ИП, торгующих дешевыми и очевидными подделками по сравнению с продавцами высококачественных реплик.

Госпожа Ярных поясняет, что правообладатель вправе выбрать — просить за подделки компенсацию либо убытки, последние, как правило, позволяют получить более значительную сумму возмещения.

Но теперь ВС повысил стандарт доказывания убытков и обоснования их размера, что может стимулировать истцов к «более простому и надежному способу защиты — требованию компенсации», полагает она.

Эти последствия применимы к искам и российских, и иностранных правообладателей.

Виктория Ольхова считает, что введенный в 2022 году запрет ввоза в РФ предметов роскоши из ЕС, США и Англии не приведет к тому, что иностранные бренды перестанут судиться с продавцами подделок. «Но если зарубежная компания не реализует свои товары на российском рынке, обосновать именно убытки с контрафактеров у нее вряд ли получится,— добавляет госпожа Ольхова.— Поэтому правообладатели будут просить о взыскании компенсации либо в двукратном размере стоимости подделок, либо в установленных законом пределах — от 10 тыс. до 5 млн руб.». Однако компенсация, присуждаемая судами, часто оказывается весьма низкой, уточняет Вероника Попеленская.

Проявленное ВС «смягчение ответственности для контрафактеров и ужесточение требований к доказательствам правообладателя для обоснования ущерба», по мнению госпожи Попеленской, может «широко открыть входную дверь на российский рынок для подделок», так как «распространение контрафакта теперь может оказаться более выгодным, чем суммы выплат в пользу правообладателей». Юлия Ярных тоже видит риски роста «нарушений и наводнения российского рынка подделками ввиду незначительного размера ответственности».

Анна Занина, Екатерина Волкова