Ужин и беседа в Кремле продолжались несколько часов

20 марта президент России Владимир Путин в Кремле встретился с председателем КНР Си Цзиньпином, который, завершив свою предвыборную кампанию, начал, считает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, предвыборную президентскую кампанию Владимира Путина.

Самолет китайского лидера приземлился во Внуково-2 в тот момент, когда Владимир Путин произносил вступительное слово на расширенной коллегии МВД на Житной улице. А когда Владимир Путин переехал в Колонный зал Дома союзов, где произносил вступительное слово на международной парламентской конференции «Россия—Африка в многополярном мире», китайский лидер уже был в гостинице. Это оказался китайский Soluxe Hotel прямо рядом с Ботаническим садом. Выбор только на первый взгляд мог показаться странным. Отель во всех смыслах китайский: это пятизвездный представитель китайской сети в Москве с ландшафтом в точности, говорят, как вокруг Императорского дворца в Запретном городе. Впрочем, рядом — станция метро «Ботанический сад», а не Beigongmen Station (станция метро в Пекине.— А. К.).

Председателя КНР Си Цзиньпина встретил вице-премьер РФ Дмитрий Чернышенко (ему выпала то ли честь, то ли участь по протоколу), который проконтролировал движение китайского лидера вдоль почетного караула, положенного ему, так как визит считается государственным. Обычно под этим подразумевается посещение двух городов, но Си Цзиньпин ограничится одним. 21 марта он проведет в Кремле переговоры в узком и расширенном составах, подпишет вместе с господином Путиным множество соглашений, переночует и утром 22 марта вернется в Пекин. Так по крайней мере планируется.

Вечерняя беседа за ужином в первый же день — это необычно для формата государственного визита. При этом минимум журналистов.

Китайцы, которые обычно приезжают в несметном количестве, на этот раз, по данным “Ъ”, не выбрали даже свою квоту, и так маленькую. Но те, что пришли, прежде всего телеоператоры, выступили за всех парней. Они на каждом шагу пытались продемонстрировать свои бойцовские качества, даже в очереди на ПЦР-тест в полуподвальном помещении Первого корпуса Кремля. Им надо было скорее, хотя торопиться им было, во-первых, некуда, а во-вторых, для них сдача ПЦР сродни ведь, казалось бы, чистке зубов: китайцы у себя дома делают это, такое впечатление, по несколько раз на дню, даже если их никто не просит.

А тут они к тому же еще все перепутали и теперь метались в поисках ответа на вопрос, где делать тест завтра утром: в отеле или опять в Кремле. Ведь если в отеле, то по пути на переговоры можно законтактировать с носителем, и тогда все пойдет прахом, несмотря на маски олимпийского образца, которые к лицам китайцев, такое впечатление, приросли, и снять их можно только вместе с кожей. А может, именно это и называется самодисциплиной. Нам такое неведомо.

Китайцев пытались успокоить и объяснить им, что тест надо сдать утром в отеле, а потом их привезут в Кремль организованно и в «чистом» автобусе, но они чувствовали: что-то тут не так. А все было так, и им следовало расслабиться. Но они, конечно, не могли, им надо было все время куда-то бежать, что-то делать и обязательно всех опережать во всем. Так, они просто рванули, когда им сообщили, что можно подниматься в Представительский кабинет Кремля, так как председатель КНР вот-вот начнет движение из гостиницы. Они бросились вперед по коридору, и опередить их было невозможно. А главное, не нужно: они все, конечно, проскочили нужную дверь в начале коридора, устремившись по нему, а когда развернулись все вдруг, было поздно, и последние стали первыми. Маневр лично у меня вызвал лишь мимолетное удовлетворение: я понимал, что битву за позиции в Представительском кабинете эти люди все равно не проиграют.

Но и тут все для них сложилось не очень хорошо: все свои силы они положили на то, чтобы снять Си Цзиньпина и Владимира Путина из центра Представительского кабинета, из-за знаменитого овального стола, за которым в свое время провели выдающиеся переговоры господа Путин и Эмманюэль Макрон (президент Франции; в доковидную эпоху операторы расставлялись до стола, чуть не вплотную к креслам двух лидеров), и не сняли потом, как вошел их председатель, перед этим несколько секунд переминаясь с ноги на ногу в дверях (при этом опоздал, как было отмечено, на шесть минут против времени, на которое договорились).

Впрочем, все эти подробности не имели ровно никакого, честно говоря, значения. Ну то есть вообще никакого.

— За последние годы Китай сделал колоссальный рывок вперед в своем развитии. Во всем мире это вызывает неподдельный интерес, и мы даже… — господин Путин сделал паузу, подбирая слова,— немножко вам завидуем.

Это не был, конечно, просто такой комплимент.

Зависть, уверен, присутствует.

А смысл, видимо, очередной раз в том, что не надо было резко отказываться от советской модели развития, как и вообще от идеи Советского Союза, и может, тогда был бы шанс догнать и перегнать Китай, так как были бы в равных условиях; а может, тогда бы Китай пытался догнать и перегнать Советский Союз…

— В Китае,— продолжал Владимир Путин,— создана весьма эффективная система развития экономики и укрепления государства. Она намного более эффективная, чем во многих других странах мира, это очевидный факт. Рыночные механизмы сочетаются с достаточно уверенным политическим курсом и приносят свои видимые результаты.

Да, Владимир Путин — совершенно точно поклонник такой системы, которую, возможно, до сих пор и хочет реализовать; ему для этого понадобится в том или ином виде как раз Советский Союз. То есть все, что сейчас происходит, выглядит логично.

— Символично,— продолжал российский президент,— что ровно десять лет назад мы с вами здесь встречались. Вы совершили свой первый визит в качестве председателя Китайской Народной Республики в Россию (как и теперь — только что, как известно, переизбравшись впервые в истории Китая на третий срок.— А. К.). За это время мы сделали существенные шаги в развитии наших отношений. Более чем в два раза увеличился наш торговый оборот: был, по-моему, 87 с небольшим, сейчас уже под 200… 185…— Он уточнил.— Миллиардов…

Еще раз уточнил:

— Долларов (США.— “Ъ”).

Но это по привычке. Всех сейчас уже интересуют только юани.

— Мы внимательно ознакомились и с вашими предложениями по урегулированию острого кризиса на Украине,— добавил господин Путин.— Конечно, у нас будет возможность обсудить этот вопрос. Знаем, что вы исходите из принципов справедливости и соблюдения основополагающих положений международного права, неделимой безопасности для всех стран. Вы также в курсе, что мы всегда открыты для переговорного процесса.

Между тем один из китайских журналистов разъяснял мне накануне:

— Китайские дипломаты на самом деле хотят достичь сложных целей. Им надо удержать каждую страну мира от действий по Тайваню, которые нарушали бы интересы Китая. В том числе это касается Украины.

— А что, Украина способна нарушить и такое? — интересовался я.

— Мэр Киева господин Кличко (Виталий Кличко.— “Ъ”) уже контактировал с министром иностранных дел Тайваня У Чжаосе, а мэр Харькова (Игорь Терехов.— “Ъ”) — с муниципальными тайваньскими властями…

— Писали же, что министр иностранных дел Украины господин Кулеба (Дмитрий Кулеба.— “Ъ”) перед визитом Си Цзиньпина говорил по телефону с китайским коллегой Цинь Ганом. То есть они, можно сказать, на верном пути,— как умел, сомневался я.

— Да,— морщился мой собеседник,— но Цинь Ган хотел убедить украинцев, что надо строить взаимовыгодные двухсторонние отношения, а по факту получилось, что они заигрывают с сателлитом США.

Неужели великие китайские руководители настолько щепетильны с Украиной? Неужели это имеет для них такое значение? Возможно, что да, когда речь идет о Тайване.

Владимир Путин еще говорил что-то, а я увидел, что переводчик китайского председателя какой-то сильно переживающий. Он делал знаки китайцу рядом со мной (я сначала даже подумал, что мне, и размышлял, как ответить, успокоить его, что ли, но так ничего толкового и не придумал), и в какой-то момент стало понятно: он не понимает, кто переводит шефа. Ему, видимо, показалось, что российский переводчик намерен продолжать и с Си Цзиньпином. Наконец, этот человек рядом со мной жестами успокоил его: ты включаешься, конечно, ты. И переводчик сразу полностью успокоился, подняв большой палец.

Включился он просто триумфально: говорил громко, отчетливо и таким повелительным и безапелляционным тоном, что с этой секунды мне казалось, что переговоры — не двухсторонние, а, без сомнения, трехсторонние. И китаец-переводчик намерен играть в них далеко не последнюю роль.

— Уважаемый президент Путин,— сказал переводчик на безупречном русском,— я всегда называю вас моим дорогим другом! Мне очень приятно по вашему приглашению еще раз посетить Россию с государственным визитом, тем более сразу после моего очередного переизбрания председателем КНР, и в качестве первой страны зарубежного визита я выбрал именно Россию. Вы только что вспомнили, что ровно десять лет тому назад, когда я впервые стал председателем КНР, я так же выбрал Россию как первую страну для моего первого зарубежного визита. Вы напомнили мне об этом, и по сей день эти картины хорошо сохраняются в моем сердце.

С одной стороны, все это более или менее трогательно, а с другой — и в самом деле это же не шутки: два раза с перерывом в десять лет первый зарубежный визит председатель КНР наносит именно в Россию.

Да, знак. Причем, без сомнения, личных отношений. И больше, как бы то ни было, ничего.

Более того, председатель КНР не просто намекнул на то, что Владимиру Путину предстоит вскоре своя предвыборная кампания, а без преувеличения начал ее:

— Я знаю,— произнес он,— что в будущем году в вашей стране произойдут очередные президентские выборы. Благодаря вашему сильному руководству за последние годы Россия добилась значительных успехов в деле достижения результатов и процветания страны (опять же, последний год вряд ли прибавил процветания всем и каждому.— А. К.). Уверен, что российский народ сильно вас поддержит в ваших добрых начинаниях.

Дело в том, что в любых поддержит.

— Мы,— говорил Си Цзиньпин, комфортно расположившись в кресле и чувствуя себя, это было видно, и правда как дома,— поставили задачу осуществления модернизации в китайской модели. В России также поставлены грандиозные цели по развитию страны. (Мы строим пока суверенную экономику, но можно и так сказать.— А. К.) Уверен, при нашем сотрудничестве и тесном взаимодействии мы обязательно вместе достигнем этих целей.

Личные отношения в политике играют иногда просто даже парадоксальную роль.

Когда мы вышли из Представительского кабинета, высокопоставленный собеседник, работающий в Кремле, сказал мне, что, по его мнению, все именно сегодня и решится.

— Что именно решится-то? — переспросил я.

Тут по любому поводу и тем более без повода ходишь какой-то встревоженный каждый день уже целый год.

— Может, не надо так прямо сразу все решать? — вздохнул я.

— Да нет, надо,— пояснил собеседник.— На самом деле то, что они действительно хотят обсудить, они обсудят, это очевидно, сегодня, один на один, а не завтра, в присутствии членов делегаций. Так что сегодня все и решится.

Я понял, что узнал, похоже, больше, чем мог.

Судя по тому, что разговор продолжался около пяти часов, все и правда решилось.

Андрей Колесников, Кремль