Экономисты обнаружили внутреннюю сложность R&D-процессов

Обычно в исследованиях инновационных процессов исследователи оперируют общими расходами компаний на разработку и исследования (R&D), однако влияние внешних шоков на каждую составляющую R&D может быть разным. Работа экономистов американских бизнес-школ, посвященная долгосрочному влиянию кризиса 2008 года на этот сектор в США, показывает, что в текущей картине R&D-расходов последствия предыдущих кризисов сложным образом отражаются в течение трех-пяти лет спустя, причем расходы на D (development в аббревиатуре R&D) могут расти, делая картину с инновационными расходами обманывающе благополучной — или, наоборот, катастрофической.

Работа «Исследования и/или внедрение: финансовое трение и инвестиции в инновации» в серии NBER опубликована экономистами двух крупных бизнес-школ США — Филиппо Меццанотти из школы Kellogs Северо-Западного университета и Тимоти Симке из школы Questrom Университета Бостона. Статья посвящена финансированию американскими компаниями R&D — стандартный русский перевод аббревиатуры, «разработка и исследования», в данном случае обманчив, корректнее был бы перевод «исследования и продвижение», более точно следующий стандартной последовательности процесса создания и внедрения инноваций.

Меццанотти и Симке, впрочем, делят процесс на три этапа — базовые исследования, прикладные исследования и собственно development, продвижение инновации в производственный процесс.

Основная тема работы — три этапа, которые практически всегда рассматриваются по крайней мере при анализе корпоративных балансов как единый показатель, характеризующий в консолидированных цифрах инвестиционную активность в экономиках, стоит рассматривать отдельно: так, в статистике, описывающей кризис 2008 года для американского R&D-сектора, «общие» цифры дают обманчивую картину.

Логика работы достаточно проста: используя подробные данные US Census, Меццанотти и Симке рассматривают, как компании изменяли расходы на отдельные части R&D в условиях кризиса ликвидности и общего ожидания спада. При таком подходе учитывалось, что на деле все три этапа последовательно связаны друг с другом (поэтому сокращения в одной части через некоторое время отражаются на двух других), при этом компания оперирует единым бюджетом на R&D и, как правило, не имеет возможности ни анализировать, ни серьезно маневрировать бюджетом; наконец, скорость реакции составляющих процесса на шоки (грубо — объем «инновационного продукта» в динамике) очень различна. В целом кризис 2008 года, показывают авторы, привел к общему сокращению расходов, в большей части на самый инерционный, первый этап (условно R), к сохранению или даже росту расходов на этап прикладных исследований — а вот на этап D, продвижение инноваций, суммы, скорее, росли. Последнее естественно, так как в условиях кризиса и обострения конкуренции компания, решившая не доводить до конечного инновационного продукта уже оплаченные прикладные исследования, быстро теряет в капитализации — со всеми вытекающими краткосрочными последствиями.

Но не все так просто, показывают Меццанотти и Симке: снижение расходов на первые этапы, R, вызывает последствия с большой инерцией, через три-пять лет достигающие максимума, и это уже неизбежно влияет на результативность «расходов D» — какими бы они в текущий момент ни были.

В случае же с кризисом 2008 года авторы демонстрируют, что такой подход позволяет уточнить сложно объяснимые спады и взлеты в «видимой» инновационной активности компаний США вплоть до 2018 года. С прикладной точки зрения это важные выводы: цикл «поддержки инвестактивности в инновации» правительствами обычно не слишком длинный, а реальность способна давать обманывающие сигналы об эффективности принимаемых мер: видимо, все существенно сложнее, во всяком случае, менее предсказуемо, чем в отчетах.

Дмитрий Бутрин