Выбор Игоря Гулина

Фредерик Барнаби «Поездка в Хиву»

Издательство Городец
Перевод Андрей Геласимов

Автор этой книги, полковник Фредерик Густавус Барнаби,— настоящий герой авантюрного романа: искатель приключений, офицер британской разведки, фанатичный путешественник, воздухоплаватель, полиглот, ловелас, не слишком удачный политик, но зато успешный литератор. Весной 1875 года Барнаби отправился в очередное путешествие — по России и Средней Азии. Его конечной точкой было Хивинское царство — в то время спорная территория, за патронаж над которой исподтишка боролись Российская и Британская империи. Через год он вернулся и по свежим следам составил из путевых заметок книгу. Барнаби не скрывает, чьи интересы он представляет, он — классический агент классического колониализма, и такова же его книга. Это взгляд белого человека на удивительные дикие местности (Центральная Россия в этом смысле не так уж сильно отличается для него от Туркестана), взгляд пристальный, но высокомерный, экзотизирующий, охочий до бытовых и политических курьезов. Вот типичный образчик его стиля: «Если бы кому-нибудь удалось уговорить русского крестьянина повнимательней отнестись к идее регулярного омовения, это послужило бы великому благу — пусть и не для самого мужичка, раз ему плевать на элементарный комфорт, так хотя бы для тех, с кем он путешествует. Суеверие и грязь в России подобны братьям-близнецам. Я частенько подмечал следующее: чем самозабвеннее крестьянин поклоняется всевозможным идолам, выставленным напоказ на крыльце каждого дома, тем категоричней он в своей забывчивости о пользе воды и мыла».

Елизавета Редлих «У памяти в плену»

Издательство Новый Хронограф

Художница Елизавета Редлих писала воспоминания ближе к концу свой долгой жизни — в 1970-х и 1980-х, однако в основе их — ее юношеские дневники. В своей книге она заполняет смысловые лакуны между записями, постоянно жалуясь на плохую память. Так возникает любопытный текст, как бы зависающий между двух времен. Текст этот подчеркнуто литературный, иногда немного манерный, но и очень живой, написанный очевидным образом для внутреннего пользования — адресованный кругу домочадцев и ближайших друзей. Редлих родом из Черниговской области, большую часть подростковых лет провела в Крыму, общалась с Цветаевой и Волошиным, пережила там революцию, затем уехала в Москву, училась во ВХУТЕМАСе, стала одной из любимых студенток Фаворского, но также прошла и через конструктивистскую школу (первое столкновение со столичным авангардом девочки, воспитанной на коктебельских пейзажах,— один из самых забавных моментов дневников). Для представителя своего поколения она прожила жизнь относительно спокойную, хотя видела много страшного — в частности, сначала белый, а затем и красный террор в Крыму. Воспоминания Редлих доходят до середины 1950-х, но последние три десятилетия тут даются промельком, подробнее же и интереснее всего она описывает 1920-е годы. В записках этих — масса любопытных подробностей художественной истории раннесоветской эпохи.

Гершом Шолем «От Берлина до Иерусалима»

Издательство Grundrisse
Перевод Александр Ярин

Гершом Шолем — философ, религиовед, крупнейший знаток каббалы, автор классических «Основных течений в еврейской мистике», а также один из ближайших друзей и многолетних собеседников Вальтера Беньямина, об отношениях с которым он написал внушительную книгу (она вышла девять лет назад по-русски). Свои воспоминания о юношеских годах Шолем выпустил в 1977 году — за пять лет до смерти. Почти все люди его круга были давно мертвы, и сам автор выглядел древним патриархом. Интонация его книги соответствующая — взгляд, обращенный в глубокое прошлое, но внимательный к мельчайшим, будто бы малозначительным деталям, требующим сохранения, просто по факту принадлежности к той эпохе. Шолем вырос в среде практически полностью ассимилировавшихся еврейско-немецких интеллектуалов начала ХХ века. Его становление — это история последовательного разнемечивания — постепенный приход к сионизму, иудаизму, обретение интереса к архаике и в конце концов переезд в Палестину. Среди участников и свидетелей этого пути — упоминавшийся Беньямин, Мартин Бубер, Густав Майринк, заочно — Франц Кафка (они не были знакомы, но интересовались друг другом). Философ перебрался в Иерусалим в 1923 году, его воспоминания доходят до 1925-го. Главные трудности и трагедии еще впереди, пока что это довольно веселый, почти беззаботный путь.

«Хочется жить во всю силу…»: Дневники подростков оттепели

Издательство Европейского университета

Большой том подростковых дневников оттепельной эпохи, собранный и откомментированный историком литературы Ириной Савкиной на основе архива центра «Прожито». Постоянное самонаблюдение, часто — в форме ведения дневника, было важнейшим занятием советского человека, неотъемлемой частью советского просветительского проекта, об этом написано множество книг. Хрущевская эпоха с ее запросом на искренность и культом молодости была в этом смысле особенным временем. Для мальчиков и девочек оттепели их собственная весна совпадала с освежающим дыханием эпохи. Поэтому у дневников подростков начала 1960-х есть особенная прелесть. Среди семи авторов-героев книги нет известных людей, хотя некоторые из них и стали потом литераторами-любителями. Они из очень разных сред — от столичной интеллигенции до карельской деревни, очень разные по характеру, разные и по манере ведения дневника. Некоторые изо всех сил пытаются делать из своей жизни высокую литературу, другие гораздо ближе к наивному письму, но зачастую и гораздо глубже. Таков самый объемный в книге дневник Зинаиды Лыковой — брутальной девочки из Череповца, подрабатывающей курьером, описывающей по преимуществу ссоры и примирения с подругами, но обладающей удивительно живым умом.

Вернер Херцог «Каждый за себя, а Бог против всех»

Издательство Individuum
Перевод Ольга Асписова, Елизавета Соколова

Вышедшая в оригинале в прошлом году и на редкость быстро переведенная автобиография знаменитого немецкого режиссера. Книга эта немного лукавая: в начале ее Вернер Херцог заявляет, что не будет ничего говорить о своих друзьях, родственниках, учителях, коллегах, сотрудниках, возлюбленных, которым он столь многим обязан, но именно о них он по преимуществу и рассказывает. Так художник с романтическим ореолом гения-одиночки внезапно обретает очень человечный контекст, большую семейную и дружескую историю. Но и о себе здесь достаточно. Херцог в собственном изображении напоминает своих излюбленных персонажей, от конквистадора Лопе де Агирре до найденыша Каспара Хаузера: самоучка, не понимающий правила человеческого общества, мегаломан, вновь и вновь пускающийся в величественные мероприятия на грани безумия, еретик, желающий говорить на равных с Создателем или иными высшими силами. Здесь, конечно, немало нарциссизма, но помимо того «Каждый за себя, а Бог против всех» — интересное свидетельство о жизни Германии от первых послевоенных лет до сегодняшнего дня.

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram