«При жизни оставался непонятым и непринятым»
Петр Воронков — о Михаиле Врубеле
Обозреватель “Ъ FM” Петр Воронков рассказывает о сложном пути и характере художника.
Фото: Государственная Третьяковская галерея
На Мясницкую 48 отправляемся сегодня. Этот адрес был первым, по которому в Москве поселился Михаил Врубель. Говорят, он приехал в столицу вслед за какой-то красавицей-циркачкой и останавливаться надолго здесь не собирался. Но встретил друзей — Константина Коровина, Валентина Серова — крепко поужинали раз-другой, денег не было, но он остался…
Александр Бенуа потом уже, у гроба художника, скажет: «Будущие поколения будут оглядываться на последние десятилетия XIX века как на "эпоху Врубеля"». Однако, с каким скепсисом он оценивал Врубеля при жизни, пеняя ему за малообоснованное «гениальничание».
И вообще как художник при жизни Врубель оставался непонятым и непринятым. Зато оказался очень успешен как автор скульптур, майоликовых панно и даже иллюстраций для фантиков конфет шоколадной фабрики «Эйнем» (так до революции назывался «Красный Октябрь»).
Критически к живописи Врубеля относился писатель Максим Горький. Он не понимал прямолинейный буревестник, сложные линии и оттенки. А русский музыкальный и художественный критик Владимир Стасов называл знаменитых демонов «ужасающими образцами непозволительного и отталкивающего декадентства».
Однако и сам Врубель не был подарком. Однажды во время ужина он прямо в лицо сказал классику русской школы Илье Репину: «А вы, Илья Ефимович, рисовать-то и не умеете». О творчестве Врубеля и его безумии написано довольно много. Все очень сложно и запутанно. Пусть с этим разбираются критики и врачи.
Мы лучше о любви. Быть может, действительно памятники нужно ставить не только ему, но и его жене, талантливейшей певице Надежде Забела. Памятники преданности, терпения и еще раз любви…
В своей последней больнице, истерзанный недугом окончательно, он специально, чтобы не мучать больше ни себя, ни ее, дышал под форточкой ледяным воздухом. А она постоянно, в любую погоду, ходила потом к нему на могилу до тех пор, пока смертельно не простудилась…