Фараон Тутанхамон стал маркетинговой знаменитостью

Сто лет назад английский археолог Говард Картер открыл гробницу правителя восемнадцатого царского дома Египта фараона Тутанхамона. И сейчас эта гробница — под номером KV (Kings’ Valley) 62 — остается единственным не разграбленным погребением в Долине Царей.

Сложно себе представить человека, который не слышал бы о Тутанхамоне. Фараон приносит огромный доход стране, в которой он жил более трех с половиной тысяч лет назад.

Печальной участи других захоронений фараонов гробница KV 62 избежала по счастливой случайности: вход в нее был в более позднее время засыпан строительным мусором, поверх которого спустя еще некоторое время возвели хижины, где жили рабочие, вырубавшие и оформлявшие царские усыпальницы. Если бы не это, Тутанхамон был бы мало кому известен, кроме египтологов.

Его правление под закат блистательной эпохи Восемнадцатой династии было малособытийным. Благодаря же тем сокровищам, которые Картер обнаружил в его погребении, юный правитель стал одним из символов Египта наряду с Суэцким каналом и пирамидой Хеопса.

Египтология в чужих руках

Случись открытие десятью годами ранее, и все великолепие амарнского искусства из гробницы Тутанхамона лежало бы в витринах Британского музея и Лувра. Но в 1922 году Египет получил формальную независимость от Великобритании, а новое правительство Египта запретило вывозить из страны находки из не разграбленных погребений; находки, сделанные на раскопках в Египте иностранными экспедициями, могли покинуть пределы страны лишь после партажа — «дележа» обнаруженных сокровищ начальником экспедиции и сотрудником Каирского музея. Приоритет отдавался национальному музею Египта.

Однако факт остается фактом — начиная с XIX века, когда в долине Нила появились первые экспедиции, и вплоть до настоящего времени большинство экспедиций, работающих в Египте, финансируются европейскими или американскими музеями или университетами и состоят по преимуществу из иностранцев. Египтяне в них представлены лишь инспектором службы древностей и землекопами.

Тотальное доминирование европейской (включая российскую) и американской египтологии в изучении древнего Египта и раскопках на территории страны пирамид в колониальную эпоху было понятно. Однако ситуация принципиально не изменилась и с обретением Египтом полной независимости в 1953 году. За тем исключением, что главой службы древностей Египта и директором Каирского музея отныне был не француз, а египтянин, а вывозить ценные находки из страны было запрещено.

Египтология и египетская археология были всецело в руках иностранцев. Молодая республика, во главе которой находился харизматичный лидер Гамаль Абдель Нассер, была занята строительством арабского социализма и Асуанской плотины, войной с бедностью и Израилем, а затем, уже при приемнике Насера Анваре Садате — строительством капитализма и отвоеванием потерянных земель. Денег на египтологию и археологию у страны, которой нужно было поддерживать статус регионального лидера, не было. Все деньги уходили на индустриализацию, содержание армии и чиновничьего аппарата.

Дорогие туристы

В 1990-е годы казна Египта открыла еще один источник пополнения — массовый туризм.

Желающих побывать в стране пирамид было всегда предостаточно. Первоначально это были паломники, которые стремились посетить страну, где томились евреи, жил Иосиф Прекрасный, творил чудеса пророк Моисей, где нашло временное пристанище Святое семейство. Поток туристов хлынул в Египет в 1880-е годы, когда компания Кука разработала туристические маршруты, построила гостиницы и купила пароходы для перевозки туристов по Нилу. Буржуа среднего достатка из закопченных углем европейских столиц могли себе позволить перенестись от повседневной рутины в обласканную солнцем страну, где все было пропитано восточной негой и сладострастием, а время незаметно текло за курением кальяна и питьем кофе. Особенно увеличилось число туристов после 1882 года, когда Египет стал фактически колонией Великобритании.

Подлинный расцвет массового туризма — это 1990-е — 2000-е годы, вплоть до «арабской весны». В это время отдых в стране пирамид, как пляжный, так и интеллектуальный (с посещением музеев и фараоновских памятников), становится второй по доходности статьей египетской экономики. Помимо дохода от платы судов за транзит через Суэцкий канал.

Пик посещаемости Египта туристами в начале 2000-х совпадает с назначением на пост главы службы древностей Египта Захи Хавасса, обладавшего не только двумя научными степенями, полученными в Пенсильванском университете, но и недюжинной деловой хваткой. В бытность главным инспектором Гизы, где находятся Великие пирамиды, он сумел понять, что фараоновские древности — это раскрученный бренд, вернее, набор брендов (пирамида Хеопса, Эхнатон и Нефертити, Кинг Тут, Клеопатра), которые при правильном подходе могут приносить баснословную прибыль стране. Весь период его нахождения в должности главы службы древностей, а затем и министра по делам древностей был чередой ярких медиапроектов для дальнейшего продвижения этих брендов. National Geographic показывал всему миру, как доктор Хавасс с помощью хитроумных роботов исследовал внутренности Великой пирамиды, проводил компьютерную томографию царских мумий из Каирского музея с целью идентификации Нефертити или выяснения причины смерти юного Тутанхамона, как он искал могилу царицы Клеопатры в Тапосирис-Магна… Сейчас Захи Хавасс занят поисками гробницы знаменитого зодчего Имхотепа — строителя Ступенчатой пирамиды, усыпальницы фараона Третьей династии Древнего царства Джосера.

Нет сомнений, что благодаря этим медиапроектам количество туристов, пожелавших поехать в Египет, многократно возросло. В том числе и наших соотечественников, для которых отдых в Шарм-эш-Шейхе и Хургаде был, пожалуй, самым доступным. Помню, как писал заметки про раскопки в Египте для газеты «Комсомольская правда в Египте», она выходила для русских туристов и многотысячной диаспоры россиян, которая постоянно жила на красноморских курортах.

На вырученные от продажи билетов на посещение памятников фараоновской истории деньги было открыто несколько новых музеев, отреставрировано множество памятников, наиболее способных молодых археологов посылали учиться в зарубежные университеты.

Что наше — то наше, а о вашем мы поговорим

Одновременно Хавасс проводил довольно агрессивную политику, направленную на возвращение в Египет памятников, которые были вывезены из страны в XIX — первой половине XX века. И значительно преуспел в этом. Многие ведущие музеи мира были вынуждены расстаться со своими топовыми памятниками, провенанс которых не был абсолютно легальным. Если музеи сопротивлялись, Хавасс приостанавливал работу экспедиций. Писал в посольства, президентам. Хавасс считает, что все египетские памятники, хранящиеся за пределами страны, когда-то должны вернуться на родину. Хотя формально те древности, которые были куплены в Египте до 1972 года, реституции не подлежат. Но Хавасс убежден, что в один прекрасный день и Розеттский камень, и статуя Нефертити будут выставлены в Гранд-музее в Каире.

Много полезного Хавассом было сделано и для выдавливания с нивы египетской археологии египтоманов-любителей, для борьбы с поклонниками всяких псевдонаучных теорий об атлантах и инопланетянах, построивших пирамиды, с теми, кого Хавасс обобщенно называл «пирамидиотами».

Однако именно при Хавассе началось медленное, но неотступное усиление национальной школы египтологии и сознательное уменьшение количества иностранных миссий, работающих в Египте. Привело это к тому, что в настоящее время практически невозможно получить разрешение на новую экспедицию, даже будучи египтологом, работающим в университете или музее. Необходимо искать египетского археолога, который бы согласился принять участие в создании совместной экспедиции. О том, чтобы получить топовый памятник в Саккаре, Гизе, Луксоре или Карнаке, не может быть и речи.

Сложно порицать за это египетскую службу древностей. Представим себе, что в Новгороде копают археологи из Германского археологического института, а в Москве кремлевские башни реставрируют итальянские специалисты. Какое унижение национальной гордости! Многие египтяне, вероятно, так же относятся к тому, что все знаковые памятники египетской цивилизации были раскопаны, и, надо сказать, не всегда качественно, иностранцами. Многие воспринимают преобладание иностранцев в египетской археологии как пережиток колониализма и разными способами, явно или исподволь, делают раскопки в стране пирамид все более и более затруднительными и дорогими.

Была и другая причина, почему египетская служба древностей сознательно сокращает количество иностранных археологических миссий. С увеличением количества туристов возросло и количество денег, вырученных от продажи билетов на посещение памятников. Служба древностей получила возможность организовывать и проводить самостоятельные раскопки. Причем на топовых памятниках, связанных с основными вехами египетской истории. Но таких памятников, которые сулят их исследователям яркие сенсационные находки, почти не осталось за 200 лет интенсивных раскопок в долине Нила. Не будем забывать, что Египет — это узкая полоса плодородной почвы шириной 3–5 км по обе стороны от Нила. Плюс Дельта… Но вся эта территория плотно заселена сотней миллионов египтян и поделена на сельскохозяйственные угодья, с которых снимают по три урожая в год.

Можно с определенной уверенностью сказать, что время находок в долине Нила, которые позволят принципиально по-новому взглянуть на становление и развитие египетской цивилизации, прошло. Эти открытия просто больше негде делать. Одни памятники уже раскопаны, другие уничтожены городами, деревнями и распашкой. Новую информацию могли бы дать раскопки городов, но все они находились в долине, в отличие от некрополей, которые устраивали в пустыне, и давно уже срыты до фундаментов и распаханы под поля. Периодические же находки 20–30 или даже 100 мумий не дают сущностных знаний для понимания идеологии, культуры, искусства долины Нила фараоновской эпохи.

Куда податься ученому

Именно поэтому в начале 2000-х годов, когда тенденция на «деколонизацию египетской археологии» начала набирать обороты, многие археологи стали перебираться в соседний Судан, страну, которая не единожды была колонией Египта начиная с эпохи Среднего царства, и где по этой причине находится множество прекрасных памятников, возведенных египетскими архитекторами по распоряжению фараона, под надзором главы колониальной администрации, носившего титул «царского сына Куша». На территории нынешнего государства Судан существовали и местные самобытные археологические культуры и цивилизации: Керма, Напата, Мероэ, которые, впрочем, испытывали сильное культурное и идеологическое влияние северного соседа.

В Судане, не избалованном вниманием археологов, иностранцам позволено раскапывать столицы и царские гробницы. Но число знаковых памятников, исследование которых может позволить переписать страницы истории, неуклонно сокращается. Во многом из-за гигантских проектов по строительству гидротехнических сооружений.

Поэтому сравнительно новый тренд среди археологов, занимающихся древней историей Египта и Судана,— исследование пустынь: Восточной, Западной (Ливийской) и Нубийской. До самого недавнего времени они представляли terra incognita с точки зрения археологии. Лишь редкие ученые удалялись из обжитой долины в бесприютную, таящую множество опасностей пустыню.

Сами древние египтяне также не любили покидать долину. Пустыня, «красная земля» в противовес «земле черной» плодородной долины, ассоциировалась у них с хаосом и смертью, была царством бога Сета. Однако именно там находились те ресурсы, которые создали славу фараоновского Египта: многочисленные породы поделочного и строительного камня и, конечно, золото. Поэтому начиная с эпохи Древнего царства в пустыню устремлялись многочисленные экспедиции: одни ломали камень для царских саркофагов, обелисков и статуй, облицовочные плиты для храмов и пирамид, другие вырубали штольни в гранитных массивах, следуя за золотоносной кварцевой жилой.

Интенсивные исследования Западной и Восточной пустынь, начавшееся с 2000-х годов, к удивлению египтологов, показали, что эти бескрайние территории были пронизаны многочисленными караванными путями, которые, пролегая между оазисами, соединяли долину Нила с далекими землями вплоть до Чада, Эритреи, Ливии. Оттуда для нужд египетской знати и царского двора доставляли благовония, мази, драгоценные камни, перья птиц, шкуры животных, слоновую кость, золото, все то, что составляло блеск фараоновского Египта.

После событий «арабской весны» и начала гражданской войны в Ливии все работы в Западной пустыне были свернуты. С большим трудом можно получить согласование от египетских военных на археологические разведки в Восточной пустыне. По сути, беспрепятственно можно работать только в Нубийской пустыне на территории Судана. Даже предварительные результаты работ на этой обширной и малоизученной территории обещают многочисленные открытия… Но это уже тема другой статьи.

Алексей Крол, старший научный сотрудник НИИ и Музея антропологии МГУ им. Ломоносова, кандидат исторических наук