«Тень Караваджо»: Микеле Плачидо размышляет о гении и свободе

В прокат выходит «Тень Караваджо», фильм Микеле Плачидо о великом художнике, боровшемся за свою свободу — верить, любить, творить вопреки. В этом вполне симпатичном байопике досадно много клише, но есть и как минимум одно заслуживающее внимания соображение.

Текст: Зинаида Пронченко

Новый фильм Микеле Плачидо «Тень Караваджо» — попытка традиционной биографии выдающегося художника, чей гений не поняли и не оценили современники: от их рук великий живописец позднего Ренессанса, по спорной версии автора, и погиб. История взлета и падения Микеланджело Меризи по прозвищу Караваджо рассказана устами таинственного папского дознавателя по прозвищу Тень. Тень — инквизитор, прикидывающийся, как многие агенты охранки, философом. Смехотворные претензии мучителя человеческих душ на звание их знатока довольно выразительно изображает Луи Гаррель. Он морщит брови и поджимает губы, выслушивая показания очередного напуганного свидетеля, повествующего о прегрешениях Караваджо. Среди свидетелей значится и сам Плачидо в роли кардинала дель Монте, пресыщенного ценителя прекрасного, впрочем предающего Караваджо ради внутрицеховых интриг в конклаве. Другим покровителем бунтующего маэстро выступает маркиза Констанца Сфорца Колонна (Изабель Юппер), вожделеющая Караваджо с первых кадров, но тоже лишающая его столь необходимой поддержки в решительную минуту. Собственно Караваджо играет Риккардо Скамарчо, не так давно мы видели его у Нанни Моретти в слезливой семейной драме «Три этажа».

Плачидо не старается разнообразить привычный нарратив — выпил, совокупился, перенес на холст — концептуальными решениями, как, например, Дерек Джармен в своем «Караваджо» 1986 года. Что скорее хорошо. Художник у Плачидо не разговаривает с ожившими святыми, у него не двоятся в глазах натурщики, ему не приходят во сне блестящие творческие идеи, наконец, никто из героев его картин не перешагивает через раму, чтобы поделиться соображениями о предназначении искусства.

Зачем людям искусство, сказано почти сразу — в XVI веке европейское население в массе своей оставалось безграмотным, а слово божье как-то до паствы доносить требовалось. И в этом смысле живопись Караваджо была идеальным проводником: проторчав всю юность в воровских притонах среди шлюх и в приютах среди сирот и умирающих, он догадался раньше других коллег, что только земной ад способен вернуть людям веру в рай на небесах. К сожалению, основной заказчик в лице католической церкви придерживался на этот счет другого мнения — не пристало писать Успение Богоматери, копируя трупные пятна на теле только что скончавшейся от голода проститутки. Моделью для «Обращения Савла» не должен становиться пьяный нищий. А для «Триумфа любви» ни в коем случае не могут позировать несовершеннолетние подмастерья Караваджо, которых он в постели предпочитал женщинам.

На протяжении всего фильма Караваджо много и подробно рассуждает о правде в искусстве, изредка отвлекаясь от дискуссий с отцами церкви или встретившимся ему в тюрьме Джордано Бруно на возлияния и игру в мяч. Базовая дидактика Плачидо иногда сбивается на откровенный антиклерикализм — видно, что пагубная роль Ватикана в жизни современной Италии страшно недооценена и боровшийся столько лет на экране с мафией автор желает намекнуть, что церковь, в общем-то, такая же «организация».

Возрожденческий быт показан почти реалистично — много антисанитарии и разных плотских утех, от обжорства до содомии, кровь тоже льется щедро, чтобы лишний раз подчеркнуть, как тесно прекрасное соседствует с ужасным, особенно в творчестве протагониста.

Безусловно, у Плачидо получилось не так занудно, как у какого-нибудь Жака Дуайона, недавно бравшегося за биографию Родена, и не так напыщенно, как у Андрея Кончаловского, замахнувшегося несколько лет назад на Микеланджело. Но в целом «Тень Караваджо» именно что остается тенью от предмета исследования, ибо безыдейно плывет по волнам существующих о гениальных художниках или скульпторах клише: душа его болела, рубанком или кистью он ее лечил. Фильм Плачидо хоть и не безнадежен, но абсолютно факультативен — народный культ, как «Девушка с жемчужной сережкой», «Тень Караваджо» не породит, а у эстетов вызовет скорее усталое раздражение. Единственной запоминающейся мыслью, которую можно вынести этой биографии, является предположение, что посредственность обычно боится таланта, ибо талант — это прежде всего свобода. Если посредственность облечена властью, то и вовсе видит в таланте прямую угрозу, пытаясь его любой ценой приручить или уничтожить. Так испокон веку из страха произрастает зло.

В прокате с 30 марта