Глава ПК ОДВЗЯИ Роберт Флойд о непростой ситуации вокруг юридического запрета ядерных испытаний

В минувшую пятницу Республика Сомали подписала Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), став 187-м государством, присоединившимся к этому важнейшему для режима нераспространения международному соглашению. Однако, несмотря на почти что всеобщую поддержку, открытый к подписанию более четверти века назад договор до сих пор не вступил в силу. О непростой ситуации вокруг него корреспондент “Ъ” Елена Черненко поговорила с исполнительным секретарем подготовительной комиссии Организации Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ОДВЗЯИ) Робертом Флойдом.

— Недавно в мире в очередной раз отмечали Международный день действий против ядерных испытаний. Но документ, который призван сделать так, чтобы они больше нигде и никогда не проводились — ДВЗЯИ,— до сих пор не действует. 187 государств подписали, 178 ратифицировали его (включая Россию), но восемь стран из так называемого «Приложения 2» затягивают этот процесс, по сути, держа договор в заложниках. Вам не кажется, что эта ситуация ненормальна?

— Международный день действий против ядерных испытаний, который мы ежегодно отмечаем 29 августа, это прекрасный повод вспомнить о том, как был положен конец ядерным испытаниям на территории Казахстана, где они проводились в советский период (праздник был учрежден в 2009 году по инициативе властей этой страны.— “Ъ”). Но это еще и повод вспомнить о тех достижениях, которых нам удалось добиться в деле полного запрета ядерных испытаний. До того как ДВЗЯИ был открыт к подписанию, в мире было проведено более 2 тыс. ядерных испытаний. А после этого — менее дюжины. Это потрясающий успех!

Договор юридически еще не вступил в силу. Но почти все мировые державы, обладающие ядерным оружием, взяли на себя обязательства придерживаться моратория на ядерные испытания. Это решение во благо всем нам. А Международная мониторинговая система, созданная в рамках ДВЗЯИ, позволяет убедиться, что этот мораторий соблюдается. Так что у нас много поводов для празднования. Но, конечно, мы очень хотели бы, чтобы договор вступил в силу.

— Есть ощущение, что тупиковая ситуация вокруг ДВЗЯИ, и прежде всего неготовность США наконец ратифицировать этот договор, вызывает все больше раздражения в Москве. На днях замглавы МИД РФ Сергей Рябков назвал позицию Вашингтона «деструктивной», высказав мнение, что большинство стран из «Приложения 2», чьих подписей и ратификаций не хватает для вступления договора в силу, «ориентируются на США», то есть ждут активных шагов от американцев (см. “Ъ” от 8 сентября). Согласны ли вы с мнением, что, если США ратифицируют договор, остальные последуют?

— Как вы верно отметили, восемь стран должны подписать и/или ратифицировать договор, чтобы он вступил в силу. Каждое из этих государств принимает самостоятельные суверенные решения. Некоторые из этих решений обусловлены геостратегическими факторами и соображениями. В случае с США за ратификацию договора должны проголосовать 2/3 сенаторов, и это ставит перед нами множество практических вопросов, которые мы должны учитывать.

Я благодарен за то, что большинство из этих восьми стран полностью привержены ДВЗЯИ. Это выражается в том числе и в том, что они предоставляют организации технологии, средства, кадры и дипломатическую поддержку. То есть не то чтобы они были против договора. Как я уже сказал, большинство из них всячески содействуют его реализации.

— А удалось ли вам за два года нахождения на посту добиться какого-то прогресса в плане продвижения США к ратификации? При администрации Дональда Трампа США официально заявили, что не будут к этому стремиться. При Джо Байдене этот подход был пересмотрен, но каких-то конкретных шагов к ратификации что-то не видно.

— Мы взаимодействуем с каждым из восьми государств на индивидуальной основе и учитываем их специфические обстоятельства. Абсолютно ясно, что администрация Байдена была бы рада ратификации ДВЗЯИ (Сенатом США.— “Ъ”). В этом у меня сомнений нет. Но это политический процесс, и есть политические реалии, которые надо учитывать. Особенности политических процессов разных стран я подробно комментировать не могу.

— Как бы то ни было, в госструктурах РФ, как ранее писало наше издание, некоторые уже допускают идею отзыва Россией ее ратификации ДВЗЯИ (см. “Ъ” от 4 августа). По их мнению, Россия не должна связывать себя какими-то ограничениями, если США считают их вредными с точки зрения интересов своей национальной безопасности. Что бы вы могли ответить на этот аргумент?

— Российская Федерация взяла на себя обязательства придерживаться моратория на ядерные испытания. США взяли на себя ровно такие же обязательства. Так же поступили все другие страны, обладающие ядерным оружием, кроме КНДР, которые объявили о приостановке испытаний, что на данный момент нельзя назвать «мораторием». Я очень ценю тот факт, что все эти страны приняли решение прекратить испытания и соблюдают мораторий. Они это сделали, проведя собственную оценку, но их действия идут на благо всего человечества. Оно только выиграет, если эти моратории продолжать действовать и если договор вступит в силу.

— Вы недавно призвали ядерные государства переподтвердить свой отказ от ядерных испытаний. Зачем это нужно сейчас?

— Переподтверждение приверженности мораторию государствами было прекрасным шагом с точки зрения укрепления доверия между ними и другими государствами. Если бы они сделали новые, четкие и недвусмысленные заявления на этот счет, это было бы прекрасно и я был бы этому очень рад. Это было бы очень ценно в нынешнее время, когда многие озабочены возросшими ядерными рисками.

— Есть ли уже какой-то отклик от стран-адресатов?

— Идея была воспринята достаточно позитивно. Целый ряд государств положительно отнеслись к ней. Это дает повод надеяться, что она будет реализована. Я призываю и Российскую Федерацию выступить с таким переподтверждением.

— В каком формате вы предлагаете странам выступить с таким переподтверждением?

— В каком формате или на какой площадке озвучить такое переподтверждение — это решать самим государствам.

— Но вы ожидаете что-то вроде коллективного заявления «ядерной пятерки» от 3 января 2022 года о недопустимости ядерной войны?

— Речь идет скорее не о коллективном заявлении, а о серии отдельных переподтверждений государств.

— Что можно сказать о готовности комплекса станций международной системы мониторинга в рамках ДВЗЯИ на территории России?

— Из 321 станции, которые планируется возвести в рамках международной системы мониторинга, на территории России будет находиться второе по численности их количество (после США.— “Ъ”). Сейчас в России 31 такая станция, скоро официально будет 32 (добавится сейсмическая станция AS92 «Южно-Сахалинск».— “Ъ”), и российский сегмент будет готов. Я с нетерпением жду этого.

— Когда это может произойти?

— Возможно, уже до конца этого года. Кое-какие процессы еще надо завершить, в том числе связанные с сертификацией, но они будут завершены достаточно скоро.

— В целом международная мониторинговая система, насколько я понимаю, уже на 90% готова. Что можно сказать о ее эффективности?

— Я уверен в том, что где бы ни было произведено ядерное испытание, оно будет обнаружено этой системой. Даже если она еще не полностью выстроена, уже сейчас она его, без сомнений, зафиксирует.

— В этой связи последний вопрос. Государство, вызывающее наибольшие опасения с точки зрения возможного проведения ядерных испытаний в обозримом будущем, это Северная Корея. Недавно вы говорили, что хотели бы встретиться с руководством этой страны, чтобы обсудить эту тему. Есть ли прогресс в этом направлении?

— Я бы очень хотел вступить в контакты с северокорейским руководством по этой тематике, обсудить, какие небольшие шаги Пхеньян мог бы предпринять в ядерной сфере, чтобы нарастить доверие со стороны международного сообщества. Прежде всего КНДР могла бы трансформировать приостановку ядерных испытаний, о которой было объявлено в апреле 2018 года, в мораторий. Это был бы очень позитивный сигнал.

“Ъ” благодарит Центр энергетики и безопасности и Центр внешнеполитического сотрудничества им. Е. М. Примакова за содействие в организации интервью.