В «Лужниках», где выступил Владимир Путин, все разыграли по нотам

22 февраля президент России Владимир Путин появился на митинге-концерте в «Лужниках» «Слава защитникам Отечества!». Он объявил защитником Отечества весь российский народ. Специальный корреспондент «Ъ» Андрей Колесников намерен разобраться, что бы это значило.

Митинг-концерт на стадионе в «Лужниках», то есть афтепати собрания в Гостином дворе, отличался от такого же мероприятия годичной давности прежде всего тем, что сейчас было очень холодно. Болельщикам на трибунах раздали пледы: белые, синие и догадайтесь, какие еще. Эти пледы, уже очень несвежие, потом, к вечеру, можно было видеть, например, небрежно, но вроде бы даже заботливо наброшенными на голые ветки кустов и деревьев в районе не только Новодевичьего монастыря, а даже и на Остоженке. Но на стадионе они укутывали от холода не деревья, а людей, причем очень молодых людей, которым на этом холоде (минус 15 градусов; чувствовалось через четверть часа как минус 30) вообще-то было что терять, кроме цепей, от которых они (судя по тому, что эти не самые разговорчивые люди все-таки говорили многочисленным телекорреспондентам) освободились еще 24 февраля прошлого года.

Стадион был заполнен до отказа, как и все свободные места на стоянках по всему периметру стадиона — и в основном автобусами, на которых привезли молодых людей.

Сотни автобусов сосредоточились вокруг «Лужников» во всех не только пригодных для этого местах, но и во всех непригодных тоже. Я даже не знал, что столько свободных автобусов есть в Москве. Да, это поистине неисчерпаемый город.

При этом надо сказать сразу: организовано мероприятие было на высоком уровне, в том числе и художественном. Никакой, скажем, паники или даже признаков дезорганизованности, несмотря на то что на некоторых радиостанциях, в том числе подмосковных, хакеры утром вышли с сиренами и предупреждениями о воздушной тревоге. Да и в остальном чувствовался системно управляемый внутренний порядок, который, с одной стороны, не позволял расслабиться, а с другой — помогал верно ориентироваться в этой бушующей энергетической чаше. И если сверху раздавался крик «Лента пошла!», то, значит, надо было срочно разворачивать и поднимать на руки огромную георгиевскую ленту, которая вилась потом по всему полю стадиона вокруг сцены. И поднимали, и вилась.

Как и в прошлый раз, на поле были выделены два сектора для снимающей прессы. Имелась микст-зона, куда приходили спикеры. Спикерами стали прежде всего лидеры партий и новых территорий. Все они перебывали тут за пару часов не один раз (артисты в этом году не рискнули: нахлебались в прошлом). И казалось, просто невозможно услышать ни слова из того, что говорил, например, лидер «Справедливой России — Патриотов — За правду» Сергей Миронов, когда актер Дмитрий Дюжев с товарищами заводил на сцене песню Виктора Цоя «Группа крови», и делал это, в смысле пел (или все-таки скорее что-то делал), с величайшим энтузиазмом, то есть чрезвычайно громко. Да, это была не его песня, и непонятно даже, имел ли он на это право здесь и сейчас, особенно моральное, но вряд ли кто-нибудь задумывался над этим, и даже я одернул себя: о чем ты в такой-то день?

Но оказывалось потом, что Сергея Миронова хорошо слышно телезрителям, а что может быть важнее? Тем более что ни один конкурент с микрофоном даже не приближался к микрофону, если Сергея Миронова начинал интервьюировать, скажем, телеканал «Россия»,— просто потому, что это было бессмысленно, ведь качество давал только один микрофон, у самого рта спикера, а там много-то не могло поместиться. То есть и с точки зрения квазиконкуренции на таком пятачке это было восхитительно.

Сергей Миронов тем временем рассказывал о том, что сейчас действительность открывает новые широчайшие возможности для исследователей. Так, например, следует отказаться не только от смартфонов в школах, а и от выпускных экзаменов вообще, ибо преподаватель и так знает, какой оценки заслуживает каждый ученик, так что можно просто уже ставить, и все, быстрее дело-то пойдет.

А вот на вопрос о том, какие ожидания от предвыборной кампании, Сергей Миронов отвечал не так безмятежно, а все-таки начинал, кажется, думать.

— Президентские выборы мы очень ждем, и наша партия примет в них политическое участие,— говорил он, и что-то это настораживало: какое это еще политическое?

Что такое политическое? Примет или нет? Выставит своего кандидата, то есть, видимо, Сергея Миронова? Ведь если у него партия, как он говорит, то, конечно, выставит, иначе нет у «Справедливой России» ни одного повода больше называться партией.

— Раз уж вы меня спрашиваете, я членам партии буду предлагать не выдвигать кандидата от нашей партии, а поддержать действующего президента Владимира Владимировича Путина! — воскликнул наконец Сергей Миронов.— Это будет самое правильное политическое решение. Нечего дурака валять! У нас есть лидер, который борется за будущее не только нашей Родины, а борется за все будущее человечества!

Так на моих глазах рождалась политическая сенсация, и я думал о том, что ведь и остальные могут поступить так же и не поступят ли в самом деле? Ведь чем-то грядущие выборы должны по идее отличаться от предыдущих? И чего, как раньше с ними всеми было, валять дурака, в самом деле?! Ясно же все и так! Вот это и будет триумф! Да, безальтернативно.

Да, такого не было в новейшей истории России. Да, считай что монархия. Но нет ли именно в этом какой-то особенной красоты и даже, быть может, ошеломляющего шика на зависть всему миру и особенно, к примеру, Джозефу Байдену (он бы тоже так хотел)?

Да, только один из возможных конкурентов мог не согласиться. Но его больше нет с нами. Сама жизнь, таким образом, подсказала эту идею. Так что он, Владимир Жириновский, сойдя в гроб, благословил… И пусть живые сами сойдут с дистанции. Что ж, Геннадий Андреевич, ход за вами.

А Сергей Миронов, сотворивший политическую сенсацию, которую пока что никто не успел оценить, и выбравший для этого чудесный фон с морем триколора (не ему посвященного, ну и ладно) за спиной, откланялся с чувством уже прямо теперь, за полтора года до выборов, выполненного долга.

А зрители на трибунах по призыву ведущей уже скандировали: «Рос-си-я!», «Рос-си-я!» — и начинало казаться, что это все какой-то веселый хоровод и что так ведь Снегурочка предлагает хором позвать Деда Мороза, а он не спешит, конечно, нет… Но рано или поздно мы увидим его, если постараемся звать громче и искренней и если повезет, конечно…

Владимир Машков со сцены читал стихи: «Боль не отменить и не отсрочить, оно в нас долго будет кровоточить…», имея в виду, что «каждое столетие для нас начинается с войны». На сцене разворачивались исторические реконструкции, появлялись воины с мечами и вилами (похоже, ополченцы), а уже потом с винтовками… Полководец Кутузов, щурясь одним глазом на Владимира Машкова, однозначно указывал на него пальцем, словно на законную цель, и стоявшие за полководцем воины вздымали ружья… Две мировые войны и «не воюйте с русскими!»… И знаете, не хотелось.

Выступали раненые бойцы сегодняшней войны, говорили что-то по-честному, пытались донести. Острое сочувствие к этим людям не отпускало, в том числе и их — со сцены. Они еще долго стояли на костылях, оглядываясь на 360 градусов на стадион, и, наверное, никогда не казались себе такими простреливаемыми, в том числе и сквозняками, ибо холодно было и все холоднее, так как день стремительно шел на убыль, а они выходили на эту сцену в летнем камуфляже.

Да и Григорий Лепс исполнял свою «Родину-мать» в нарочито легком, хоть и длинном, концертном пальтеце. Впрочем, песня была коротка.

Молодые люди в партере, в отличие от тех, которые сидели, а точнее, уже давно стояли на трибунах (не только от охватившего их всех предпраздничного возбуждения, а просто от все того же холода), обладали большей свободой передвижения, и вот многие теперь бегали по кругу с флагами, и все скорее и скорее (и можно было их понять)… И те, кто застыл на трибунах, глядели на них понятно как… А те бегали и бегали и выглядели многозначительно…

Врио главы Херсонской области Владимир Сальдо тем временем рассказывал в микст-зоне про свой позитивный настрой и что «все в жизни налаживается», а также что «Николаев и Одесса — тоже Новороссия» и что «все, что ни делается, делается для людей». И что «это счастье, когда ты делаешь работу, которая тебе интересна и остальным». Имел ли он в виду прежде всего боевую работу? Да, может быть, и нет.

И широкий человек Владимир Сальдо, обращаясь к телезрителям, заключал:

— Приезжайте летом все!

Возможно, в этом содержался намек на всеобщую мобилизацию. Но не настаиваю, в отличие от Владимира Сальдо.

А он широко улыбался, и надо же, ты буквально помимо своей воли чувствовал, как и тебя охватывает этот позитивный настрой, и хотелось уже что-нибудь тоже совершить, но вот что? Нет, пока не решил, да и не стоит так спешить.

Глава Донецкой народной республики Денис Пушилин говорил долго и обстоятельно: про адресную поддержку и федеральный уровень, который думает о людях, а также о притоке инвестиций и про нормативно-правовые акты, в которых будет «где и что», то есть все.

Но ведь можно и нужно было отвлечься, а главное, было на что: под бой барабанов на сцене царствовали Александр Ф. Скляр, Дмитрий Харатьян и как раз Дмитрий Дюжев…

А вернувшись из интереса к Денису Пушилину, который еще не ушел из микст-зоны, можно было сквозь бой барабанов все-таки расслышать его рассуждения о том, как много лет вредило экологии Мариуполя предприятие «Азовсталь» и как выяснилось, что все в конце концов делается к лучшему…

Отец погибшего воина Ивана Лукина, который ушел на фронт из Литинститута имени Горького, со сцены рассказывал про сына. Говорил, как все так вышло и как сын его делал свое дело и ни о чем не жалел, а гордился тем, что делает. Я оглянулся на зрителей на трибунах: что ж, девушки, не познакомившиеся с Иваном Лукиным, а главное — он с ними, плакали.

Без группы «Любэ» не могло пройти такое, и Николай Расторгуев не остался тут незамеченным. Да и все они: и Олег Газманов, и глава фракции «Единой России» в Госдуме Владимир Васильев, и Александр Ванюшкин, полковник Федеральной службы исполнения наказаний в отставке с баяном, «Василий Теркин наших дней», по словам ведущей; и врио главы Запорожской области Евгений Балицкий, и десантник Николай Романенко в сопровождении легкомысленно одетого хора имени Александрова с великой «Катюшей» в качестве припева к хип-хопу десантника, и спасенные российским военным Юрием Гагариным дети Мариуполя вместе с самим Юрием Гагариным, и глава партии «Новые люди» Алексей Нечаев, и Shaman, конечно же, Shaman…

Все слилось в один безудержный поток чьего-то, а скорее общего сознания и бессознательного тоже, и оставалось только внимать и внимать, теряя чувствительность,— на морозе, на этом колющем и резаном морозе…

На сцене были уже все они, и в общем было ясно: сейчас появится и тот, ради кого готов сдаться без боя хотя бы Сергей Миронов.

— Мы здесь с вами собрались на, по сути, праздничное мероприятие,— говорил Владимир Путин со сцены,— но я знаю, сейчас только слушал высшее военное руководство страны, о том, что прямо сейчас идет бой на наших исторических рубежах за наших людей. Его ведут такие же мужественные бойцы, которые и здесь стоят сейчас рядом с нами. Они сражаются героически, мужественно, храбро. Мы гордимся ими – гордимся, и в их честь — трижды «ура». Они должны услышать наше приветствие!

Прозвучало.

— Сегодня их поддерживает вся страна. А это значит, что каждый, кто это делает, в известной степени тоже является защитником Отечества… Это очень важно! — обратил внимание Владимир Путин.— В этом смысле при защите наших интересов, при защите наших людей, при защите нашей культуры, языка, территории все, весь наш народ является защитником Отечества. Низкий всем поклон!

Прозвучал российский гимн, артисты, гурьбой стоявшие на сцене (Олег Газманов подбадривал партер, держа в руках воображаемые вожжи и беспроигрышно подскакивая на мифических или даже мистических ухабах), уже спустились вниз и потрусили к выходу, потому что не май месяц, хоть и президент еще на сцене. А зря: Владимир Путин вдруг вернулся к микрофону и добавил для верности:

— Когда мы вместе, нам нет равных! За единство российского народа! Ура!

Он, видимо, считал, пока слушал гимн, что чего-то в речи не хватило.

Ответили ему трибуны. Там держались до конца.

Но вот сошел вниз и Владимир Путин. Зато снова вышел Григорий Лепс и вот уже заклинал под оглушительную музыку:

— Скажи мне что-нибудь на прощанье!.. Постой!..

Но нет. Видимо, совсем ушел.