Умер Слава Зайцев

В Щелково на 86-м году жизни скончался дизайнер Вячеслав Зайцев, первый создатель всемирно известной советской моды. Он же — единственный и последний. С ним связан недолгий период открытия Советской России и невиданная слава «made in USSR», которую он, к счастью, надолго пережил.

Когда умирают такие художники как Зайцев, приходится говорить о «целой эпохе». Мальчик из Иваново стал первым советским дизайнером, открывшим собственный Дом моды, поработавшим на Западе, запустившим парфюмерную линию в Париже — и прославившимся под собственным именем Слава, которое одновременно звучало и нежно, по-домашнему и как претенциозный псевдоним.

Он начинал в «текстильной промышленности», то на провинциальных швейных фабриках, то в Общесоюзном Доме Моделей на Кузнецком мосту. «От безысходности сделал в 1963 году коллекцию ватников для женщин-работниц, коллекцию, конечно, отвергли по идеологическим причинам, но многие заинтересовались, среди них был журналист из Paris Match, он опубликовал фотографии, их увидел Пьер Карден. И в 1965 году ко мне в Дом моды на Кузнецком Мосту пришла французская журналистка и сказала, что Пьер Карден приехал в Москву и хотел бы со мной встретиться»,— говорил он нам в одном из интервью.

Это были времена, когда модельер из «дикой» Москвы смог вызвать искреннее восхищение в столицах моды, но не смог, не захотел или не получил разрешения стать там совсем своим.

Он не сменил место и страну работы, зато если на Западе его звали «Красным Карденом», то у нас — «папой русской моды», на его примере и вокруг него учились более молодые, которым выпали гораздо более благоприятные годы и счастливая работа в открытом мире.

На закате СССР Слава Зайцев оказался таким же главным модельером страны, как ее главной певицей — Алла Пугачева. Его имя знали все, с ним дружили новые политики, и на вершине известности он открыл, наконец, собственный Модный Дом. Пусть не в Париже на авеню Монтень, а в Москве, на проспекте Мира. Дом сверкал вывеской «Слава Зайцев» с такими крупными буквами, что прохожие должны были живо представлять, как весь Мир восхищается его блестящей Славой.

В последние годы слава померкла, дом постарел, болезнь держала его взаперти, но не повлияла ни на настроение, ни на планы.

Последнее наше с ним интервью состоялось в его усадьбе в деревне Каблуково. Казалось, что мы снова будем говорить об уникальных российских ремеслах, особом пути российского дизайна и вторичности европейского. Но на вопрос о том, чувствовал ли он раньше и чувствует ли сейчас, что где-то был и есть большой мир, в котором существует мода, о которой он мечтал, Зайцев ответил, что образом модной страны для него остается Франция.

Все претензии Москвы на титул модной столицы он к тому времени оценивал весьма скептически: «Россия часто бывала модной, но страной моды не была никогда».

Легко было в этом услышать его собственную усталость, его разочарование тем, как много от него ждали и как мало удалось сделать. Но на самом деле он не собирался останавливаться, его эскизы, которые мы смотрели, были вполне современны. Он не мог больше ждать приезда Кардена, но свой шанс продолжал использовать ровно в той ситуации, в которой находился.

В его белом трехэтажном доме все было пропитано духом 1980-х, триумфальной эпохой. Это видно было и в торжественности лестниц, и в сочетании белого и черного с металлом, и в особой нарядности покрывал и штор, как будто спроектированных для очередного зарубежного Дома российской культуры. В этом доме отшельника была и смешная пафосность, и удивительная старомодность, и невероятная честность стиля. Что скажешь в день его смерти? «Слава, Зайцев» — к этому ничего не добавить.

Ольга Михайловская, Алексей Тарханов