Кинобалеты Матса Эка показали в Москве

В кинотеатре «Художественный» компания TheatreHD представила московскую кинопремьеру «Балеты Матса Эка: Барышников и Гиллем» — объединенные в одной программе спектакли «Место» (The Place) и «Прощание» (Bye) были поставлены великим шведом по заказу легендарных артистов. Известные балеты крупным планом разглядывала Татьяна Кузнецова.

Аншлаг московской премьеры, потребовавший дополнительного сеанса и «гибкой системы ценообразования», засвидетельствовал, что мода и современность в балете особой роли не играют: зрители идут на имена. Имена тут великие, однако неожиданностей не сулящие. 78-летний Матс Эк ходит в живых классиках уже полвека, не меняя ни стилистики, ни языка, ни принципов своих постановок. Балеты, объединенные кинопрограммой, он ставил для 60-летнего Барышникова и 47-летней Гиллем в своей привычной манере, без технических виртуозностей и претензий на новизну.

Фильмы же были сняты позже театральных премьер, и в киноверсиях авторы постарались дополнить сценические версии подробностями — с разной степенью активности.

Театральный «Bye», сочиненный Эком на музыку 32-й фортепианной сонаты Бетховена в 2012 году, Сильви Гиллем включила в свою программу «6000 миль», с которой объехала весь мир. В 2013 году на Чеховском фестивале она сказала «bye» и Москве, повторила в 2015-м, прощаясь с публикой; и балетоманы горевали, что больше не увидят эту фантастическую балерину в расцвете сил и актерских возможностей — ее возраст выдавала разве что «Википедия». Кино-«Bye» был снят самим Эком в 2013-м без особых операторских изысков (закулисье съемок удостоилось отдельного фильма, но его в московскую программу не включили). Киноверсия бережно транслировала спектакль, чередуя средние планы с крупными и обходясь без заметных ухищрений монтажа, чтобы те, кто видел спектакль «живьем», смогли разглядеть крупным планом детали хореографии, балеринской пластики и актерской игры, упущенные в театре.

Единственный элемент сценографии — дверь из помутневшего стекла; излюбленный образ хореографа, кочующий по его спектаклям, здесь символизирует пограничье между двумя жизнями, между безвестностью и публичностью. Черно-белое видеоизображение Сильви Гиллем, выкарабкиваясь из-за двери, на сцене обретает ее живую плоть, и фильм, в отличие от театра, позволяет разглядеть в подробностях, как видеорука становится рукой реальной, и восхититься бесшовной слаженностью преображений.

«Bye», конечно, можно истолковать буквально как прощание балерины с публикой, со сценой, с профессией. Однако фирменный абсурдистский юмор Эка исключает как прямолинейность, так и патетику. Этот балет не про контраст двух жизней, звездной и повседневной, он про стремление к личной свободе, способной вознести к звездам любого. Про то, как героиня Сильви — угловатая, пугливая, нелепо одетая в лиловый батник, грубую желтую юбку и травянистого цвета кофту,— преображается в другое существо. Демократичный Эк не мудрствует с подсказками: стоит героине скинуть растянутую кофту и скучные ботинки, обнаружив стройное гибкое тело и волшебно выгнутую стопу, как все ее движения — прыжки, растяжки, даже стойки на голове — обретают божественную балетную красоту. Беда в том, что такие порывы недолговечны: в финале, испугавшись собственной вольности, героиня вновь заползет за матовое стекло двери, растворившись в черно-белой видеотолпе пристрастных наблюдателей, среди которых можно опознать самого Эка и его жену-балерину Ану Лагуну.

Ее-то, в то время почти 50-летнюю, Матс Эк и предложил в партнерши Михаилу Барышникову, когда в 2007 году ставил по его заказу «Место» на музыку группы Fleshquartet — новеллу-дуэт о семейной паре на исходе жизни. Начиная с нулевых эта автобиографическая тема всерьез захватила Эка, одна за другой появляются ее вариации: дуэт «Память», трио «Ickea», позже — «Топор», показанный в Москве на фестивале Context. Балет Барышникова укладывается в ту же схему: Он и Она, воспоминания о былых резвостях и безмятежности, разность темпераментов, отдельность жизней, сохраненная любовь, уход Мужчины.

Из оформления — стол, еще один фетиш Эка, символ семейной жизни, единения или противостояния. Еще одна прозрачная метафора — белый прямоугольный ковер, под которым можно спрятаться от тягот жизни.

Барышников и Лагуна танцевали «The Place» в разных странах, минуя Россию. Одноименный фильм, сделанный в 2009-м, смонтирован с реальным выступлением артистов в Стокгольме.

Шведский режиссер-оператор Юнас Окерлунд, которого Эк пригласил для съемки, разумеется, отнесся к его хореографии с предельным пиететом. Однако мировая знаменитость и всеобщий кумир, снимавший всех мыслимых звезд — от Roxette до Rammstein и от Мадонны до Леди Гаги,—не смог ограничиться лишь фиксацией хореографии. Фильм начинается видеосъемкой камер наблюдения стокгольмского театра — черно-белой, слепой, с помехами. Мы видим подтянутого Барышникова, вошедшего в служебный подъезд; потом — располневшую Лагуну в бесформенном платье. Его — в гримерке, снимающего пиджак и застывшего перед зеркалом. Обоих — разогревающихся за занавесом и не обращающих друг на друга внимания: он аккуратно выполняет балетные па у палки, она швыряет невыворотные батманы, ухватившись за стол-декорацию. Черно-белые зрители заполняют зал, занавес поднимается, и начинается цветное кино.

Режиссер сдержанно акцентирует значимые моменты (когда, например, ноги артистов одновременно ступают на ковер), берет крупным планом нервический трепет кистей рук, ловит перекрестные взгляды, заглядывает под ковер, где скукоживается герой.

И активно драматизирует монолог Барышникова, подчеркивая диапазон от голливудской бравады танцевального начала до гиперреалистического финала, в котором он колотится головой об стол (камера заменяет столешницу, так что кажется, что перекошенное расплющенное лицо героя бьется прямо об зрителей).

Оба великих артиста танцуют великолепно: Барышников — поджарый, с прекрасно проработанным телом и академической законченностью каждого па и микрожеста, и Лагуна, чье кажущееся рыхлым тело пластично, податливо, невесомо и полно стихийной энергии. Но камера Окерлунда достоверно свидетельствует: они не пара. Влюбленность и чувственность героини Лагуны разбивается об отстраненное совершенство поглощенного собой партнера: кажется, даже ласковый взгляд Барышников отрепетировал перед зеркалом. Режиссер снял фильм об отчуждении и безответной любви. Он, наверное, прав: мировые звезды слишком часто расплачиваются одиночеством за свое «Место».