Советник президента Валерий Фадеев о том, почему новую российскую идеологию пока рано вписывать в Конституцию

В последнее время часто звучит призыв отменить статью 13 Конституции РФ, запрещающую государственную или обязательную идеологию. Предлагается даже внести в Конституцию базовые принципы некой новой идеологии.

Очевидно, что статья 13 была прописана в Конституции 1993 года, чтобы окончательно похоронить коммунистическую идеологию, господствовавшую семь десятилетий. Но возникает естественный вопрос: может ли государство и общество существовать вовсе без идеологии? Выдающийся советский, российский правовед академик Кудрявцев, столетие со дня его рождения только что было отмечено, на самом закате советской власти, когда коммунистическая идеология была уже мертва, писал о неминуемости рождения новой идеологии. Кудрявцев полагал, что эта новая идеология будет рождена внутренними социальными силами. Вышло несколько иначе.

Любые сложные общества формируются и направляются четырьмя переплетенными видами социальной власти: политической, экономической, военной и идеологической. (Я следую здесь Майклу Манну — одному из ведущих современных социологов.) Идеология — это нормы и ценности, разделяемые членами общества, это атмосфера, воздух, эфир; что можно, а что нельзя, что поощряется государством, обществом или отдельными группами общества, а что порицается или даже запрещается. Идеология задает координаты жизни общества и индивидуума. Идеология — это власть!

После краха советского режима социальная жизнь не была деидеологизирована. Напротив, была выстроена мощная идеологическая система, влияющая, часто решающим образом, на экономику, образование, культуру, даже на военную сферу.

В правительстве — так называемый либеральный блок, вызывающий неизменные симпатии «просвещенной» публики. Мог меняться персональный состав этого блока, но не направление деятельности. Этот блок поддерживался несколькими научными центрами, а в публичном поле десятками СМИ. Экономическая дискуссия стала невозможной. При коммунистической власти с оппонентами и диссидентами, не признающими догматический марксизм, хотя бы боролись, их как-то воспринимали, теперь же до разговора с «мракобесами» прогрессисты не опускались, их просто игнорировали.

Несколько университетов стали идеологической кузницей кадров. Учебные программы и учебники заботливо поставлялись многочисленными зарубежными фондами, самые способные молодые сотрудники стажировались в солидных мировых университетах. Выросло новое поколение экономистов и управленцев, учившихся в ведущих российских университетах или за границей. Формально они получили хорошее образование. Но только это образование идеологически выверено: среда, в которую они были погружены,— их руководители, научные авторитеты, заказчики, тексты и проч.,— имеет четко выраженный идеологический уклон.

В культурной сфере система фестивалей, выставок, премий, обслуживаемая корпорацией критиков предписанных взглядов, создала стандарты, только и следуя которым можно достичь успеха.

Идеология влияла даже на военную власть: реформа армии по западному образцу не предполагала длительных боевых действий; или вспомним попытку купить «Мистрали» у «дружественной» Франции.

Эта конструкция, обладающая властью, никак формально не обозначена в общественно-политическом поле. Это не партия, не общественная организация, даже не клуб. Она будто бы вне политики. Ее вовсе как бы и нет. Но деятели, причастные к этой конструкции, хорошо чувствуют, кто свой, а кто чужой.

Новая идеология не выросла внутри страны, как предполагал академик Кудрявцев, большей частью она была привнесена извне. Эту идеологию у нас принято называть либерализмом, что, на мой взгляд, несколько оскорбительно для классического подлинного либерализма. Правильнее было бы назвать эту идеологию туземным либерализмом — специальный экспортный вариант для слабых стран. И Россия, конечно, не единственная страна, которой она была навязана.

Крейг Калхун вспоминал игру в наперсток. Сначала шоковый переход к рынку, который будто бы очень быстро решит все экономические проблемы и поднимет благосостояние людей. Не получилось? Ах, так у вас плохо с демократическими институтами, надо вам поскорее проводить глубокую демократизацию. Опять не выходит? Значит, у вас проблемы с вашей культурой и традициями — они не позволяют вам построить современное развитое общество, меняйте культуру.

Что теперь? Прошлая идеологическая конструкция разрушается. Идет борьба с носителями старой псевдолиберальной идеологии: некоторые деятели объявлены иностранными агентами, кто-то уехал, за границей то ли пять, то ли восемь бывших вице-премьеров, корректируется политика ведущих университетов, пишутся новые учебники истории.

Принятые в прошлом году политические и военные решения имеют стратегическое основание. Старая идеология работала на встраивание России в Запад. Новая предполагает суверенитет и противостояние Западу. Более того, новая идеология будет претендовать на мировую альтернативу. Запад больше не контролирует весь мир. И даже не в силу экономических причин, а потому что он утратил моральное лидерство. Если притязания Запада на отстаивание «общих» для всего мира интересов отвергаются, то это уже не гегемония, а ее провал.

Новой идеологии еще нет, она только начала создаваться, известный список из 17 ценностей — лишь указание направления возможного поиска. Разработка идеологии и ее укоренение в обществе займет немало времени, поэтому внесение поправок идеологического толка в Конституцию представляется преждевременным.