Алексей Мирошниченко возглавил балет в Перми

Сегодня в Пермском театре оперы и балета, который в прошлом сезоне лишился сначала генерального директора, а потом и творческих начальников, официально вступил в должность руководитель балетной труппы Алексей Мирошниченко. Добровольно ушедший в отставку три года назад, он рассказал Татьяне Кузнецовой о том, что заставило его уйти и вернуться, о пермской балетной жизни и планах на ближайший сезон.

— Три года назад вы ушли из пермского театра по собственному желанию. Почему?

— По множеству причин — личных, семейных, творческих. На руководство труппой я тратил 80% времени: репетиции, кадры, репертуар, вводы, зарплаты, встаешь в семь утра, ложишься в полночь. В какой-то момент понял, что музыку слушаю только ту, на которую сейчас ставлю, что не помню, когда в последний раз читал, а я же заядлый книгочей. Наверное, это было выгорание. Но, приняв решение уйти, я позаботился о труппе: выстроил план на ближайший сезон, нашел преемника — удачного, как казалось. Я не собирался рвать отношения с театром. А потом случилась пандемия, планы рухнули — в общем, все пошло не так, как хотелось…

— То есть перед уходом у вас не было разногласий с руководством театра?

— Нет, как раз в тот момент театр перешел на директорскую модель управления. Я считаю ее наилучшей для музыкального, не авторского театра. Директор должен сохранять баланс между творческими коллективами, не позволять худрукам тянуть одеяло на себя, брать на себя ответственность за решения — и финансовые, и художественные. Ну как в Большом театре. И тогдашний наш директор Андрей Александрович Борисов очень хорошо это понимал. Но он ушел в московский Музыкальный театр Станиславского вскоре после меня. И балет в Перми стал пасынком. Иногда в месяц давали всего четыре спектакля. Говорили: «Мы вам потом "Щелкунчиками" отдадим». Ну как это? Был случай в Мариинском театре, когда у балерины Тереховой отобрали партию Авроры и сказали: «Не переживай, мы тебе "Голубыми птицами" (па-де-де в третьем акте "Спящей красавицы".— “Ъ”) отдадим». Она в ответ: «Может, еще Красными шапочками отдадите?» А в Перми и ответить было некому: балет потерял голос на худколлегиях, артисты начали уходить из труппы, мои спектакли списывали вместе с декорациями и костюмами — так пропали трехактная «Голубая птица», программа «дягилевских» балетов Стравинского, и это в городе Дягилева. Чуть было не списали «Золушку», в последний момент спасли. И теперь мы возобновим ее во второй половине сезона.

— А почему решили вернуться? Отдохнули?

— Вообще-то меня звали и раньше. Но решился после переговоров с новым гендиректором Анной Владимировной Волк.

— Чем она вас прельстила?

— Во-первых, пониманием общей ситуации. Во-вторых, скоростью принятия решений. Компетентностью. Решительностью. Способностью слушать и слышать. Это можно принять за лесть?

— Ну, похоже. И какие первоочередные задачи?

— Ох… тут замкнутый круг.

У нас большой недобор артистов. Чтобы их привлечь, надо зарабатывать. Чтобы зарабатывать, надо больше танцевать. Чтобы зрители покупали билеты, нужен разнообразный репертуар. А он очень сузился — лицензии на западные балеты не продлевают.

У нас исчез весь Баланчин, а ведь когда-то был такой феномен — «пермский Баланчин», Пермь начала его танцевать одной из первых в России, за все годы у нас прошло 13 его балетов. Совсем исчез Джером Роббинс. В октябре закончится лицензия на «Ромео и Джульетту» Макмиллана. Остались программа «Зимние грезы» и «Вторая деталь» Форсайта со «Свадебкой» Килиана — лицензия истекает в 2025-м. Надо ставить новые спектакли. И тут я как худрук вступаю в конфликт с Мирошниченко-хореографом. Худруку надо репетировать текущий репертуар, ставить в афишу «Корсара», «Дон Кихота» и прочие кассовые балеты. А хореографу надо сочинить и в декабре уже выпустить «Ярославну» Тищенко — трехактный балет. Если б я был приглашенным хореографом, уже вопил бы на каждом углу, что это безобразие, что невозможно уложиться в такой срок. А худруку нужна эта премьера любой ценой. При этом «Ярославна» — мужской балет. А у меня в мужском кордебалете 21 человек. И всего один премьер.

— И как быть?

— Ломаю голову. Вот смотрите: усобица. Это Игорь, Всеволод, Владимир с одной стороны и два князя, Мстислав Владимирович Трепольский и Давыд Ростиславич Смоленский,— с другой, а еще миротворец Святослав. Дружины им нужны? Хотя бы по три человека? А где тогда взять половцев?

— Переодеть женщин?

— В 1970-е было модно делать женское войско на пуантах — вроде символа чужеродности. Так было у Олега Виноградова в его легендарной «Ярославне». Увы, ни кадра от нее не сохранилось; говорят, уничтожили пленки, когда Юрий Любимов за границу уехал, он же был режиссером «Ярославны». Мой учитель Игорь Бельский мышей в «Щелкунчике» поставил на пуанты. А мне не до символики — производственная необходимость. Но в моей «Ярославне» женщин на пуантах не будет. На пуантах будет только Смерть.

— «Ярославна» Тищенко — очень серьезная партитура. Кто будет дирижером?

— Артем Абашев, я с ним спектакли много лет делаю. Он же в Перми работал, но был вынужден уйти. Очень рад, что он загорелся этим проектом, несмотря на плотную занятость в Большом, в Екатеринбурге, в других театрах.

— А главный дирижер сейчас в Перми есть? Или музыкальный руководитель?

— Пока нет. Это могут быть разные должности, может быть одна — генеральный директор решает. Вообще-то постепенно система главных специалистов уходит.

— Разве? Трудно представить, что, скажем, Теодор Курентзис согласился бы работать в Перми не главным — музыкальным руководителем или дирижером, как ни назови.

— Да, Курентзис в театре был царь и бог. Но в сравнении с недавним прошлым при нем, несмотря на явный крен в сторону оперы, балет в Перми просто процветал. А после него фигуры такой не было, но оперное засилье осталось. В результате пяток балетов в месяц. Как говорил Черномырдин, какую бы политическую организацию мы не пытались создать, у нас всегда получается КПСС. Я знаю одно: генеральному директору нужно обязательно найти золотую середину между оперой и балетом. И тогда в театре все будет хорошо.