Глава шинного завода Ikon Tyres Андрей Пантюхов о жизни без Nokian

В этом году сразу несколько шинных заводов в РФ сменили собственников. Среди них крупнейший в России завод Nokian Tyres во Всеволожске, который был продан «Татнефти» и сменил название на Ikon Tyres. О ситуации с выпуском шин, продуктовой линейке, получении технологий и создании собственных “Ъ” рассказал глава Ikon Tyres Андрей Пантюхов.

— Какая ситуация на шинном рынке РФ?

— Позади довольно успешный летний сезон, из которого шинная отрасль выходит с практически нулевыми остатками по подавляющему большинству брендов. Зима не за горами, и мы видим, что предсезонные продажи шин, в том числе конечному потребителю, начались уже несколько недель назад. В этом году шинная розница отмечает довольно активное движение со стороны потребителей, и если в прошлые годы такое движение могло объясняться ожиданием дефицита, то сейчас этого нет.

— Производство к зимнему сезону вы уже закончили?

— Еще идет производство зимних шин — в том числе осуществляем какие-то допоставки в систему дистрибуции. Постепенно начинаем переходить к производству летних шин. Производство летних шин идет с октября и до января, а зимние шины мы производим практически круглый год.

— Какая ситуация с предложением?

— Предложение, особенно в премиальном сегменте, значительно сократилось: нет локального производства на заводах компаний, ушедших с рынка, а также организованных поставок. Из шести брендов, которые мы традиционно относим к премиальному сегменту, трех на российском рынке официально нет. В качестве примера можно привести Michelin, Goodyear и Bridgestone. Поставки по параллельному импорту для шин оказались очень сложны, очень дороги.

Бренды, которые продолжают работать либо которые прошли через процедуру ребрендинга, как мы, получили хорошие возможности. Потому что поляна несколько высвобождается. И конечно, на рынке происходит явный тренд на консолидацию. Те игроки, которые остаются, получают возможность наращивать долю, в том числе приобретать активы, как мы видим это в случае с Cordiant и заводом Continental.

— Вы продолжаете работать только на вторичную комплектацию?

— Да. Основная причина — это более низкая экономика работы на первичную комплектацию. Посмотрим, какая ситуация на автомобильном рынке в итоге сложится. У нас нет конкретных планов выхода на рынок первичной комплектации, но мы работаем над нашей долгосрочной стратегией развития бизнеса и в ее рамках рассматриваем различные сценарии.

— Как сейчас выглядит ваша продуктовая линейка?

— С даты закрытия сделки мы не можем производить продукцию под брендом Nokian Tyres и суббрендами Hakkapeliitta и Hakka. Но мы получили право продолжить производство под брендом Nordman. Что касается ребрендинга, то мы поменяли свой якорный бренд с Nokian на Ikon и переименовали компанию в Ikon Tyres. И мы объявили о перезапуске наших премиальных моделей под новым суббрендом Autograph, который заменит Hakkapeliitta и Hakka. В летних шинах — это будет единый суббренд Autograph. Также мы в перспективе планируем ребрендировать Nordman в Character и продолжить производство, продажу продукции уже под этим брендом.

— А с чем связана необходимость отказа от Nordman?

— Мы можем продолжать пользование брендом Nordman в течение длительного периода времени, но мы хотим оперировать собственными брендами. Также необходимо развивать продуктовую линейку, а использовать этот бренд мы можем только на существующей продукции. Если говорить о продуктах, мы продолжаем производство практически всей линейки шин, которую мы поставляли на рынок России в течение последних лет. С технической точки зрения сами продукты никак не изменились. Изменилось по большому счету их название, но сами продукты остались неизменными.

— Вам перешли технологии, рецептура по имевшейся на момент сделки линейке? Что с программным обеспечением?

— Мы получили право продолжать производство этих продуктов и их продажу на российском рынке. Но начиная с лета 2022 года, когда было понятно, что так или иначе произойдет наше отделение от концерна Nokian Tyres, была инициирована большая программа локализации, одним из направлений которой и была как раз локализация наших систем и приложений, которые работают, в том числе на производстве. Эта программа сейчас в большой степени завершена.

— У вас возникла потребность расширить R&D?

— Это одно из направлений, которые пришлось создавать практически с нуля. Без развития продуктов, расширения продуктовой линейки мы не сможем обеспечить успешное будущее компании. Поэтому еще в прошлом году начали создавать это новое направление. Сейчас уже костяк этой команды сформирован, туда пришло много людей, имеющих хороший, действительно многолетний опыт работы в ведущих мировых шинных компаниях. И буквально несколько дней назад мы сообщили о том, что возглавит это новое направление Владимир Барвинок, который проработал в шинной отрасли длительное время, а последние два года возглавлял Continental в России.

— А опыт «Татнефти» из их прошлого шинного бизнеса не пригодился?

— Это другой сегмент, другие продукты, и мы в этом плане работаем полностью самостоятельно.

— Вы не опасаетесь более жесткой конкуренции из-за того, что у S8 и бывшего Continental есть Cordiant, у которых был всегда большой НИОКР-центр?

— Тот же самый комментарий — это действительно разные сегменты, разные продукты. По сути, если бывшему заводу Continental удастся сделать то, что удалось сделать нам, ну, хорошо. Но в моем понимании у нас есть некоторое опережение в этом плане. Конкуренции мы не боимся, ее приветствуем, и всегда она была. Просто сейчас в силу объективных факторов характер этой конкуренции изменяется, идет тренд на консолидацию.

— Как выглядит R&D в шинной отрасли?

— Когда мы говорим о перспективном развитии, то это разработка и запуск новых моделей. Разработка нового продукта занимает от нескольких лет. Если говорить о разработке шины, то это рисунок протектора, дизайн шины, из чего состоит ее конструкция и рецептура — это комплекс. Это разные вещи, которые ты можешь компоновать в разном виде.

Что касается модификации существующих продуктов, то у нас уже есть такой опыт. Нам нужно было по условиям соглашения разработать новые шипы для тех шипованных шин, которые мы продолжаем выпускать. Это касается линейки Nordman. Поэтому шипованные зимние шины бренда идут уже с новым шипом — у него отличается форма сердечника, сейчас он выполняется в форме бабочки.

— Как я понимаю, в шинах помимо натурального каучука есть химия, которой нет в РФ. Приходилось менять цепочки поставок?

— Достаточно большое количество сырья и материалов, которые мы используем в производстве, закупается по импорту. Есть натуральный каучук, который в России не произрастает, поэтому его мы в основном в странах Юго-Восточной Азии продолжаем покупать. Есть достаточно длинный список компонентов, которые мы используем в своем производстве, которые в России либо не производятся, либо производятся не того технического уровня. Локализация заключалась не в том, чтобы заменить их на российские — это в краткосрочной перспективе вообще невозможно. Мы на компромиссы с точки зрения технических характеристик и качества продукции не шли. Работа в том, чтобы среди уже одобренных поставщиков сырья, которое мы и раньше использовали в своей рецептуре, переключиться на поставки от тех, кто не ограничен санкционным режимом. И с этим мы также успешно справились.

— Нет такого, что где-то логистика вдвое увеличилась по времени либо вдвое подорожала?

— Это коснулось практически всех видов сырья и материалов, которые мы импортируем. Потому что там, где нет санкций, есть какие-то ограничения по финансовым потокам, по платежам. Это переход на альтернативные валюты, переход на другие цепочки платежей. Поэтому все стало гораздо дольше и гораздо дороже.

— Но при этом шины не дорожают так, как автомобили, например.

— Стоимость логистики имеет значение, но большее значение имеет валютный курс. Те цены, которые есть сегодня на рынке в зимнем сезоне, сформировались еще весной. Максимальный пик цен на шинном рынке в России мы наблюдали весной 2022 года. Если сравнить цены в 2023 году, то они, по нашим оценкам, примерно на 15–20% ниже, чем были в прошлом году.

Скорее всего, уровень цен будет расти. Я могу одну только цифру привести: среди всех наших закупок примерно две трети привязаны к валютной составляющей. Причем не только импортной, но и части российской, потому что это стандартные виды сырья, и никто их не хочет продавать в России дешевле.

— Что сейчас с загрузкой завода?

— Мы летом прошлого года потеряли две трети своего объема производства. Это то, что шло на экспорт. Это объем, который, к сожалению, невозможно одномоментно или очень быстро как-то восполнить. Мы занимаемся разработкой бизнес-стратегии, и в конце года эту работу планируем закончить и выработать план, каким образом мы будем наращивать загрузку.

В 2023 году еще наложился такой фактор, как очень высокие остатки зимних шин с зимнего сезона 2022 года. Мы были вынуждены в этом году корректировать объем зимних шин, предлагаемых рынку, для того чтобы эту ситуацию выровнять. Поэтому мы работаем с невысокой загрузкой — ниже половины нашей производственной мощности.

— Реально достичь прежних объемов экспорта?

— В более длительной долгосрочной перспективе это, безусловно, возможно. Я, честно говоря, не думаю, что это будет то же самое соотношение экспорта и поставок на российский рынок. Потому что в те годы, когда мы такие большие объемы поставляли на экспорт, мы были ограничены квотой, которую концерн нам давал с точки зрения объема для российского рынка: мы могли продавать больше, но квота нам не позволяла. Но мы понимаем, что на более долгосрочную перспективу, конечно, загрузить полностью завод без развития экспорта не получится. Поэтому я думаю, что так или иначе в нашей стратегии экспорт будет занимать важную роль. Но когда, с какими продуктами, на какие рынки, над этим мы сейчас как раз работаем.

— Но Nordman вы можете поставлять на экспорт?

— Я не хотел бы это комментировать, потому что это раскрывает уже условия соглашения. Но скажу так: сегодня шины под брендом Nordman мы поставляем и продаем на рынках России, Казахстана и Белоруссии.

— Сейчас актуальна та экономика производства, которая позволяла Nokian экспортировать из Всеволожска?

— Ну да, видите, цена на сырье для всех производителей плюс-минус находится на одном уровне. Логистика может отличаться — если далеко везти. Что касается той составляющей себестоимости продукции, которая складывается из стоимости производства как такового — то есть рабочая сила, энергия и так далее,— то здесь действительно мы полагаем, что наш завод является одним из самых эффективных в мире. Но это требует высокой степени загрузки производственных мощностей.

— Китайские игроки, которые приходят в Россию, вам заметны?

— Они заметны всему рынку с точки зрения влияния на динамику рынка в целом. Мы напрямую с ними, как правило, не конкурируем, потому что они в бюджетном сегменте в основном позиционируются. Но то, что китайские бренды, их более 100 уже на российском рынке представлено, за последние несколько лет утроили свой объем и сейчас доминируют фактически в импорте шин, это факт. И, на мой взгляд, это серьезная проблема для рынка, потому сейчас образовались избыточные производственные мощности в РФ. А экспорт сейчас, по крайней мере по традиционным направлениям, практически закрыт.

Но здесь валютный курс в еще большей степени влияет, чем импорт сырья и материалов. Потому что закупаются они за доллары. Так что надеемся, что при текущих уровнях валютного курса немножко у китайских производителей аппетиты в отношении России поубавятся.

— Вы покидали компанию в момент, когда финализировалась сделка по покупке активов «Татнефтью». С чем это было связано и почему вы вернулись?

— Здесь вопрос не только и не столько во мне, а во всей команде. Самое главное, что мы сохранили помимо технологий, продуктов и всего остального, это команда, начиная от топ-менеджеров и заканчивая всем нашим коллективом. Я, безусловно, тоже очень рад, что имею возможность продолжать в новой роли стоять у руля этой компании. В нее вложено очень много, в том числе с точки зрения моей профессиональной жизни и карьеры. Мы создавали заводы в России с нашей командой с нуля. Я очень рад, что могу продолжать этим делом жизни заниматься. А конкретные нюансы, что было осенью прошлого года, сейчас уже не имеют значения. Как говорил наш бывший CEO: «Это вода под мостом. Она прошла, и ее больше нет».

Интервью взяла Ольга Никитина