Борьба с вызванной шоками предложения инфляцией, возможно, требует от ЦБ неожиданностей

В различающихся условиях шока предложения антиинфляционные действия центрального банка могут быть эффективными в двух разных стратегиях, разделенных между собой пороговым уровнем изменений инфляционных ожиданий, предполагают экономисты канадского Университета Британской Колумбии в сентябрьской публикации на эту тему. Рекомендованная смена стратегии очень похожа на действия Банка России в августе-сентябре 2023 года: быстрый переход стратегии от умеренной к агрессивной, полагают исследователи, в таких случаях может быть наиболее эффективным инструментом центробанков по купированию шоков предложения.

Проблема выбора оптимальной стратегии борьбы центрального банка с вызванными шоком предложения всплесками инфляции, пишут в статье для NBER экономисты Пол Бедри и Амартия Лахири из ванкуверского Университета Британской Колумбии и Томас Картер из Банка Канады, стала особенно актуальной после пандемии COVID-19. По итогам пандемии, самой по себе являвшейся огромным шоком на стороне предложения, наложение друг на друга новых шоков предложения делало для любого центробанка выбор между умеренной и агрессивной стратегией основным.

По существу, неокейнсианская экономическая теория дает сейчас два противоположных ответа об оптимальности действий центробанка в таких условиях. Почти все зависит от того, как в конкретном регуляторе рассматривают инфляционные ожидания — есть два более или менее равно принятых подхода к ним. Первый — подход рациональности инфляционных ожиданий, второй — так называемый подход адаптивных ожиданий. В первом случае центробанк стандартно считает, что его действия должны полностью основываться на оценке совокупной величины шока предложения как такового и расчета стратегии с учетом времени на адаптацию экономики к новому уровню (вернее, к новым уровням — сам по себе шок имеет собственную динамику, предложение может после шока восстанавливаться само, и отдельным вопросом являлось, как в случае с пандемией, отделение «истинных» шоков предложения, вызванных чисто экономическими причинами, от «ложных», вызванных экзогенными, в том числе внеэкономическими, обстоятельствами, например, катастрофами, войнами, торговыми эмбарго и т. п.) — и из него следует, что повышение ключевой ставки должно быть плавным, в том числе во избежание дисбалансов, формирующихся на рынке труда. Принятие идеи адаптивных инфляционных ожиданий, напротив, требует оценки объема и характера необходимых действий центробанка для быстрого возврата к более заякоренным инфляционным ожиданиям. Поскольку ожидания более динамичны, чем предложение, во втором случае это аналогично быстрым и резким повышениям ставки.

Проблема, с которой, видимо, в наибольшей степени столкнулся летом 2023 года Банк России, заключается в том, что две модели инфляционных ожиданий равно проблемны, реальное поведение ожиданий содержит подтверждения и адаптивным, и рациональным изменениям. Бедри, Лахири и Картер в работе предлагают использование одной из новых моделей, объясняющих динамику ожиданий по инфляции,— LKT-модель, в которой сложным образом совмещаются оба механизма формирования ожиданий. Моделирование оптимального поведения регулятора при ее использовании дает необычный вывод: в случае небольшого отклонения инфляции от цели центробанка по инфляции с медленной динамикой необходима умеренность в изменении ставки (то есть стратегия, основанная на измерении шока спроса), при ускорении динамики — быстрое изменение стратегии и «ястребиная» политика, сильный рост ставки, как при использовании модели адаптивных ожиданий.

Уровень, при котором рационален «разворот» политики, полагают авторы, может быть определен даже количественно. Отметим, что Банк России в августе 2023 года произвел именно такой «разворот» — предположения Бедри, Лахири и Картера де-факто будут проверены экспериментально, схожие действия, отметим, предпринимал и ряд других регуляторов по итогам пандемии.

Дмитрий Бутрин