Экономисты авторитетно спорят о природе инфляции после пандемии

Бен Бернанке и Оливье Бланшар, одни из наиболее известных в мире макроэкономистов, в препринте статьи в серии NBER представили свое объяснение повышенному инфляционному фону в мире по итогам пандемии COVID-19. По их мнению, основной проблемой является дисбаланс на рынке труда, прочие проблемы вторичны, а длинные последствия шока 2020–2021 годов для экономики должны быть мягче тех, что ожидаются представителями альтернативных точек зрения. На примере дальнейшей циркуляции текста работы можно будет оценить изменение информационной среды в постковидном мире.

Препринт статьи с нехарактерно жестким заголовком «Чем вызвана постпандемическая инфляция в США?» опубликован NBER за авторством двух выдающихся по любым меркам макроэкономистов — экс-главы ФРС США, нобелевского лауреата по экономике Бена Бернанке (сейчас — институт Брукинс) и бывшего главного экономиста МВФ Оливье Бланшара (институт Петерсена). Бернанке — 1953 года рождения, Бланшар — 1948-го, судя по всему, в работе принимали участие также сотрудники центра Хатчинса по налоговой и денежно-кредитной политике, созданной нынешними институтами-работодателями экономистов. При этом работа не содержит избыточно сложных и инновационных методов анализа: с 2021 года схожие модели строились и обсуждались в тысячах работ; авторы этого совершенно не скрывают, что предмет их интереса — нюансы трактовки более или менее известной конструкции.

Впрочем, это очень важная конструкция: статья — мнение Бернанке и Бланшара о природе постковидной инфляции, причем не только и не столько в США (хотя и на материалах США), сколько в мировой экономике — и это, по сути, конъюнктурный вопрос номер один в ближайшие месяцы или годы.

В обзоре литературы по теме авторы выделяют три сложившихся точки зрения. Согласно первой (изложена Стивеном Чечетти и его коллегами в феврале на конференции в университете Чикаго), современные взгляды на кривую Филлипса в неокейнсианской модели (эмпирически определяемая взаимосвязь безработицы и инфляции) нуждаются в уточнении, она работает нелинейно и дезинфляционные процессы в постковидном мире будут долгими и проблемными. Вторая точка зрения (в частности, высказывается Лукой Гардальоне и Марком Гертлером) полагает первопричиной высокой инфляции сочетание в пандемию нефтяного шока и некорректно избыточной защиты рынков центробанками. Наконец, Бернанке и Бланшар в почти оскорбительной форме отзываются о мнении Кристофера Коха и Лиа Нурельдин (они представлены как авторы «посмертной» точки зрения, «после того как они не смогли предсказать всплеск мировой инфляции»), что главным драйвером инфляции после пандемии является сильный и необычный шок агрегированного спроса и, как у Гардальоне и Гертлера, ошибки мировых центробанков — в данном случае вызванные переоценкой глубины спада на стороне предложения.

Собственные выводы Бернанке и Бланшара ближе к точке зрения Чечетти и коллег: основная проблема — не действия центробанков, а разбалансировка рынка труда (то есть, по сути, последствия внеэкономического по своей природе шока), связанная в том числе с нестандартными искажениями в динамике инфляционных ожиданий.

При этом базовый аргумент оппонентов — жесткость рынка труда не могла создать долгосрочной повышенной инфляции — Бернанке и Бланшар считают «фактически корректным», но в их объяснительной схеме предполагается, что все происходящее — масштабный, но обычный шок рынка труда, «дополненный» другими обстоятельствами («российско-украинской войной», неравномерностью и «мультипликацией» шоков на локальных рынках труда и в логистике и т. п.). Вывод авторов — опасности «инфляционной спирали» в мире нет (в работах оппонентов она в ряде случаев возможна), а мировая дезинфляция будет относительно безболезненна.

Точка зрения Бланшара и Бернанке интересна в первую очередь перспективами ее восприятия. Такого рода мнения о постковидной инфляции высказывались и ранее, хотя с другим набором акцентов и менее комплексно. Превосходяще сильных, обрушивающих мнения оппонентов аргументов у Бланшара и Бернанке, видимо, нет — но есть статус и репутация. Еще два-три десятилетия назад высочайший авторитет авторов, видимо, сделал бы точку зрения авторов предпочтительной и для правительств, и для большей части экономистов — и по тому, как будут приняты тезисы авторов, возможно будет косвенно судить, что изменил COVID-19 в сфере репутаций.

Дмитрий Бутрин