В прокате «Король улиц» Элиаса Белькеддара

Фильм Элиаса Белькеддара «Король улиц» (Omar La Fraise) почему-то аннотируется как комедия, пусть и криминальная. Михаил Трофименков давно уже не строит иллюзий относительно состояния некогда блестящего французского нуара, однако фильм о двух криминальных релокантах поверг его в тягостное уныние.

По-французски слово la fraise означает и «сверло», и «клубнику». На протяжении фильма зрителю предлагается несколько версий того, как Омар (Реда Катеб), один из двух главных героев, обзавелся таким двусмысленным погонялом.

По одной из них — он просто пацан четкий и въедливый, как сверло: чего хочет, того добьется. По другой — один учитель надавал малышу Омару пощечин, и тот назавтра угостил его в порядке извинения персиками, начиненными осколками сверла. По третьей — юный Омар просверлил отверстие в фургоне торговца фруктами, чтобы воровать для нищих пацанов своего парижского пригорода клубничку. На самом деле правда, как убедится зритель в финале, гораздо страшнее, но к тому моменту Белькеддар приложит столько усилий, чтобы пробудить эмпатию к своему герою, что любое изуверство должно сойти Омару с рук.

Что ж, кто начал с персиков и клубнички, неминуемо дойдет до налетов на инкассаторские машины и торговли кокаином в промышленных масштабах. Омар получит свои двадцать лет строгого режима, но французское правосудие нерасторопно. К моменту оглашения приговора он не только сбежит на историческую родину, которую дитя парижских тротуаров в гробу видало, но и натурализуется там. А Алжир, что твой Израиль, своих не выдает.

Не столько из чувства товарищества, сколько опасаясь столь же лютого срока, за Омаром последует его не разлей вода кореш чисто галльских кровей Роже (Бенуа Мажимель). Узнав, что оправдан за недоказанностью состава преступления, он, однако же, не бросит напарника и не вернется в Париж, а останется с ним на шикарной вилле на берегу Средиземного моря. Лучше бы вернулся: тогда бы зрителям не пришлось страдать от невразумительного кинокомпота из крови, кокаина, переслащенного чая и столь же переслащенного алжирского музона, змеиного яда с лимонным соком и сахарных соплей.

Одним из сценарных столпов французского — а ныне и франко-арабского — нуара всегда был мотив рыцарской бандитской дружбы. Дружба Омара и Роже — попытка воскресить эту мифологему. Омар — расхлябанный и неопрятный гопник, склонный к психопатическим выходкам. Роже — основательный, хозяйственный качок. Погрузневший Бенуа Мажимель постоянно «включает Роберта Де Ниро», презрев великую национальную традицию схожих с ним по психотипу Жана Габена или Лино Вентуры.

Из такого дуэта в предполагаемых обстоятельствах можно выжать материал любой жанровой природы. Белькеддар попытался задействовать все драматургические регистры разом, что никогда и ни у кого не получалось. Не получилось и у него.

За комедийную составляющую отвечают начальные эпизоды, напоминающие брак, выуженный из мусорной корзинки Тарантино. Герои хитроумно овладевают в уличном месиве двух банд сумкой с кокаином и, обкурившись, обпившись и обнюхавшись на своей вилле, потешаются, как дети малые.

Криминальный юмор Белькеддар разбавляет мотивом тоски по французской родине, замешанной, впрочем, на вполне прагматических резонах. В самом деле, что этим гражданам мира делать в прекрасном Алжире: деньги, как и порошок, имеют тенденцию заканчиваться. Омару приходится идти работать. Нет-нет, боже упаси, не в стройбригаду, а «крышей» и номинальным директором кондитерской фабрики. Тут-то фильм и накрывает волна сентиментальности, столь неуместной, что от нее испытываешь почти порнографическую неловкость. Омар влюбляется в фабричного администратора Самию (Мерьем Амиар), столь гордую и независимую, что некогда она сбежала в никуда со своей пафосной свадьбы. Самия преподает Омару ускоренный курс феминизма, после чего тот превращается из волкодава в чистого пуделя.

Силу их чувств иллюстрирует сцена скачек влюбленных на верблюдах, которую невозможно расценить иначе, как скрытую рекламу алжирского турбизнеса. А сентиментальную ноту усиливает, по замыслу авторов, сюжетная линия банды беспризорных мальчишек, которых Омар берет под опеку.

Честно говоря, ничего умильного в этих уличных ангелочках, вооруженных мясницкими ножами и самурайскими мечами, нет в помине: ребятня — вполне законченные упыри. Да, конечно, подлая жизнь во всем виновата, но социальная медицина тут уже бесполезна. То же самое касается, впрочем, и Омара с Роже: с какой стати зрители должны сочувствовать этим бледным нелюдям, какую бы ностальгию по Сен-Дени они ни испытывали.