Зампред правления Россельхозбанка Николай Ульянов — об импортозамещении ПО

В 2022 году российский финансовый сектор показал свою устойчивость к технологическим и экономическим вызовам. Банки поэтапно переходят на российское программное обеспечение и оборудование. Зампред правления Россельхозбанка (РСХБ) Николай Ульянов рассказал о том, как банк адаптировался к новым условиям и в каких сегментах российский софт все еще требует доработки.

— Как технологические санкции 2022 года сказались на цифровизации российского банковского сектора, от каких направлений развития пришлось отказаться, а какие, напротив, усилить?

— 2022 год был уникальным для нас и, пожалуй, для всех технологических компаний на российском рынке. Для нас, например, март начался с крайне интенсивных DDoS-атак, параллельно с этим иностранные вендоры, с которыми мы исторически сотрудничаем, с удивительной легкостью отказались от работы с нами. Эти два фактора как раз и определили вектор нашего дальнейшего развития: наращивание компетенций в области информационной безопасности и усиление интенсивности импортозамещения.

Если говорить о последнем, то в 2022 году мы существенно увеличили инвестиции в области замены иностранного программного обеспечения. В первую очередь мы провели ревизию нашего программного обеспечения и составили таблицу, где «зеленые» решения — это ПО с наименьшими санкционными рисками, а «красные» — тот софт, который нужно заменить в первую очередь. Фактически по такому же пути пошли многие организации в России. После ревизии мы стали поэтапно ускорять импортозамещение. В первую очередь мы начали переход на российские офисные пакеты, операционные системы, системы управления базами данных, а также системы виртуализации. В каких-то случаях замещение было быстрым и безболезненным — например, в области рабочих мест процесс идет достаточно быстро, потому что мы занялись импортозамещением в этом сегменте еще до событий 2022 года, в каких-то миграция требует доработки и адаптации к нашей инфраструктуре.

— Участники рынка говорят, что в 2022 году российские вендоры ПО подняли цены на свои решения. Это так?

— Да, рост цен действительно есть. Но в большинстве случаев я не могу назвать его драматичным, к тому же регуляторы помогают найти общий язык с вендорами ПО.

— А что с оборудованием?

— Если говорить, например, о серверах, то мы в течение пяти месяцев в различных режимах совместимости тестировали оборудование российских производителей, и они неплохо себя показали. Сейчас мы разыгрываем мультивендорный конкурс на поставку российской вычислительной техники. Можно сказать, что в этом сегменте переход на отечественные решения идет достаточно успешно.

— В 2022 году, говорили мне источники, российские банки сокращали подразделения собственной мобильной разработки. Затронул ли этот тренд РСХБ?

— Мы, напротив, наращивали свои команды по разработке мобильных приложений. Я думаю, что в этом сегменте нам есть куда расти и нужно, напротив, набирать новые команды.

— Я хочу вернуться к проблеме кибератак: с весны прошлого года российские банки неоднократно становились объектами атак злоумышленников. Как в РСХБ обстояла ситуация?

— Год с точки зрения атак был неровным. В прошлом марте мы зафиксировали 15-кратный рост интенсивности массовых DDoS-атак на наши системы, но я не могу сказать, что они были для нас критическими: инфраструктура выдержала нагрузку. С апреля интенсивность атак снижалась. Были попытки и точечных DDoS-атак на банк, но они были отбиты. Попыток целевых проникновений в наш контур мы за прошлый год не зафиксировали. Были проникновения в контур наших вендоров, но мы совместными усилиями быстро решили проблему. Если говорить о среднем показателе за 2022 год, то интенсивность атак в среднем увеличилась в два-три раза. В целом мы исторически выстраивали комплексную систему информационной безопасности, которая позволила нам сохранить инфраструктуру устойчивой.

— В 2021 году вы говорили, что у вас на тот момент соотношение собственной разработки и решений внешних вендоров составляет 40–60%. Как обстоят дела сейчас и какие плюсы вы видите в развитии собственного IT-департамента?

— На конец 2022 года, как мы подсчитали, у нас 56% приходится на собственную разработку и 44% — на вендорскую. И мы, как банк, будем наращивать этот показатель. Дело в том, что у банка, как я часто говорил, два основных актива — это его люди и его программное обеспечение. Если банк не может самостоятельно разрабатывать и модифицировать собственный софт, то он теряет конкурентные преимущества. К тому же собственная разработка позволяет быть полностью уверенным в результате, в том, что в конце получится именно тот продукт, который необходим. Работа со сторонними вендорами, к сожалению, несет в этой части больше рисков.

— Вы планируете перейти полностью на собственную разработку?

— Здесь я сторонник взвешенного подхода: у нас нет необходимости в 100% собственной разработки. В каких-то сегментах, она, безусловно, должна преобладать. Это, например, все, что связано с фронтендом: тут нужна скорость и глубокое понимание внутренних процессов. Для этого, к слову, мы в РСХБ всегда ищем новые команды, готовые войти в наш контур, и открыты к любым предложениям в этом ключе. Если же подытожить, то мы, согласно собственной стратегии цифровой трансформации, хотим, чтобы доля собственной разработки в нашей IT-инфраструктуре составляла 75%.

— Вы говорили о стратегии цифровой трансформации. Как она изменилась в 2022 году?

— Последнюю версию стратегии мы утвердили буквально в декабре 2022 года при взаимодействии с профильными регуляторами. Главное ее отличие от версии 2021 года — это максимальная ориентация на импортозамещение. Для нас при разработке этого документа было важно заложить требования по сохранению устойчивости собственной IT-инфраструктуры. Минцифры же со своей стороны дополнило ее параметрами в части поэтапного и посегментного перехода на российские софт-решения.

— В прошлом году приложения ряда российских банков, попавших под блокирующие санкции, были удалены из App Store и Google Play, и банки начали публиковать новые приложения до тех пор, пока площадка их не удалит. Приложение РСХБ также пропало из App Store в декабре. Почему оно было удалено и как планируете действовать?

— Для начала хочу подчеркнуть, что у нас случилась в некотором роде уникальная ситуация: РСХБ не находится под блокирующими американскими санкциями, но в декабре компания Apple удалила все наши приложения из App Store. Когда мы обратились за объяснениями, в Apple нам сообщили, что банк еще восемь лет назад попал под секторальные санкции США и теперь компания решила удалить наши приложения. Потеря пользователей Apple для нас неприемлема, поэтому, чтобы они оставались в нашей экосистеме, мы еще летом разработали наш PWA (Progressive Web Application, прогрессивное веб-приложение.— “Ъ”). По сути, это продвинутая веб-версия мобильного банка, которая практически не уступает по функционалу приложению и не зависит от магазинов. Она была доступна всем пользователям Apple еще до исключения из App Store.

— Считаете ли целесообразным размещение решений от РСХБ в российских магазинах мобильных приложений?

— Да, это, безусловно, целесообразно. Особенно учитывая те усилия, которые прилагает государство в части их популяризации и возможной предустановки на смартфоны. Все приложения банка размещены в RuStore и NashStore.

— В прошлом году российские поставщики IT-решений говорили о росте спроса со стороны российских потребителей. Если говорить с точки зрения потребителя этих решений, то как проходит миграция РСХБ на российские софтверные продукты? С какими трудностями сталкиваетесь?

— Миграция на российские решения для неподготовленной компании, которая только недавно начала процесс импортозамещения,— это действительно непростой и болезненный процесс. РСХБ же начал поэтапно переходить на российское ПО с 2018 года, задолго до событий 2022 года, поэтому мы оказались более подготовленными к новым вызовам. Хотя мы тоже испытываем некоторые трудности. Например, замена системного ПО от Oracle, Microsoft и т. д. в некоторых сегментах идет непросто. Иногда требуется кастомизация российского софта под наши потребности. В ряде случаев — например, если говорить об операционных системах — мы проводим ее с помощью вендоров и интеграторов, а в ряде — собственными силами. Это, к слову, еще один довод в пользу развития собственной разработки.

— Судя по отзывам ряда потребителей российских решений, оно все еще требует доработки в ряде сегментов. На ваш взгляд, сколько времени нужно российским потребителям и производителям софта, чтобы разработать ПО, которое максимально заместит западные аналоги?

— Российские решения в ряде сегментов вполне удовлетворяют потребностям компаний, но зачастую мы сталкиваемся с проблемой нехватки времени. Иногда даже качественное ПО не готово к масштабированию на инфраструктуре крупных компаний. Я думаю, что разработка полного стека технологий для банков и его модернизация займут по крайней мере еще два-три года.

Интервью взял Никита Королев