К парламенту обратились по поводу закона о запрете смены гендерного маркера

Законопроект, запрещающий россиянам менять пол в медицинском и юридическом смыслах, будет рассмотрен Госдумой в среду. Активисты сообщества трансперсон России в связи с этим направили парламентариям и Министерству здравоохранения РФ петицию с требованием отказаться от инициативы. Они предупреждают, что лишение транслюдей возможности совершать переход ухудшит их ментальное здоровье, повысит риски дискриминации и насилия, что приведет к повышенному употреблению психоактивных веществ и вовлечению в секс-работу и в конечном счете увеличит риски заразиться ВИЧ.

Госдума в среду рассмотрит в первом чтении законопроект о запрете операций по смене пола, за исключением случаев лечения врожденных аномалий у детей, а также о запрете для органов ЗАГС обновлять документы на основе медсправок о смене пола. Инициативу, напомним, внесли депутаты всех пяти думских фракций во главе со спикером Вячеславом Володиным. Во вторник СМИ цитировали депутата Ирину Филатову, которая отмечала, что Минздрав до сих пор не представил заключение на законопроект. У госпожи Филатовой возник вопрос: о чем на самом деле заботится министерство? В пресс-службе ведомства в связи с этим напомнили, что отзывы на законопроекты в Госдуму направляет правительство РФ, а Минздрав представил свои предложения в сроки, установленные регламентом.

Между тем на сhange.org размещена петиция, адресованная Госдуме и Минздраву, с просьбой снять с рассмотрения законопроект, «ограничивающий возможности смены гражданского пола и получения медицинской помощи для трансгендерных людей». На момент публикации ее подписали около 3 тыс. человек.

Автор петиции исследовательница трансгендерности Яна Кирей-Ситникова (ранее член партии «Яблоко» Глеб Ситников) указывает, что возможность смены гражданского пола существует на территории России с 1926 года (циркуляр НКВД РСФСР №146). В 1991 году были утверждены первые советские клинические рекомендации по транссексуализму. В 1997-м был принят федеральный закон «Об актах гражданского состояния», предоставляющий возможность изменять пол, если представлен «документ, выданный медицинской организацией».

«Медицинская и юридическая помощь трансгендерным людям имеет долгую историю в СССР и России. Прекращение или ужесточение нормативов ее оказания приведет к серьезному ухудшению здоровья и благополучия трансгендерных людей»,— говорится в петиции.

По словам Яны Кирей-Ситниковой, те, кто по каким-то причинам откладывал смену документов, сейчас «ринулись это делать». Она утверждает, что известны случаи отказа органов ЗАГС гражданам на основании еще не принятого закона. В случае же его вступления в силу трансперсоны столкнутся с массой медицинских проблем, полагает госпожа Кирей-Ситникова. Она ссылается на данные собственного исследования, согласно которому среди российских трансженщин 99% нуждаются в гормональной терапии, 73% — в вагинопластике, 50% — в маммопластике. Среди российских трансмужчин 98% нуждаются в гормональной терапии, 92% — в мастэктомии, 68% — в гистерэктомии. Получить такую медпомощь в России пока еще возможно по ОМС, но только после решения комиссии из психиатра, психолога и сексолога.

Лишение транслюдей возможности совершать переход, по словам активистки, ухудшит их ментальное здоровье, повысит риски дискриминации и насилия, что приведет к повышенному употреблению психоактивных веществ, вовлечению в секс-работу и росту риска заражения ВИЧ. Не имея документов, соответствующих их гендерной идентичности и самовыражению, транслюди будут бояться обращаться в учреждения здравоохранения, уверена Яна Кирей-Ситникова.

Отметим, точное число россиян-трансперсон неизвестно. Согласно мировой статистике, это 0,2–0,5% населения. Таким образом, в России речь может идти о сотнях тысяч человек.

«Переход — это помощь в обретении собственной идентичности. Это приводит к снижению риска развития депрессий и суицидов у этих лиц, их наркотизации и алкоголизации. То есть хорошо отработанная квалицированная процедура дает возможность снизить нагрузку на официальное здравоохранение»,— говорит психиатр-сексолог Олег Старостин. Господин Старостин указывал, что в России до 2025 года действует Международная классификация болезней 10-го пересмотра (МКБ-10), согласно которой транссексуализм является диагнозом. В этом смысле законопроект, по его словам, нелогичный, потому что он лишает пациентов возможности получить помощь по действующему МКБ-10.

«Та чертовщина, которая развернулась в западных странах вокруг темы трансгендеров, неприемлема для нашей страны,— комментирует петицию глава Совета по правам человека (СПЧ) Валерий Фадеев.— Этого не хотят допустить депутаты. И их можно понять. Продвигать тему трансгендеров, рекламировать ее ни в коем случае нельзя. То, что делается в школах в некоторых западных странах, недопустимо для нас, и я поддерживаю депутатов, которые стоят на страже нравственности. Но к этим людям с такой не то чтобы искаженной, но нестандартной психикой нужно по возможности относиться предельно внимательно».

По мнению господина Фадеева, чтобы избежать риска суицидов в этой группе, необходимо «ответственно и в то же время более аккуратно» подойти к разрешению на смену пола.

Рассматривать каждый случай, в том числе прогнозировать поведение человека в случае отказа на переход, указывает глава СПЧ, могли бы специальные комиссии (именно так процесс и устроен сейчас в России).

Яна Кирей-Ситникова отмечает, что в России есть возможность покупать практически любые гормоны без рецепта, но в случае принятия закона больше людей будет делать это нелегально и без консультации с эндокринологом; врачи, оперирующие сейчас в РФ, вероятно, перенесут свою практику в страны ближайшего зарубежья, поэтому доступ к операциям останется, но они станут дороже. Поскольку это не первая попытка ограничить права транслюдей, у госпожи Кирей-Ситниковой есть надежда, что и в этот раз законопроект не будет принят благодаря вмешательству Минздрава, так как «в отличие от депутатов, значительная часть врачей понимает медицинскую и научную специфику трансгендерности».

Впрочем, в министерстве уже заявляли, что выступают за жесткое регулирование в этой сфере. Есть ряд объективных медицинских ситуаций, которые должны учитываться, например связанные с врожденными генетическими отклонениями. Вопрос в каждом таком случае должен решаться на базе ограниченного круга медицинских организаций высокого экспертного уровня, считают в ведомстве.

Наталья Костарнова