Как боролись за контроль над российской церковью

220 лет назад, большую часть 1803 года, продолжалось ожесточенное противостояние между иерархами церкви и назначенным обер-прокурором Святейшего правительствующего синода представителем одного из самых знатных семейств империи А. А. Яковлевым; в результате этой распри обе стороны и тогда, и позднее понесли урон, включая очень значительный моральный, ведь при сведении счетов выдвигались даже обвинения в деяниях, всегда считавшихся в России абсолютно непотребными.

Из указа императора Александра I Сенату, 31 декабря 1802 года.

Счисляющемуся при Государственной Коллегии Иностранных дел Действительному Статскому Советнику Александру Яковлеву Всемилостивейше повелеваем быть Обер-Прокурором в Святейшем Правительствующем Синоде…

Из «Журнала Яковлева, бывшего в Синоде Обер-Прокурором с 1 Генваря по 7 Октября 1803 года», законченного в 1805 году, изданного с сокращениями в 1868 году и в полном объеме в 1915 году.

В 1802 году, Декабря 31, назначен я в Святейший Синод Обер-Прокурором, причем убавлено у меня 400 р. жалованья (здесь и далее — в год.— «История»), ибо, пользуясь сряду 20 лет по Высочайшим указам Императрицы Екатерины II, Павла I и ныне царствующего Государя 2400 р., начал я получать в Синоде и доднесь получаю только по 2000 руб…

При первом шаге увидел я, что по Московской Синодальной Типографии, в коей каждые четыре месяца обороту более миллиона рублей, большие злоупотребления и казне ущербы…

Из труда профессора Казанской духовной академии П. В. Знаменского «Чтения из истории русской церкви за время царствования императора Александра I», 1885 год.

…Во главе церковной администрации в качестве первенствующего члена св. Синода стоял тогда митрополит Амвросий Подобедов (митрополит Новгородский, Санкт-Петербургский, Эстляндский и Выборгский.— «История»), возведенный на петербургскую кафедру еще при Павле Петровиче… М. Амвросий не отличался особенно высокими талантами… решение сложных вопросов церковной жизни превышало его личные способности, которых доставало только на ведение текущих, отчасти синодальных, а больше одних епархиальных дел… Но он зато был аккуратен, исполнителен, очень деятелен и обладал дорогою в его положении способностью применяться к современному положению дел…

В конце 1802 г., когда преобразовательная деятельность правительства дошла наконец и до духовного ведомства, во главе его понадобилось поставить более способных и энергичных людей, начиная с обер-прокурора. Граф Хвостов очевидно не годился для той роли, которая предстояла обер-прокурору впереди, и был заменен Яковлевым — человеком весьма деловитым, горячим сторонником законности и государственного интереса, в роде Елизаветинского обер-прокурора кн. Шаховского. Но, как Шаховской же, он тотчас вошел в Синоде в разные неугомонные пререкания с членами из-за господствовавшего до него невнимательного ведения синодальных дел, из-за разных вопросов соблюдения в делах законных форм, из-за нового издания Духовного Регламента, в котором почему-то вдруг явилась крайняя надобность, расходования сумм духовного ведомства — остаточных, типографских и от продажи книг, пререкания, которые показывали в нем человека опытного и ревностного, но более формального, не могшего стоять на надлежащей высоте своего призвания…

Из исследования профессора Казанской духовной академии Ф. В. Благовидова «Обер-прокуроры Святейшего синода в XVIII и в первой половине XIX столетия», 1900 год.

…Как представитель государственных интересов в церковном управлении, обязанный главным образом следить за хозяйственными, экономическими делами в духовном ведомстве, Яковлев прежде всего обратил внимание на состояние синодального хозяйства и без труда убедился, что при его предшественнике члены св. Синода распоряжались разнообразными суммами, ассигновавшимися на духовное ведомство, без строгого фактического контроля обер-прокурорской власти. Отсутствие обер-прокурорского надзора повело за собою появление значительных беспорядков во многих отраслях синодального хозяйства; такие беспорядки, иногда даже принимавшие характер злоупотреблений, чувствительно отзывавшихся на интересах государственной казны, Яковлев заметил в московской синодальной типографии, находившейся в то время в заведовании племянника митрополита Амвросия.

Особенно крупные злоупотребления имели место в московской типографии, при торгах на поставку бумаги и других материалов для типографских работ.

Так как подобные торги производились обыкновенно в самой Москве, вдали от обер-прокурорского надзора, то Яковлев нашел необходимым изменить установившийся порядок и с этою целью, чрез Новосильцева (Н. Н. Новосильцев, ближайший советник и член Негласного комитета императора Александра I.— «История») представил государю всеподданнейший доклад о необходимости перенести торги в Петербург и поставить их под непосредственный личный контроль обер-прокурора.

В то же время Яковлев настаивал в своем всеподданнейшем докладе и на том, чтобы обер-прокурору было позволено и на будущее время во всех аналогичных случаях, где представится какая-либо возможность оказать известную пользу интересам казны, «поступать по своему лучшему усмотрению».

Император Александр вполне одобрил желание обер-прокурора, и 5 марта 1803 года св. Синод, к крайнему удивлению и неудовольствию наиболее влиятельных его членов, должен был выслушать соответствующее предложение Яковлева…

Из «Журнала Яковлева, бывшего в Синоде Обер-Прокурором с 1 Генваря по 7 Октября 1803 года».

…Подал я Государю Императору записку касательно ежедневных остатков от суммы 1.400.000 р., на духовный департамент положенной, простирающихся иногда до 100 т. р., донося, что Синод делает из тех важных сумм большие злоупотребления, и дабы оных не выпустить из рук, раздает все по прихотям епархиальных архиереев, якобы на поправку архиерейских домов и прочего, на что по штату положена особая сумма, которою прежде умели они довольствоваться, что по большей части те новые наделения получают наиболее благоприятствуемые архиереи Митрополитом, что иначе те важные суммы, обращаясь ежегодно в особую массу государственной казны, наконец, составили бы миллионы. Тут же доносил я, что не лишнее было бы повелеть Синоду потребовать из всех епархий ведомостей о неокладных архиерейских доходах…

Застал я, что почту распечатывает Обер-Секретарь (статский советник А. И. Пуколов, или в некоторых источниках Пукалов, считавшийся современниками одним из самых беззастенчивых мздоимцев в империи.— «История»), а не сам Обер-Прокурор, и в то же время узнал, что присылаемые жалобы на Архиереев… были откладываемы в дальний ящик, а иногда и вовсе истребляемы (все сие за деньги)… Где же было прибежище несчастным и по епархиям угнетенных архиереями, если верховное над ними правительство всегда покрывало священною рясою своею деяния, чернотою ее самую превосходящие. Притом большая часть членов Синода — сами такие же епархиальные деспоты, систему самовластия и корыстолюбия поддерживающие; по таковым причинам и распечатывал я всю почту сам, и тем открывал великие злоупотребления, доносил о них, но и сие оставалось без действия…

Между тем, подсылали духовные продавать меня деньгами (давать взятки.— «История») — мне в них всегда большая нужда, 10 тыс. р. империалами мне бы пригодились; но я без них прожил; присылали серебро в деле — в том же ящике поехало оно обратно к тому же архиерею…

Не бесполезно будет помянуть здесь, что при самом вступлении моем в должность, когда правила мои сделались членам Синода известными, митрополит Амвросий, приглася меня к себе на конференцию, увещевал быть с ними заодно, обещая в непродолжительном времени выпросить мне чин, ленту (орден высшей степени.— «История»), столовые деньги, следующие мне за прежнюю мою службу, деревню и проч., подводил в пример прежних моих предместников, которые якобы через них все это получали. Я ему ответствовал, что прошу Его Высокопреосвященство никогда обо мне ни в каком у Государя не предстательствовать, ибо получа что-либо чрез них, буду я по благодарности более принадлежать им, нежели Государю…

Тут же начал он меня угрожать, что если я буду идти противу их, то они наделают мне по Синоду столько затруднений и столь много подадут причин входить к Государю на апелляцию, что тем ему наскучат, и что он меня бросит, что у них у каждого около Государя приятели, которые будут противу меня действовать, и что за меня едва будет стоять один Г. Новосильцев…

Все предсказанное мне митрополитом со мною случилось…

Начали митрополит и Ярославский (архиепископ Ярославский и Ростовский Павел (Пономарев).— «История») приводить в действие вышепомянутые угрозы; к разным приближенным ездить, давать обеды, рассеивать клеветы, между прочим якобы имею я намерение истребить всех монахов и уничтожить монастыри, поколебать Церковь Божию и вкупе закон христианский, отчего якобы отовсюду доходят до митрополита не токмо роптания народа, но даже будто примечает митрополит в оном и волнение, что по сему предмету подкинуты были в Невском монастыре противу меня три пасквиля, и тому подобные нелепости…

Невзирая на все оные клеветы, продолжал я мое дело…

Его Императорское Величество в знак своего благоволения пожаловал мне Камергерский ключ (придворный чин камергера.— «История»), но внушения, дабы я поступал тише, не переставали продолжаться…

Павел Ярославский, который всегда был в открытой вражде с митрополитом Амвросием, залучив меня к себе, уговаривал действовать с ним вместе, дабы оного из Синода удалить, а ему заступить на его место и быть всегда со мною во всем заодно; но, получа от меня отказ и уверение, что к интригам имею отвращение, за то на меня озлобился и, опасаясь, чтобы то не дошло до митрополита, кинулся к нему, вооружил его противу меня более прежнего и оба условились на другой день пригласить всех членов в Сергиевскую пустынь на обед, дабы тут, общими силами сделать противу меня сильный удар. Там перепились все допьяна, сочинили и подписали они вздорную к Государю жалобу…

Многие знают, что сей же митрополит (Амвросий.— «История») по известному делу Баташева… взял с последнего на свою долю около 100 т. руб., что он же имел любовную связь в одно время с матерью и дочерью Обуховыми… найдены два монашеские платья, в которых мать и дочь прихаживали к митрополиту, и когда Высочайше было повелено за развратное поведение ту Обухову запереть в монастырь и предоставлено распоряжению Синода, то Амвросий митрополит, по помянутой тесной связи с нею связи, назначил ей пребывание в Казани, бывшей своей епархии, в лучшем монастыре. Он, по богопротивной страсти к некоторому молодому дворянину, порученному от родственников в его покровительство, не токмо тайно уговорил его подать просьбу о желании вступить в монашество, которая по настоянию родственников возвращена назад, но согласился на его противуестественные похоти, в чем невинный сей юноша, находившийся при моей канцелярии, не токмо открылся мне, но и многим своим сослуживцам, и при мне в том признавался некоторым достойным вероятия особам; а как та связь продолжалась более двух лет, то оную он прервал. Таковые богомерзкие поступки не смел я скрыть, докладывал об оных Государю чрез Г. Новосильцева, но все сие покрыто молчанием…

Павел Ярославский ничем не лучше первого, также мстителен, корыстолюбив, привержен к пьянству и любострастию, как и митрополит, но первый глуп, малоучен, легкомыслен, расположен к мягкосердечию и откровенен даже до болтливости; второй чрезвычайно зол, скрытен, лукав, умен, многосведущ и наипаче в приказных ябедах. Здесь имел он, по признанию мне, находившегося при нем студента, какого-то мальчика-келейника, кажется, Андрюшею называемого, с которым он был неразлучен день и ночь, который не токмо всем его домом, но и им самим управлял. В Ярославле же, по доходившим до меня письменным известиям, имел он издавна девицу Давыдову, жившую в отведенном для нее лучшем монастыре, которая, посвятив ему все цветущие годы свои, теперь служит ему доставлением ему других, под названием золотошвей, из коих она приваживала оных и сюда; сама же довольствуется не токмо обильною, но и пышною епархиею, и управляет самовластно с помощью консисторского Секретаря всею епархиею.

Архиепископ Ириней Псковский (в 1788–1814 годах член Святейшего Синода.— «История») — человек добрый, ежедневно пьяный, разделявший свое время между пуншем, греческими книгами и любовницею, которую он содержал на Петербургской Стороне, с коею хаживал он ежедневно в баню, и которая в мое время кончила блаженные дни свои…

Не знаю, оставалось ли у Его Императорского Величества среди важнейших дел довольно времени и терпения, прочитывая беспредельные лжи клеветников, при чем и оправдания невинного, ибо уже час от часу более усугублялись внушения и угрозы, чрез Г. Новосильцева по Высочайшему повелению мне сообщенные, дабы я поступал с ними тише и их не прогневлял…

Просьбы об увольнении я не подавал; но когда Г. Новосильцев сказал мне, что Государь изволит заботиться, каким бы образом перевесть меня безобидно из места в другое, не менее важное, тогда отвечал я по скромности, что Его Величество, имея обо мне доброе мнение, может уволить меня из Синода впредь до назначения к другой должности…

Митрополит, как я слышал, допущен был к Государю и имел соразмерное поступкам его поучение, и прочие члены Синода тоже…

Из труда управляющего Отделом контроля при Святейшем синоде тайного советника И. А. Чистовича «Руководящие деятели духовного просвещения в России в первой половине текущего столетия», изданного в 1894 году.

…7-го Октября (1803 года.— «История») Высочайшим указом Сенату Яковлев уволен от прокурорских обязанностей в Св. Синоде с сохранением получаемого им жалованья впредь до назначения к другому месту.

В тот же день, другим Высочайшим указом Сенату уволен от должности обер-секретаря в Синоде ст. сов. Пуколов, с причислением к Герольдии и с производством получаемого им жалованья до определения, по его желанию, к другим делам; и наконец, в тот же день, уволен от присутствия в Синоде Ярославский архиепископ Павел (Пономарев)...

Публикация Евгения Жирнова