Экономистам впервые удалось продемонстрировать связь религиозных убеждений и климата

Дискуссии о происхождении религиозных верований популярны среди антропологов, однако неожиданно эффективно известную гипотезу о том, что первоисточником религиозности являются уникальные географические условия, удалось подтвердить эконометрическими методами. В совместной американско-испанской работе экономисты исследовали существующий с XIV века ритуал вызывания дождя католической церковью в испанской Мурсии, показав, что и в этом случае — и в тысячах аналогичных — молитва о дожде могла быть эффективной лишь в особых климатических зонах — и почти в любом случае заканчивалась дождем.

Вопрос о том, что является детерминантами религиозных верований, целиком находится в сфере ведения антропологии. Тем более необычна работа Хосе-Антони Эспин-Санчеса и Николаса Райана из Йеля, которые совместно с Сальвадором Жиль-Жийрадо из испанского университета Мурсии в статье, препринт которой опубликован в серии NBER, исследовали (причем чисто эконометрическими по форме методами) практику древнейших по типологизации антропологов и религиоведов обрядов вызывания дождя. Работа начата как полевое исследование молитв о дожде, практикуемых в Мурсии католической церковью с XIV века, причем молитвы мурсийских священников, начинающиеся по просьбам верующих в случае засухи и не заканчивающиеся до того момента, когда дождь наконец не пойдет, никогда не бывают избыточно долгими: дождь, действительно, идет.

Авторы сравнили мурсийские религиозные практики с двумя другими хорошо известными примерами этого же рода — айнов в Японии и индейских племен пуяллап в окрестностях Сиэтла.

В окружении во всех трех примерах практики молитв о дожде не распространены. В работе показано, что молитвы о дожде в данных случаях — способ укрепления авторитета религиозных верований: в том дизайне, в котором они проходят, успех молитвы о дожде практически гарантирован, поскольку многолетние наблюдения за климатическими условиями в этих местах демонстрируют, что краткосрочные засухи там никогда не бывают длинными. Собственно, задача организаторов такого рода ритуалов — как можно дольше сопротивляться требованиям верующих начать ритуал, поскольку быстрое «исполнение просьбы небесами» резко усиливает авторитет веры.

Впрочем, Эспин-Санчес и его коллеги пошли несколько дальше, в менее сложной методике сравнив «мурсийский феномен» с тысячами зафиксированных антропологами практик ритуалов и молитв о дожде с соответствующими климатическими условиями. В подавляющем большинстве случаев предположение, выдвинутое антропологом Джеймсом Фрезером еще в 1890 году — ритуалы такого рода существенно укрепляют авторитет религии и, вероятно, в доисторические периоды именно такие «волшебные» климатические зоны были центрами возникновения верований, которые создающиеся таким образом жреческие коллективы с меньшей эффективностью распространяли в окружающих местах,— подтвердилось.

Молитвы о дожде оказались эффективны там, где эффективно само ожидание дождя.

Само по себе исследование Эспина-Санчеса было бы анекдотичным, если бы не значение его для антропологов: истоки «первоначальной религии», например в доисторическом Египте, без такого рода работ имеют статус гипотезы, которую обычными антропологическими методами подтверждать или опровергать невозможно. Между тем вопрос о «технике» появления государства и связи его с проторелигиозными верованиями и ритуалами важен даже вне связи с «климатическими верованиями» XXI века — в призывах к действию против глобального изменения климата (о чем в тексте Эспина-Санчеса и коллег предусмотрительно не сказано ни слова) очень легко усмотреть современное тиражирование древней схемы, но с существенно более длинной временной шкалой.

Дмитрий Бутрин, Тель-Авив