«На пороге смерти»: хоррор в условиях 50-градусной жары

Мистический испанский хоррор — явление, давно интересующее ценителей жанра. Тут можно вспомнить и эстетский «Дух улья» Виктора Эрисе, и дилогию Гильермо дель Торо о гражданской войне («Хребет дьявола», «Лабиринт фавна»), и недавний хит Netflix «Платформа». Показанный на фестивалях в Ситжесе, Турине и Монреале (Fantasia), а теперь выходящий в российский прокат хоррор «На пороге смерти» продолжает славную традицию пугать всем, везде и сразу: бытовым, потусторонним и историческим.

Текст: Алексей Филиппов

Мадрид, жара, июнь. Синоптики пугают удушающей жарой и температурными рекордами. 39,9 градуса по Цельсию. Пенсионерка Роза (Анхела Гамональ) под обжигающую песню о любви совершает утренние процедуры, принимает таблетки, расчесывает волосы перед зеркалом, надевает багровую сорочку и прыгает с маленького балкончика на мадридскую мостовую. Едва пробудившийся супруг Мануэль (Сорион Эгилеор) в шоке, но, стиснув зубы, не выпускает из себя лишнего слова даже на похоронах. Обеспокоенный сын Марио (Густаво Сальмерон) уговаривает отца переехать хотя бы ненадолго к нему, но это не поможет. Обстановка продолжит накаляться — и речь не только о 50-градусной жаре.

Духота мегаполиса постепенно входит в резонанс с обжигающей обстановкой в семье Марио. Четыре месяца как он потерял работу — и пока не может устроиться на новую, ища душевного успокоения в маленьких барах. Дочь Ная (Паула Гальего) стойко переносит турбулентность пубертата: встречается с мотоциклистом, подрабатывает сиделкой и злится на отца, что после смерти матери он снова женился. Новая супруга Лена (Ирене Анула) чувствует враждебность со стороны родичей Марио и все-таки старается не отвечать взаимностью (хотя сил в сложившихся обстоятельствах все чаще не хватает). Когда Мануэль занимает дальнюю комнатушку в новой квартире семейства, где засоры чередуются с замыканиями, взаимное недовольство быстро достигает температуры кипения. Как-то за ужином молчаливый вдовец вообще анонсирует скорую смерть всего семейства. «Завтра ночью я вас убью»,— отстраненно информирует он.

Нервная атмосфера «На пороге смерти» с первых же минут не сулит ничего хорошего: в словах звучащего рефреном романса выделяются звериные метафоры; постапокалиптический пейзаж на вступительных титрах оказывается мазками Франсиско Гойи на полотне «Два старика едят суп» (1819–1823) из цикла «Мрачные картины»; Мадрид переполнен подозрительными пенсионерами, какие обычно фигурируют в фильмах ужасов поодиночке, а тут устроили настоящий съезд предвестников беды.

О чем бы здесь ни говорили, все упирается в неизбежность смерти: кто-то уже умер, кто-то рискует расстаться с жизнью от обезвоживания, старости или отсутствия денег, старожил Мануэль впроброс упоминает гражданскую войну и зарю фашистского режима. Жара как будто запирает персонажей и зрителей с воспоминаниями о худших днях жизни и вообще истории, не позволяя сделать даже глоток надежды на будущее. Комната, где расположился сумасбродный патриарх, слышащий потусторонние голоса, задумывалась как детская для ребенка Елены и Марио, но и этот мираж семейного счастья оказывается заперт до лучших времен. Стремительное старение Европы (за 10 лет количество пенсионеров достигло 20%), глобальное потепление (каждое лето в Мадриде действительно бьет рекорды), проблемы безработицы, наконец. Тут и апокалипсис произойдет незамеченным — слишком много рутинных дел.

Благодаря диалогу мистического и бюрократического «На пороге смерти» напоминает о шедевре дискомфорта Робена Кампийо — снятых почти 20 лет назад «Вернувшихся». Там, в небольшом французском городке, вдруг воскресли все, кто погиб за последние 10 лет, и местная администрация столкнулась с необходимостью куда-то деть миллионы старых новых граждан. Те, правда, лишь существуют в пространстве, передвигаясь с нерасторопностью зомби и не нуждаясь ни в еде, ни в уходе. Шокированным родственникам от этого, конечно, не легче — жить с тоской по умершим совсем не то же самое, что заново вписывать их в быт и рабочий график. Вокруг — опять же жара и недобро стрекочут кузнечики.

Подход режиссерского дуэта Рауль Сересо — Фернандо Гонсалес Гомес, конечно, больше тяготеет к жанровой палитре хоррора. Нервозный саундтрек Энеко Вадильо нагнетает без остановки, гримасы пожилых испанцев и подозрительные силуэты в дверных проемах перемежаются резкими движениями камеры, громкими звуками и даже актами членовредительства. Механические проявления хоррора крепко соединяют хтонические ужасы прошлого — вроде суеверий про души в зеркалах или постмортем-фото — с актуальными страхами момента, подтверждаемыми статистикой. Так культовый «Репортаж» (2007) вдыхал новую жизнь в зомби-хоррор, черпая вдохновение из модной техники квазидокументальной съемки и мистической ауры земли испанской.

«Тебя никто не слышит! Никто с тобой не разговаривает!» — кричит на отца в кульминационной сцене Марио, пытаясь так излечить Мануэля от веры в потусторонние голоса. На самом же деле он озвучивает прискорбный факт для большинства пенсионеров (да и многих людей в целом). Еще не подозревая, что мадридские старожилы нашли-таки способ быть услышанными.

В прокате с 15 июня

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram