Президент России в разговоре с премьером Ирака остановился на слишком аккуратных

10 октября президент России Владимир Путин принял в Кремле премьер-министра Ирака Мухаммеда ас-Судани и впервые высказался о том, что происходит сейчас между Израилем и Палестиной. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников считает, что это тот случай, когда можно было бы и сказать как есть.

Поездка иракского премьера в Москву планировалась больше чем за месяц. Тем не менее все вышло как специально: подгадали прямо к сверхдраматичным событиям в Израиле и Палестине.

Первыми в Представительском кабинете чинно расселись члены российской делегации: министр иностранных дел Сергей Лавров, помощник президента России Юрий Ушаков, министр финансов Антон Силуанов, замглавы администрации президента Дмитрий Песков, основатель и акционер ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов (что понятней, чем все остальное, вернее, остальные). Не хватало только главы «Роснефти» Игоря Сечина. Но если бы он вошел вместе со всеми... Нет, это был бы не его стиль.

Игорь Сечин появился в помещении за несколько минут до начала переговоров, причем, конечно, из той же двери, из какой должен был выйти Владимир Путин.

Ничего такого... Тем более ничего личного... Но просто чтобы все было ясно... Особая востребованность...

И все стало в очередной раз ясно. По крайней мере то, что Игорь Сечин был вызван для последних консультаций по поводу этих переговоров и что вот они закончились. И какие-то указания кто-то дал. Кто, кому и какие, вот еще бы понять.

Тем временем в Представительском кабинете разместились и журналисты. Звукоинженеры отлаживали звук на маленьком столике у декоративного камина (Многие думают, он настоящий. Да нет, ну что вы.): их попросили на всякий случай проверить.

— 124, 125, 126...— по обыкновению обреченно отсчитывал звукоинженер.

Да, что-то такое безнадежное в этих звуках каждый раз слышится... И какая, мол, разница, сколько... Да хотите — сами считайте...

Но был тут, в помещении, и один неравнодушный человек. Он разволновался при звуках голоса звукоинженера:

— А 127?..— нервно переспрашивал Сергей Лавров.

Действие казалось ему незавершенным. Надо было, видимо, хотя бы до 130 досчитать.

Фотокорреспонденты и операторы стояли за длинным овальным столом, окончательно прославившимся еще со временем приезда президента Франции Эмманюэля Макрона. Ближе к камину их уже некоторое время не подпускают, хотя были времена, когда они делали свое дело гораздо ближе: длинный овальный стол был у них за спинами.

Между тем амбиции иракских фотографов простирались, как выяснилось, гораздо дальше. Они так хотели прорваться как можно ближе к камину и маленькому журнальному столику, за которым должны были разместиться президент и премьер! А никак: перед ними был большой стол, физическая преграда.

И один фотограф справился с нерешаемой на первый взгляд задачей. Когда Владимир Путин и Мухаммед ас-Судани сели в кресла, он полез под стол и под ним начал пробираться ближе к месту событий. Ну это была уже просто диверсия какая-то. Насилу его оттуда вытащили. Упирался парень как мог. Делал свое дело.

Стоит отметить еще, что Владимир Путин, появившись оттуда же, откуда и Игорь Сечин, ждал появления иракского коллеги не меньше минуты, хотя так бывает крайне редко. Возможно, это что-то значило. Хотя вряд ли.

Ну хорошо, еще не могу промолчать о том, что управделами президента России подготовилось к визиту, снова, как и в день рождения господина Путина в Ново-Огарево, накрыв добротный стол для журналистов (и снова это объяснялось тем, что визит — международный... Такое впечатление, что и бюджет на него выделяется в валюте...). Так вот, со стола быстро исчезло все, кроме бутербродов с колбасой, которые обычно уходят в первую очередь. Но не в этот раз: иракские коллеги неохотно помогали российским, или, точнее, вообще не помогали, тянулись сразу к десертам.

И не сразу все выяснилось, хотя и было ведь очевидным. Да ведь люди просто опасались свинины в колбасе, и правильно.

Да, и что касается переговоров.

От Владимира Путина ждали, конечно, оценки ситуации в Израиле. Он долго рассказывал о перспективах сотрудничества с Ираком, об успешной работе в рамках ОПЕК+ «с целью стабилизации ситуации на мировых рынках» (тут-то она вот-вот и сорвется в пропасть).

Наконец Владимир Путин высказался:

— Конечно, ваш визит в Россию проходит на фоне кризисов: и украинский кризис продолжается, и, к сожалению, мы видим резкое обострение ситуации на Ближнем Востоке. Я думаю, что многие согласятся со мной в том, что это яркий пример провала политики Соединенных Штатов на Ближнем Востоке, которые пытались монополизировать урегулирование, но, к сожалению, не были озабочены поиском компромиссов, приемлемых для обеих сторон, а, наоборот, выдвигая свои собственные представления о том, как это должно быть сделано, оказывали давление на обе стороны — именно на обе: то на одну, то на другую.

Это было то, чего господин Путин, видимо, не мог себе позволить не сказать. США — союзник Израиля, и как промолчать про США?

— Но каждый раз — без учета коренных интересов палестинского народа,— продолжил президент России,— имея в виду прежде всего необходимость реализации резолюции Генеральной ассамблеи ООН о создании независимого, суверенного палестинского государства.

Занимать однозначную позицию в этой истории, когда на территории Израиля случился акт беспрецедентного терроризма, да просто Бабий Яр какой-то, массовый расстрел мирных людей, господин Путин был, видимо, все-таки не намерен. Поэтому виноватой во всем он сделал третью сторону, которая довела и тех, и этих.

— Но в любом случае, что бы там ни происходило…— продолжил господин Путин.— Я знаю и вашу позицию, уважаемый господин премьер-министр, и наша позиция заключается в том, что ущерб гражданскому населению должен быть минимизирован и сведен к нулю, причем мы призываем к этому все конфликтующие стороны.

Я ждал по крайней мере осуждения террора, пусть и в разгар непредсказуемых пока событий, когда каждое слово не то что как пуля, а как «Искандер». Но нет, не дождался. Все вышло очень осторожно.

Но иногда надо же называть вещи своими именами.

— Об этом, так же как и о других проблемах, мы, безусловно, поговорим сегодня в ходе вашего визита. У нас после такой встречи в широком формате еще запланирован разговор в ходе ланча тет-а-тет, с глазу на глаз,— еще более мирно закончил Владимир Путин.

Зато премьера Ирака в Представительском кабинете прорвало. А что, это была для него хорошая трибуна.

Да что там: просто, как говорится, повезло.

— Сейчас происходит сложное и опасное развитие событий в Палестине. Это естественный результат того, что Израиль продолжал совершать нарушения в отношении прав палестинцев, международное сообщество молчало и не смогло выполнить свои обязательства в рамках международно признанных резолюций! — воскликнул Мухаммед ас-Судани.— Мы сейчас наблюдаем очередную интифаду, восстание палестинцев с требованием прекратить эти нарушения их прав!

Вот что это, оказывается, было: «восстание с требованием прекратить нарушение прав».

— Очевидная эскалация, очень опасная эскалация, в результате которой гибнут мирные граждане (иракский премьер имел в виду сейчас, конечно, сектор Газа.— А. К.), осуществляются спонтанные бомбардировки, в том числе гражданских объектов! Все это ведет к разрушению сектора Газа!

Первой части событий словно и не было.

— Сейчас мы все несем ответственность,— добавил премьер Ирака,— как арабские страны, как исламские страны, и также вместе с Россией, постоянным членом Совета Безопасности ООН, великой державой! Это нравственная ответственность, которая ложится в том числе на крупные державы, для того чтобы прекратить эти нарушения прав палестинцев, прекратить блокаду сектора Газа!

Иллюзий и не было. Мухаммед Судани занимал предсказуемую для него позицию, но все-таки полуправда и игнорирование здравого смысла бросались в глаза.

Зато последняя его фраза была безукоризненной:

— Мы хотим также внести свой вклад в облегчение страданий региона, установление стабильности и безопасности на Ближнем Востоке и во всем мире!

Настолько же безукоризненной, насколько и бессмысленной.

А правда в том, что иногда наступают настолько аккуратные времена, что надо говорить все как есть. Потому что нельзя рубить головы детям.

Андрей Колесников