Краткая история советско-российско-индийской кинодружбы

Бомбейский боевик «Патхан» — новый национальный рекордсмен по премьерным сборам в мировом прокате. Фильм рассказывает о невыполнимой, но все же выполненной суперагентом индийской разведки миссии, главная и тщательно законспирированная цель которой оказалась в Москве. В России, где фильм вышел пока только в ограниченный прокат и с субтитрами, он тоже показал хорошие результаты — и к началу лета уже по всей стране широко запустят дублированную копию: «Патхан» станет первым за 30 лет индийским фильмом, дублированным на русский язык. В условиях голливудского бойкота российским кинотеатрам необходима замена и индийское кино рассматривается как один из возможных вариантов, а потому успех «Патхана» важен. Плюс при всей своей специфике Болливуд понятен и знаком здешним зрителям уже почти 70 лет. Названия старых индийских фильмов — «Бродяга», «Зита и Гита», «Танцор диско» — известны всем, их до сих пор крутят в российском телевизоре. Но мало кто осознает, что любовь к индийскому кино рождалась и возрождалась в СССР и теперь в России именно что на пустом месте — все эти фильмы приходили на выручку всякий раз, когда отечественному прокату становилось не с чем больше работать.

Текст: Алексей Васильев

1950–1960-е: братский Чаплин

«Бродяга» (1951)

Кривые улочки, покореженные хибары, подслеповатый свет допотопной черно-белой съемки. Походкой-уточкой мимо уличных попрошаек бредет молодой индиец — нелепый, с тонкими усиками и в европейском костюме, который сидит на нем мешком, а из-под брюк торчат голые щиколотки. Он бредет — и поет: «Я не обласкан, не согрет, и для меня приюта нет. Уж очень неприютен белый свет. Бродяга я, бродяга я, никто нигде не ждет меня».

Открытие западным миром Индии, в которой — оказывается — есть кино, состоялось на Каннском фестивале 1953 года, где в конкурсе участвовала лента «Бродяга». Режиссера и исполнителя главной роли Раджа Капура тогдашний главный киновед мира Жорж Садуль мгновенно окрестил индийским Чаплином. Так оно и было. Бродяга был добродушным и доверчивым сиротой — достаточно доверчивым, чтобы обрести свой новый дом в воровской малине. Как комедии Чаплина, фильм Капура балансировал между святочной историей о бедняке, пытающемся скрыть любовь к благополучной девушке в бантиках у рояля, и плутовской комедией о воришке, натягивающем нос туповатым полицейским и дородным теткам. Но блатная часть истории достигала трагического накала французских криминальных драм — и в тот момент, когда, казалось, судьба вот-вот добьет бродягу, выяснялось, что столь окольным путем он шел к обретению потерянного в детстве отца — тот оказывался обвинявшим его прокурором.

В Индии фильм вышел в 1951-м, через четыре года после обретения страной независимости. Но вслед за уходом англичан последовал кровавый раздел с Пакистаном: миллионы людей недосчитались своих родных и не знали, в какой из навсегда разделенных новообразованных стран те оказались и живы ли вообще. «Бродяга» не только впервые показывал нищету, которой развлекательное кино Бомбея прежде избегало, но и дарил надежду, что все, кто потерялся, воссоединятся и обретут крышу над головой. Начав свой заграничный путь в Канне, «Бродяга» совершил кругосветку, и уже в следующем своем очень похожем фильме «Господин 420» (1955) Капур пел другую песню: «Я одет как картинка, я в японских ботинках, в русской шапке большой и с индийскою душой». Русской шапкой он обзавелся осенью 1954 года, когда в Москве прошел фестиваль индийских фильмов.

Индия стала первой страной, которая привезла в СССР большую кинопрограмму. Это произошло через полтора года после смерти Сталина, когда страна находилась в состоянии паралича кинопроката. Сталин лично контролировал кинопроизводство и прокат, доведя огромную индустрию до малокартинья: девять фильмов в год, да и те в основном движущиеся иллюстрации из жизни ученых вроде Пирогова да Мичурина. При этом ноль Голливуда компенсировался узаконенным пиратством (роль того, что сегодня называют «параллельным импортом», тогда играли «трофейные фильмы», и все они были довоенные), импорт французского и итальянского кино наметился пока только пунктирно. Осенью 1954-го пять индийских дублированных фильмов заполнили эту брешь, но самым зрительским стал «Бродяга». Он точнехонько встроился в заплатанный костюм советской послевоенной, еще неотстроившейся жизни, полной блатных (их и при Сталине хватало, а после амнистии — пруд пруди). И даже типичная для индийской мелодрамы история про то, как жизненные обстоятельства разлучили героя с отцом и превратили в сироту, отзывалась горячими слезами правды — скольких таких сирот понаделала война с ее повестками, обстрелами, внезапными сборами и эвакуациями. Даже то, что герои индийских фильмов то и дело внезапно переходили на песню,— так это была и наша кинотрадиция. Советскому фильму не нужно было быть мюзиклом, чтобы трактористы запели про трех танкистов, военные летчики — про «мне сверху видно все, ты так и знай», а колхозник — про «из-за вас, моя черешня, ссорюсь я с приятелем». Успех был такой, что старухи с завалинок провожали девчонок, бежавших по сотому разу на «Бродягу», уже собственного сочинения песней «Радж Капур, посмотри на этих дур», положенной на мотивчик песни кабацкой девицы из «Бродяги» «Раз-два-три, на меня ты посмотри».

Постепенно бомбейское кино будет уходить в более благоустроенный, но еще не шикарный, пустоватый, с дээспэшной мебелью быт («Во имя любви» и «Неприкасаемая», 1960, «Анупама», 1966), как у Селезневой в «Операции "Ы"». В Советском Союзе жителей коммуналок и казарм начнут расселять в отдельные квартиры, и на протяжении еще десятилетия после «Бродяги» они будут продолжать узнавать в индийской жизни свою. К тому моменту, как в 1964 году Капур в «Сангаме» переселил своего героя в шикарные интерьеры и отправил в свадебное путешествие в Европу (а за ним в загранпоездки ломанулось все индийское кино), зрители в СССР уже настолько привыкли к этому зрелищу, что оно стало обязательной частью кинорепертуара. Уже выросли дети у первых зрителей «Бродяги», те отвели их на «Сангам» и «Любовь в Кашмире», и Болливуд вошел в кинорацион с той же незаменимостью, с какой индийские рестораны в те же годы вошли в гастрономическую жизнь Лондона.

1970-е: масала до Тарантино

«Зита и Гита» (1972)

Традиционная индийская киногероиня прятала дрожащие губы за краем сари и украдкой роняла с ресниц слезу, оставаясь красивой игрушкой для мужчины и боксерской грушей для свекрови. «Бродяга» предложил новый тип героини — активную, образованную городскую девушку. Последовавшие за «Бродягой» «правдоподобные» фильмы из сельской жизни начали формировать и ко второй половине 1960-х окончательно установили в пантеоне бомбейских киномасок образ деревенской девчонки-зажигалки.

Однако в 1972 году индийская публика увидела на экране такую барышню, на которую было совершенно непонятно, как реагировать. Из цыганских юбок она переодевалась в клеши, морочила головы богатым мужикам, рубилась в карты с уличными пацанами на деньги, раскачивалась на люстре, изобретательно оскорбляя при этом старую толстуху, обидчиков била каблуками, а под конец и вовсе хватала в одну руку меч, в другую — шпагу и бросалась в кучу-малу злодеев, устроив рубилово, какое и Тарантино не снилось. Еще она пила напропалую и пела: «Да, я пьяна! Да, я пьяна: так много выпила бокалов, что даже счет им потеряла... Признаюсь вам, моя вина. Я не прошу меня простить, со мною вправе вы не знаться, и остается мне уйти, а вам — остаться!» Благодарные зрители ржали как кони, тряслись как листья, ликовали как дети — и покидали зал с полным ощущением счастья.

Актрису, сыгравшую столь возмутительную героиню, звали Хема Малини, и она тут же получила местный «Оскар». Фильм, в котором смешались все жанры — комедия, мелодрама, боевик, блатной романс, фильм боевых искусств, криминальное чтиво,— назывался «Зита и Гита». После его фурора киномешанина, где всех жанров было с горкой, как специй в масале, польется рекой, и вскоре масала-фильмы начнут выходить один за другим. В 1975-м был снят «Месть и закон»: в нем к уже перечисленным жанрам добавится вестерн, а к невиданным ранее активностям — мужской песенный дуэт (что касается Хемы Малини, то она пойдет плясать босиком по разбитым бутылкам, оставляя за собой кровавые следы). Все это еще и впервые в Индии преподнесут в широком формате, на 70-миллиметровой пленке, требовавшей гигантских вогнутых экранов,— и «Месть и закон» станет на ближайшие 20 лет самым кассовым фильмом индийского кино (а с учетом инфляции, видимо, остается таковым и по сей день).

Игравший в «Мести и законе» Амитабх Баччан, главный киноидол 1970-х, объяснял мне, что все сюжеты бомбейского кино почерпнуты из «Махабхараты» и «Рамаяны»: тут и мать, вынужденная бросить младенца, и братья, полагающие друг друга врагами, и непременная борьба с демонами. В древнем индийском театре спектакли по этим мифологическим сюжетам шли по нескольку дней, чтобы зритель успел пережить гарантированные девять эмоций — любовь, веселье, печаль, гнев, отвага, страх, отвращение, удивление и умиротворение. Создатели «Зиты и Гиты» и «Мести и закона» (над обоими фильмами трудился один творческий коллектив) учли эту национальную драматическую традицию и породили десятилетие, которое вошло в историю как золотая эра Болливуда: небывалые сборы, идолопоклонство, всенародная повальная сосредоточенность на кино как смысле жизни, походе в кинотеатр как венце недели: ради билетов даже кровь сдавали, если денег не было. Поддало жару и то, что действие таких фильмов сразу сообразили помещать в молодежную среду, фривольный мир студенческих кампусов («Бобби», 1973, «Трагическое совпадение», 1975, «Мы не хуже других», 1977; главной звездой таких фильмов был Риши Капур, сын Раджа) — ведь известно, что молодежь во все времена особенно падка до зрелищ.

Золотая эра Болливуда с ее наглостью, пестротой и жанровой эклектикой оставалась совершенно непроницаемой для Запада, который привык к чуть большей последовательности в сюжетах и чуть большей строгости в жанровых кодах. Для Запада — но не для СССР. Здесь в год выпускали по два-три бомбейских хита, выбирали из лучших. Фильмы выходили с такими интервалами, что не успевали надоедать, напротив, по ним успевали соскучиться, сходить раз в полгода на бомбейский масала-фильм было что прокатиться на американских горках. На таких правах Болливуд и провел с нами 1970-е: сборы в 60 млн билетов для индийского фильма в советском прокате были тогда обычным делом. Впервые благополучно — и с тем же блестящим прокатным результатом — сработала советско-индийская копродукция: совместные «Приключения Али-Бабы и сорока разбойников» (1979), где той самой Хеме Малини умудрился надавать по морде Фрунзик Мкртчян, посмотрели 52 миллиона зрителей. Индийцам фильм понравился не меньше, войдя и в их прокатный топ-лист.

Забавно, что всякий раз, когда Брежнев отправлялся с визитом к дорогой Индире Ганди, вместо себя он оставлял в телевизоре на два вечера — фильмы-то двухсерийные — то «Зиту и Гиту», то «Рама и Шиама», еще одну историю о непохожих разлученных близнецах. Словно напоминал, что у каждого человека — а значит, и у генсека — есть двойник, способный присмотреть за делами другого, пока тот в отлучке.

1980-е: Голливуд для нищих

«Танцор диско» (1982)

Бедный талантливый парень покоряет сердца завсегдатаев танцполов. Бандиты, нанятые конкурирующей звездой, ломают ему ноги, подключают его электрогитару к смертельному электрическому напряжению — но гитару выхватывает (и, разумеется, гибнет) самоотверженная мать, а переломанные ноги волшебным образом сплетаются в еще более замысловатый танец, стоит парню увидеть застывшие в восторженном ожидании глаза публики.

Вот, собственно, и все кино: «Женщина, которая поет» в штанах. Ну и, собственно, песня: «Ай эм э диско дэнсер, ай эм э диско дэнсер!» Никакой тебе масалы, выдумки и шуток: просто дешевая версия фантастически успешной «Лихорадки субботнего вечера» с Джоном Траволтой и — что самое интересное — выпущенного двумя месяцами ранее совершенно аналогичного бомбейского фильма «Звезда». Спешно снятый за гроши, «Танцор диско» и был «Звездой» для нищих — как реальной звездой для нищих был исполнитель главной роли, обаятельный, пластичный, первый атлетически сложенный среди бомбейских звезд Митхун Чакраборти. Просто ему не повезло оказаться звездой именно этого, нищенского периода в истории Болливуда — 1980-х.

Бешеный успех масала-фильмов заставил броситься в киноиндустрию всех, кому было не лень: к середине десятилетия количество ежегодно производимых в Индии фильмов перевалило за 900. Большинству их авторов не хватало не только таланта создателей «Зиты и Гиты» — всем им попросту не хватало денег. Фильмы скукожились до однозначной жанровой схемы: мелодрама, боевик, комедия, детектив — теперь все эти жанры существовали сепаратно. Зрители разбежались по интересам. Те, кто пообразованнее, отдавали предпочтение параллельному кино — без песен, с более рискованными сюжетами и проблематикой (десятки фильмов, например, были посвящены феминистской повестке). Поднял голову кинематограф южных штатов: кино там всегда было дешевле, зато снималось на природе и было ближе к фольклору. Но фильмов, объединяющих всю нацию, не стало.

Этот печальный для Болливуда период совпал с очередным кризисом советского кинопроката: на экранах почти не стало никаких иных заграничных фильмов — кроме индийских. Крест на вполне исправно к тому моменту работавшей системе поставил Пленум ЦК КПСС 1983 года. Со столь высокой трибуны вопросы кинематографа поднимались редко, но в том году очередной всплеск конфронтации с Западом привел к новой мобилизации на идеологическом фронте. В марте Рональд Рейган произнес знаменитую речь об «империи зла». В июне Юрий Андропов выступил на пленуме с пространным докладом, в котором, в частности, говорилось о необходимости изменить подход к закупке зарубежных фильмов, пластинок, изданий и пересмотреть уже действующие фонды на предмет пропаганды буржуазных ценностей. К сентябрю заработала комиссия по чистке репертуара.

Из проката полетели вон шикарные, делавшие здесь десятки миллионов «Бездна» (1977) и «Ураган» (1979), «Похищение по-американски» (1979), где террористический остров Свободия представлял собой толстый намек на Кубу. Накануне премьер были завернуты купленные и уже дублированные (как, например, «Глория» Джона Кассаветиса, 1980) фильмы из США и Западной Европы. Спешно, почти вслепую была закуплена индийская прокатная топ-десятка 1982 года, включая абсолютного лидера «Всемогущий».

И все это благодаря «Танцору диско», который попал в информационную программу ММКФ (фестиваль проходил в июле, помимо него Индию представляла ретроспектива Раджа Капура). «Танцор» первым добрался и до советского широкого проката — все этой наспех сколоченной ленте удавалось стремительно,— и так вышло, что летом 1984-го кроме «Танцора» в кино у нас элементарно нечего было смотреть. Неудивительно, что он стал самым кассовым фильмов 1980-х в Советском Союзе: из $106 млн, которые позволили ему обогнать «Звезду» по кассовым сборам, $100 млн приходились на сборы в СССР. А после него бомбейские хиты начнут выходить здесь по одному в месяц: на протяжении целого года, с сентября 1984-го, когда Джессика Лэнг сделала нам на прощанье ручкой в фильме «Фрэнсис», до ноября 1985-го, когда Крис Кристофферсон в «Конвое» вернулся наводить техасские порядки, советские зрители безраздельно находились в объятиях Болливуда.

1990–2000-е: Болливуд, который мы пропустили

«Ом Шанти Ом» (2007)

1976 год. Паренек из бомбейских трущоб, как и все его тогдашние ровесники, мечтает играть в кино. Но со своим крючковатым носом и полным отсутствием связей может рассчитывать только на место статиста — носиться в глубине кадра с воплями «Пожар!» Он влюблен в кинозвезду, а она, переживающая собственный турбулентный роман, в минуты обиды и одиночества позволяет ему за собой ухаживать. Однажды на его глазах кинозвезду убивает злодей, после чего сам он погибает в сполохах пожара. Затемнение. Вторая серия. Тот же парень — только накачанный, развязный, разодетый по метросексуальной моде 2010-х годов. За его беззаветную любовь к кино статисту было даровано перерождение в облике сына кинопродюсера — теперь он сам киноидол. Судьба заносит его к заброшенному поместью, и его начинают накрывать странные флешбэки. Именно здесь когда-то, в 1976-м, происходили съемки фильма о пожаре, фильма, оставшегося незаконченным из-за гибели главной звезды. Постепенно герою удается восстановить картину давнего преступления, свидетелем которого был он сам, и он выводит на чистую воду убийцу.

«Ом Шанти Ом» — разновидность детектива, бытующего только в индийском кино: детектива о переселении душ, когда забытое убийство расследует новая инкарнация души свидетеля. «Ом Шанти Ом» в целом и частностях копирует лучший и самый знаменитый такой детектив — «Долг чести» (1980) с Риши Капуром. Копирует, не скрывая этого. Первая часть любовно реконструирует киностиль 1970-х: свет, мизансцены, движение камеры, не говоря уже о прическах и нарядах. Вторая возводит в квадрат, доводит до автопародии стиль нулевых; здесь в ролях самих себя заняты все звезды Бомбея, включая постаревшего танцора диско — Митхуна Чакраборти, для нового фильма воскресившего свой стародавний танец. «Ом Шанти Ом» — вершина, логический итог 12 лет возрождения, вошедшего в киноведение как болливудский бум.

Двойную главную роль в фильме играет главный герой болливудского бума Шахрукх Кхан. Появившись на съемочных площадках в 1991-м, в перерывах между дублями он развлекал группу, копируя кинозвезд, танцы, сценки из фильмов своего детства. Довольно скоро он аккумулировал вокруг себя команду сверстников — модельеров, хореографов, продюсеров,— тоже ностальгировавших по бомбейскому кино своего детства. Вместе они воскресили масала-фильм, не чураясь прямых цитат, отсылок, использования песен тех лет — но совершив тот технологический апгрейд, который позволяла новая цифровая эпоха. Было учтено и «студенческое направление» в масала-кино: герои первого же фильма болливудского бума, «Непохищенная невеста»,— студенты, которые живут в Лондоне и сближаются, напиваясь по очереди во время экскурсии в Швейцарию.

Сюжеты Болливуда разомкнулись географически — и одновременно весь индийский кинематограф открылся более либеральным западным культурам. И на этот раз Запад принял его с легкостью — и понял, потому что и сам тогда жил ностальгией по 1970-м: все пели каверы ABBA, танцевали под апгрейд-диско Кайли Миноуг, бешеный успех сопровождал фильм «Ночи в стиле буги», за ним последовала «Студия 54», на ностальгии был замешан стиль главных режиссеров эпохи — Тарантино и Альмодовара. Одним словом, Болливуд зашел на Запад через дверь, которой тот и сам активно в тот момент пользовался. Потому на Венецианском фестивале 2001 года «Золотого льва» выиграла индийская «Свадьба в сезон дождей», а в 2002-м самую многолюдную со времен первой фотосессии Брижит Бардо сутолоку на набережной Круазетт в дни Каннского фестиваля вызвала премьера бомбейского фильма «Девдас» — ремейка старого хита. Айшварья Рай, сыгравшая в нем главную героиню, становится супермоделью и звездой Голливуда. Маниш Мальхотра, еще вчера подбиравший желтые очки и разрисованные граффити безрукавки Roberto Cavalli для бомбейских киногероев, открывает бутики в европейских столицах.

К сожалению, фильмы именно этого, лучшего периода в истории индийского кино прошли мимо нас. Вместе с распадом СССР рухнул и централизованный государственный кинопрокат. Частные инициативы были настолько хаотичны и непрофессиональны, что по причине разгула кинопиратства Голливуд на два года (с 1991-го по 1993-й) объявил эмбарго на экспорт всякой продукции в Россию. Кинотеатры закрывались, переформатируясь в мебельные салоны, ярмарки-распродажи шуб, молельные дома. Но Болливуд, каким мы его запомнили со времен последней встречи, не мог тогда заменить вожделенных «Терминаторов» или «Чужих».

Мы распрощались с индийским кино в конце 1980-х, можно сказать, на самом неинтересном месте, когда оно было в кризисе. Когда же в 2002-м болливудский бум на Западе стал настолько очевиден, что и у нас о нем заказывали статьи, в России уже успела сформироваться и отлажено заработала новая система легального проката, сильно заточенная под голливудских производителей. Зрители сидели на «Матрицах» и «Властелинах колец», и им было не объяснить, ради чего стоит обратить внимание на кино из страны, от которой у них в памяти остались дешевые фантики «Танцора диско». Фильмы болливудского бума порой выпускались в России в ограниченный прокат, многие лучшие ленты привозили на фестивали — но шли они в заполненных лишь на треть залах. Связь поколений, взращенных бомбейским кино, была у нас разорвана, и выглядело все так, что теперь ее больше не восстановить.

2023: Голливуд на хинди

«Патхан» (2023)

2019 год. Индия отменяет поправку об особом статусе Кашмира. Пакистанский генерал, которому врачи отпускают лишь три года жизни, решает напоследок превратить Индию в ад. Помешать ему вызывается суперагент индийской разведки по кличке Патхан. Навестив террористические логова в Африке, на Ближнем Востоке и в Европе, к середине первой серии он выясняет, что ключ, которым этот ад будет разверзнут, спрятан под семью замками в центре Москвы.

Спокойствие: «Россия по-прежнему дружественная нам страна и важнейший союзник»,— четко звучит с экрана. А на экране Шахрукх Кхан, главный актер болливудского бума, повторяет трюки, тщательно собранные и скопированные по фильмам из серии «Миссия невыполнима». Скопированные так, что не отличишь.

Когда в фильме «Ом Шанти Ом» ностальгия, которой питался болливудский бум, достигла своей логической цели и — как всякое тяготение, своей цели достигшее,— сошла на нет, Болливуд уже обрел достаточно денег и производственной мускулатуры, чтобы создать зрелище, технически сопоставимое с Голливудом: все эти трюки, найденные 15 лет назад и до сих пор почему-то остающиеся аттракционом, все эти пули, полет которых снят в рапиде. Серия «Байкеры» (2004–2013) стала перепевом «Форсажей». Шпионская вселенная студии «Яш Радж Филмз», третьим героем которой стал Патхан, являет собой аналог вселенной Marvel, только населенной симбиозами Джеймса Бонда и Тома Круза. В ромкомах мелодраматические сюрпризы, удары судьбы, заменены психологией — из самых успешных можно назвать фильм «Жизнь не может быть скучной» (2011). Песен почти нет: одна на титрах и посередке что-то наподобие клипа Арианы Гранде.

Можно было бы посетовать на утрату национальной специфики. Но именно сейчас такая утрата на руку российскому прокату. С очередным голливудским бойкотом огромная и важная индустрия в который раз рискует обернуться сетью мебельных салонов, и индийское кино, которое сегодня отличается от американского лишь именами героев, может снова спасти прокат, дать пережить трудные времена — велика ли беда, коли Джека будут звать Раджем?

«Патхан» с его внушительной русской предысторией — идеальный кандидат для затравки. Его работоспособность уже подтверждена результатами мирового проката: за две недели фильм собрал $120 млн, сумму нехилую и для американского боевика. После успеха в США, где вообще-то нет таких потребностей, как сейчас в России, и в параллель идут собственные фильмы, в твиттере возникло сообщение: «Американцы узнали, что подлинные кинозвезды не перевелись на белом свете — просто они не американские». Действительно, если перевести актерский состав «Патхана» с хинди на американский язык, он будет выглядеть приблизительно как «Брэд Питт, Роберт Паттинсон, Кристен Стюарт, Джоди Фостер и Джонни Депп в роли Джека-Воробья». То, что каждый из этих актеров ведет, насколько позволяет жанр высокотехнологичного шпионского боевика, свою выстраданную тему, продолжает свой диалог со зрителем,— почувствует всякий, для этого не нужно знать их легенды. То, что у каждого из них такая легенда и право на нее есть, они транслируют всей своей статью, качеством, давно утерянным американскими актерами.

Надежда, что индийское кино снова сможет заменить американское, на этот раз кроется в поразительной схожести продукции этих двух индустрий на нынешнем этапе их развития. В другие времена такое наблюдение могло бы стать поводом для статьи с печальными выводами. Но о превратностях самосознания индийского кино мы порассуждаем потом, а сегодняшний интерес российского кинокритика заключается в том, чтобы российский кинопрокат просто выжил. Даже если эта миссия кажется невыполнимой.

---

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram