«Дом поражал воображение»
Петр Воронков — об особняке Петра Смирнова
Обозреватель “Ъ FM” Петр Воронков рассказывает, какие приемы проводил хозяин, а также о его возлюбленной Марии Нелестовой.
Фото: wikipedia.org / Shakko
Тверской бульвар сегодня, дом 18 — особняк Петра Петровича Смирнова, сына водочного короля России. Кстати, здание — одно из самых известных творений в стиле модерн знаменитого архитектора Федора Шехтеля. Точнее, дом был построен еще в позапрошлом веке, а в начале прошлого Шехтель переделал его полностью. Реконструкция удалась на славу: сумеречные залы с мозаичными окнами и чудными фресками; мраморные, ниспадающие белоснежными рукавами лестницы; камины из малахита; мистический декор, застывшие в камне фантастические звери. Короче, дом поражал воображение.
Интересно, что затеял всю эту красоту Смирнов ради своей возлюбленной — известной ясновидящей Марии Нелестовой. Околдовала Маруся миллионера, да еще и при живой жене. О балах и приемах в новом особняке гудела вся столица. Изысканные столы, отменные напитки, музыка, лучшие голоса: Федор Шаляпин и Софья Гладкая исполняли партии Фауста и Маргариты. Здесь же покер и рулетка, а для избранных — спиритические сеансы. О них ходили невероятные слухи: вызывали духов из царства теней, общались с медиумами, гадалками. Гостей таких вечеров и встречала Маруся Нелестова.
Сама она удивляла тем, что предсказывала события и находила утерянные вещи. Однажды на сеансе стало происходить непонятное. Собирались вызывать духов Ивана Грозного и римского императора Калигулы. Вдруг свечи в комнате погасли, и слуги, как ни старались, не могли их зажечь. Они снова и снова гасли. Гости, решив, что духи сегодня не в духе, разъехались по домам. А на утро по Москве разнеслась новость, что Марусю нашли мертвой. До причин смерти не смогли докопаться даже сыщики Скотленд-Ярда, которых выписал из Лондона безутешный Петр Петрович. Дальше — больше. Когда на третий день пришли забрать тело на отпевание, двери дома оказались запертыми изнутри. А когда их взломали, особняк оказался пуст. В нем не было ни одной живой или даже мертвой души.