Как Джон Полсон заработал миллиарды на неплатежах по ипотеке

До 2007 года имя Джона Полсона, менеджера хедж-фонда Paulson & Co., мало кто знал даже на Уолл-стрит. Он прославился благодаря «сделке века». Предвидя ипотечный кризис в США, Полсон инвестировал в кредитные дефолтные свопы. Играя на понижение, сделал ставку на обрушение рынка недвижимости и сорвал джекпот: его фонд заработал на кризисе $15 млрд, четверть этой суммы была заработком самого Полсона.

Один из многих

В ранней биографии Джона Полсона нет ничего примечательного. У него вполне обычная для США смесь кровей. Отец — уроженец Эквадора, среди предков которого были французы и норвежцы. Мать — дочь эмигрантов-евреев из Литвы и Румынии. Джон родился в 1955 году в Нью-Йорке, изучал финансы и экономику в Нью-Йоркском университете, в 1980 году получил степень MBA в Гарвардской школе бизнеса. Вместе с отцом провернул несколько удачных сделок по импорту товаров из Эквадора (детской одежды и паркета). Занимался консалтингом в Boston Consulting Group, инвестиционным менеджментом в Oppenheimer, Odyssey Partners, Bear Stearns, был генеральным партнером в компании Gruss Partners, которая специализировалась на арбитраже слияний и поглощений (то есть зарабатывала на изменении курса акций компаний в результате сделки).

Свой первый миллион Полсон заработал, можно сказать, по знакомству. Джим Кох, бывший сосед Полсона по кубиклу в Boston Consulting Group, в 1984 году основал пивоваренную компанию Boston Beer. Инвестиции в свою фирму Кох привлекал, опрашивая коллег и однокашников по Гарвардской школе бизнеса. В их числе был и Полсон. Он вложил в предприятие Коха $25 тыс., которые десятилетие спустя превратились в несколько миллионов.

Кроме этой Полсон сделал еще несколько инвестиций — в основном в недвижимость.

В 1994 году он решил начать собственное дело и основал хедж-фонд, специализирующийся на арбитраже слияний и поглощений,— Paulson & Co. Он разослал более 500 писем потенциальным инвесторам, но не смог найти ни одного желающего доверить ему свои деньги. Бывшие коллеги по Bear Sterns, знакомые выпускники Гарвардской бизнес-школы — все отвечали отказом. Те немногие, что готовы были дать деньги, требовали в обмен долю в бизнесе. Это не устраивало Полсона.

Пришлось начинать дело, имея в распоряжении $2 млн своих денег, а в подчинении одного сотрудника — ассистентку. Только год спустя Полсон нашел первого инвестора. Говард Гурвич, работавший вместе с ним в Bear Sterns, передал Paulson & Co. около $500 тыс. Это позволило нанять на работу двоих сотрудников.

Позднее место уволившейся ассистентки заняла иммигрантка из Румынии Дженни Захария, до того доставлявшая обеды в офис Paulson & Co.

Хедж-фонд Полсона потихоньку рос. В конце 1996 года активы под его управлением составляли $16 млн. Ситуация изменилась к лучшему после появления нового менеджера, Питера Новелло. Благодаря ему в конце 1997 года размер активов перешел планку $100 млн. Но затем случился августовский кризис 1998 года в России, коллапс хедж-фонда Long-Term Capital Management, отразившийся на всем рынке. Часть клиентов вывели свои средства из Paulson & Co., активы снизились до $50 млн.

В первые годы XXI века глава хедж-фонда Paulson & Co. придерживался следующей стратегии: вместо того чтобы распылять имеющие средства на большое количество сделок, он концентрировался на крупных сделках, в исходе которых был уверен. Он шортил акции компании (играл на понижение курса), если был уверен, что сделка по слиянию—поглощению сорвется. Еще одним направлением деятельности было инвестирование в компании, объявившие о защите от банкротства, после чего их долг обменивался на новые ценные бумаги. В условиях общего экономического подъема деятельность компании восстанавливалась, в результате чего или дорожали долговые обязательства, или вырастал курс акций компаний.

Активы под управлением Paulson & Co. снова росли: в 2001 году они составляли более $200 млн, в 2002-м — $300 млн, в 2003-м — $1,5 млрд, в 2004-м — $3 млрд.

В 2004 году Полсон (и далеко не только он) заметил бурный рост цен на недвижимость. Коллеги рассказывали ему невероятные истории. Один знакомый купил дом за $3 млн, быстро перепродал за $9 млн, а потом узнал, что покупатель сумел перепродать его за $15 млн.

Первая сделка Полсона на этом рынке не была особо оригинальной: принадлежавший ему лофт в нью-йоркском районе Сохо он продал на $1 млн дороже, чем купил.

Он не был специалистом по недвижимости. Но именно сделка на этом рынке, «величайшая сделка всех времен», сделала его легендой (посвященный Полсону бестселлер колумниста The Wall Street Journal Грегори Цукермана назывался «Величайшая сделка всех времен. Закулисная история о том, как Джон Полсон бросил вызов Уолл-стрит и вошел в финансовую историю»).

Страховка от краха

Полсон виртуозно сыграл на новом для того времени финансовом инструменте — кредитных дефолтных свопах.

Кредитный дефолтный своп (credit default swaps, CDS) — производный финансовый инструмент, действующий по принципу страховки. Страхуется риск невыполнения долговых обязательств. Покупатель СDS в течение всего срока действия долгового обязательства производит регулярные фиксированные выплаты в пользу продавца CDS (обычно крупной кредитной организации — банка, страховой компании, хедж-фонда). Реже встречаются CDS с единовременной выплатой. В случае наступления дефолта (события, в результате которого заемщик не в состоянии погасить кредит) продавец CDS должен выплатить покупателю оговоренную в контракте сумму.

Важное преимущество CDS состоит в том, что этот инструмент может продаваться отдельно от самого долгового обязательства. В результате кроме хеджирования рисков CDS могут использоваться для спекулятивной игры на понижение. Трейдер может купить кредитный дефолтный своп, предположив, что заемщик не сумеет выполнить свои обязательства. При этом сумма, которую покупатель заплатит за CDS, может быть намного ниже суммы, которую должен выплатить продавец в случае дефолта заемщика.

Создателем CDS принято считать Блайт Мастерс, менеджера инвестиционного банка J.P. Morgan & Co. (сейчас — «дочка» JPMorgan Chase). В 1994 году банк открыл кредитную линию в размере $4,7 млрд нефтяной компании Exxon (после слияния в 1999 году с Mobil — ExxonMobil Corporation), которой грозил штраф в размере $5 млрд в связи с разливом нефти у берегов Аляски после аварии нефтетанкера Exxon Valdez 23 марта 1989 года. Группа сотрудников банка под руководством Мастерс предложила Европейскому банку реконструкции и развития (ЕБРР) купить кредитный риск Exxon, получая регулярные выплаты от J.P. Morgan & Co. Сделка не имела аналогов. У нее даже не было названия. Тогда и родился термин «кредитно-дефолтный своп». Во время ипотечного кризиса 2007–2008 годов в США газеты назовут Мастерс женщиной, которая изобрела «финансовое оружие массового поражения». Она в одном из публичных выступлений заявила, что важно различать инструменты и тех, кто ими пользуется.

Новый инструмент быстро набирал популярность. По ситуации на конец 2007 года номинальная стоимость всех обращавшихся на рынке кредитных дефолтных свопов достигла, по разным оценкам, от $58 трлн до $62,2 трлн. Что было примерно сопоставимо с мировым ВВП или даже превышало его (по данным Всемирного банка, в 2007 году — $58,36 трлн).

Искусство финансовой упаковки

В 1970-е годы на рынок недвижимости США вышло поколение беби-бумеров, родившихся после Второй мировой войны. Существовавшие в то время механизмы жилищной ипотеки не могли удовлетворить возросший спрос на новые дома. На помощь пришла секьюритизация.

Секьюритизация (от английского securities — «ценные бумаги») — одна из форм привлечения финансирования путем выпуска ценных бумаг, обеспеченных активами, генерирующими стабильные денежные потоки. Понятие «секьюритизация активов» (англ. Asset Securitisation) подразумевает механизм, при котором финансовые активы списываются с баланса предприятия, отделяются от остального имущества и передаются специально созданному финансовому посреднику (Special Purpose Vehicle — SPV), а затем рефинансируются на денежном рынке или рынке капитала. Рефинансирование осуществляется либо посредством выпуска обеспеченных активами ценных бумаг (Asset-Backed Securities, ABS), либо путем получения синдицированного займа/кредита (Asset-Backed Loan).

Моду на секьюритизацию ввели финансируемые правительством США корпорации — Государственная национальная ипотечная ассоциация (Government National Mortgage Association), Федеральная национальная ипотечная ассоциация (Federal National Mortgage Association) и Федеральная жилищная ипотечная корпорация (Federal Home Loan Mortgage Corporation), известные соответственно как Ginnie Mae, Fannie Mae и Freddie Mac. Все они стали пакетировать ипотечные кредиты в ценные бумаги и продавать эти ценные бумаги инвесторам.

На рынке уже существовал такой продукт, как обеспеченные долговые обязательства (сollateralized debt obligations, CDO). Название довольно точно описывает их суть — это ценные бумаги, обеспеченные диверсифицированным пулом активов, состоящим из одного или нескольких типов долговых обязательств. До середины 1990-х обеспечением большинства СDO были банковские кредиты и суверенные облигации развивающихся стран. Благодаря моде на секьюритизацию вслед за ипотечными займами в СDO стали упаковывать также автокредиты, кредиты на образование, долговые обязательства по кредитным картам. Возникли даже CDO, состоящие из частей других CDO, их называли CDO?.

При размещении CDO обычно делятся на классы (транши) — старший (старшие), средний (средние), младший. Как правило, транши формируют по степени риска, каждый транш продается отдельно. Транши получают рейтинги от одного или нескольких рейтинговых агентств. Старшие транши получают процентные платежи и гасятся в первую очередь, поэтому им присваиваются самые высокие рейтинги. При этом доходность старших траншей ниже всего, ниже всего и риск потерь. Чем младше транш, тем ниже его рейтинг, выше доходность и риск.

Банкам было выгодно держать на балансе секьюритизированные активы, так как финансовые регуляторы применяли к ним менее строгие требования, к тому же выпуск CDO снижал уровень кредитного риска. Инвесторы, покупая CDO, получали прибыль за счет выплат по кредитам, лежащим в их основе. Ставки по CDO были выше, чем по облигациям, что было привлекательно для институциональных инвесторов. Правда, при этом они брали на себя риск того, что долговые обязательства, обеспечивающие CDO, будут не выполнены или выполнены не в полной мере.

За неделю до рождественских праздников 1997 года J.P. Morgan представил продукт, названный Broad Index Secured Trust Offering (BISTRO), который считается одним из первых синтетических CDO. Отличие синтетических CDO состоит в том, что в их основе лежат не долговые обязательства, а только возникающие по ним риски. Инвесторам были предложены CDO на сумму около $700 млн, обеспеченные CDS, привязанными к портфелю из 307 коммерческих кредитов и выпусков корпоративных и муниципальных бондов. Продукт был хорошо принят инвесторами. Менее чем за год J.P. Morgan осуществил пять выпусков BISTRO на общую сумму $2,7 млрд. Технологию создания синтетических СDO стали перенимать другие банки и хедж-фонды.

17 августа 1998 года правительство России объявило технический дефолт по основным видам государственных долговых обязательств. Российский дефолт, дефолты на других развивающихся рынках, рост числа корпоративных дефолтов в США (в 1991 году их объем составлял $23,6 млрд, в 2002 году — $178 млрд) способствовали развитию индустрии кредитных дефолтных свопов. Инвесторам хотелось иметь защиту на случай повторения подобных ситуаций.

Не все CDO одинаково полезны

В книге Скотта Паттерсона «Кванты. Как волшебники от математики заработали миллиарды и чуть не обрушили фондовый рынок» приводятся следующие цифры: в 2004 году было выпущено CDO на общую сумму $157 млрд, в 2005 году — на $273 млрд, на пике бума CDO в 2006 году — $550 млрд.

В 2007 году в США начался ипотечный кризис, способствовавший всемирному финансовому кризису. У ипотечного кризиса было много причин. Среди главных — спекуляция недвижимостью и субстандартное ипотечное кредитование (выдача кредитов заемщикам с низким кредитным рейтингом). До 2006 года цены на недвижимость в США росли, а ставки по ипотечным кредитам снижались (исторический минимум составил 3,5% годовых). В погоне за прибылью ипотечные брокеры активно выдавали кредиты заемщикам с низким кредитным рейтингом. В 2001 году 3% ипотечных кредитов выдавались без первоначального взноса. В 2005 году — 24%. При этом в 2005 году каждый восьмой ипотечный кредит был выдан без первоначального взноса и без полного комплекта необходимых документов (в 2001 году — лишь каждый сотый).

Много лет спустя Полсон прокомментирует это так: «Стандарты принятия решений по выдаче кредитов просто рухнули. Условия выдачи ипотечного кредита были столь абсурдными, что заемщик, не имеющий кредитной истории, имеющий ужасный кредитный рейтинг, не имевший истории возврата денег и не имеющий наличности для уплаты первоначального взноса, мог получить в кредит 110% рыночной цены дома. Можно было купить дом без первоначального взноса, а 10% от рыночной цены положить себе в карман, как бы безумно это ни звучало… В какой-то момент дошло до того, что кредиторы, выдававшие субстандартные кредиты, заявляли: "Нет кредитов, нет денег…— нет проблем"».

По данным Ассоциации ипотечных банкиров (Mortgage Bankers Association), в 1993 году на долю таких заемщиков приходилось 4% ипотечных кредитов, на рубеже веков — 11%. В 2004–2006 годах этот показатель доходил до 20%, а в некоторых штатах был еще выше. При этом в 2006 году более 90% субстандартных ипотечных кредитов было оформлено с плавающей ставкой. Каждый третий кредит брали в спекулятивных целях (то есть заемщики, уже имевшие другой кредит). Ипотечному буму во многом способствовало и то, что в CDO начали упаковывать субстандартные ипотечные кредиты.

То, что на рынке недвижимости надувается пузырь, видели многие. Но мало кто предпринимал действия в связи с этим.

Перед бурей

В 2004 году к Полсону обратился знакомый по работе в Bear Sterns — Паоло Пеллегрини. Он потерял работу, искал новую и увидел в газете объявление о вакансии финансового директора в Paulson & Co. Вакансия оказалась уже занятой. Пеллегрини согласился на другую освободившуюся должность: из хедж-фонда недавно уволился младший аналитик, чтобы поступить в бизнес-школу. Вероятно, взять Пеллегрини на работу было лучшим менеджерским решением Полсона за всю его карьеру.

В конце 2004 года именно Пеллегрини познакомил шефа с кредитными дефолтными свопами. Полсон купил свой первый CDS на долговые обязательства компании MBIA, страховавшей ипотечные кредиты. «Страховка» долга в размере $100 млн стоила всего $500 тыс. в год.

Весной 2005 года именно Пеллегрини сообщил начальнику, что рынок недвижимости демонстрирует признаки грядущего краха. Изучив представленные Пеллегрини сведения, Полсон согласился с его оценкой. Но как можно было заработать, не потеряв инвестиции в случае ошибки?

Попытка вложиться в СDS, привязанные к ипотеке, оказалась неудачной. Их цена в конце 2005 года немного подросла, но в начале 2006 года снова упала. Хедж-фонды массово избавлялись от «страховок», веря, что недвижимость продолжит дорожать. Продал свой пакет CDS и Полсон, поняв, что ошибается. К этим CDS были привязаны ипотечные кредиты на дома, цена которых уже успела заметно вырасти по сравнению с ценой покупки, следовательно, заемщики в случае роста ставки смогут рефинансировать свои кредиты. Гарантированный успех могла принести игра на понижение против ипотечных кредитов на те объекты, которые не успели подорожать, а при повышении процентной ставки заемщики не смогут выплачивать ипотеку и не смогут получить рефинансирование. Для этого требовалось оценить пузырь на рынке недвижимости и предвидеть, когда он может лопнуть.

«В то время все говорили, что цены на дома никогда не падали в общенациональном масштабе, кроме времен Великой депрессии»,— отмечал Полсон позднее. Тогда же Полсон вспомнил, как его бывший начальник в Boston Consulting Group Джефф Либерт говорил о том, что вложения в недвижимость выглядят не столь привлекательно, если учитывать инфляцию. Полсон поручил Пеллегрини изучить пузырь с учетом инфляции. Пеллегрини с головой погрузился в текущую и историческую статистику рынка недвижимости. И смог заметить следующий тренд. С 1975 по 2000 год недвижимость росла в цене в среднем на 1,4% в год. Но с 2001 по 2005 год она дорожала гораздо быстрее, в среднем более чем на 7% в год. Вывод был таким: для возвращения к историческим показателям недвижимость в США должна упасть в цене примерно на 40%. Свой график он продемонстрировал Полсону. «Это невероятно! — закричал тот.— Это наш пузырь! Это наше доказательство!»

Теперь нужно было дождаться, когда пузырь лопнет, и получить на этом максимальную прибыль. Полсон вспоминал: «Это было похоже на простую задачку по физике. Если рост цен на дома замедляется и становится отрицательным, а просрочки по кредитам продолжают расти, то в какой-то момент ипотечный рынок обвалится, а ценные бумаги, обеспеченные ипотечными кредитами, понесут потери. Для нас это была не лотерея. Мы понимали тренды ипотечного рынка так хорошо, что практически могли предсказать с большой степенью точности, когда этот рынок рухнет… Имелась невероятная возможность купить страховую защиту по очень низкой цене, когда мы были уверены в дефолте по этим ценным бумагам».

Для дополнительных расчетов Paulson & Co. привлекла компанию 1010data для обработки исторической статистики по 6 млн жилищных ипотечных кредитов, выданных в разных частях США. После анализа этих и других сведений по рынку недвижимости самым выигрышным был признан вариант вложения в CDS на транши синтетических CDO, привязанные к субстандартным ипотечным кредитам с самым низким кредитным рейтингом. Из интервью Полсона: «Мы шортили только транш BBB, где падение на 7% означало, что эти ценные бумаги прекратят существование. Мы предсказывали, что потери будут на уровне 20%, так что, по нашему мнению, они были обречены…».

На рынке был большой спрос на ценные бумаги, привязанные к ипотечным кредитам, а CDS вызывали гораздо меньший интерес.

Полсон шел против рынка: «Это была сделка с очень сильной асимметрией, при которой ты теряешь очень мало, если она не работает, зато зарабатываешь целое состояние, если она работает».

Хедж-фонд Полсона начал скупать CDS на субстандартные ипотечные кредиты — на $100 млн, $200 млн, $500 млн. Ежегодная плата по таким контрактам составляла всего 1% от суммы. То есть за страховки на $10 млрд, например, нужно было заплатить за год всего $100 млн.

Затем пузырь лопнул, цены на жилье упали. Когда ФРС повысила учетную ставку, выросли и ставки по ипотеке. Тем, у кого был оформлен кредит с плавающей ставкой, пришлось ежемесячно платить больше, чем раньше. Число просрочек и неплатежей в секторе высокорискованной (она же субстандартная) ипотеки быстро росло. По данным компании CoreLogic, в 2000–2006 годах число домохозяйств, потерявших свое жилье из-за невозможности платить по ипотечному кредиту, составляло в среднем 21 тыс. в месяц (252 тыс. в год). С сентября 2008 года по сентябрь 2012 года лишились взятой в ипотеку недвижимости около 3,9 млн домохозяйств.

Прогнозы Полсона и его хедж-фонда сбылись. «Мы все правильно рассчитали и с ценными бумагами, и со временем, так что смогли получить доходность сто к одному»,— говорил потом Полсон в интервью.

К концу 2007 года его хедж-фонд заработал $15 млрд (для сравнения, в 2007 году ВВП Таджикистана составлял $3,72 млрд, Киргизии — $3,8 млрд, Молдавии — $4,4 млрд, Армении — $9,21 млрд). Заработок самого Полсона в 2007 году составил около $3,7 млрд.

Против счетной доски нет приема

Одна из сделок, в которых участвовал Полсон, впоследствии привлекла интерес регуляторов.

В феврале 2007 года инвестбанк Goldman Sachs предложил инвесторам синтетические CDO ABACUS 2007-AC1 (абакус — счетная доска, применявшаяся в древности для арифметических вычислений, при перечислении в алфавитном порядке в финансовых сводках слово abacus оказывается на первых позициях). Обеспечением CDO был портфель ипотечных ценных бумаг. Немецкий банк IKB Deutsche Industriebank, вложившись в ABACUS 2007-АС1, взял на себя риски по субстандартной ипотеке на $150 млн. Голландский банк ABN Amro — на $909 млн.

Портфель ипотечных кредитов собирала американская страховая компания ACA Financial Guaranty. Ей помогал (и об этом не знали клиенты Goldman Sachs) Джон Полсон. Не знали инвесторы в ABACUS и то, что Полсон зашортил CDO, поставив на дефолт по ипотечным кредитам, служившим обеспечением, заплатив Goldman Sachs около $15 млн.

После обвала рынка недвижимости IKB потерял почти все инвестированные средства. ABN Amro был куплен в конце 2007 года консорциумом банков, в числе которых был Royal Bank of Scotland (RBS). RBS выплатил Goldman Sachs $840,1 млн. Большая часть этих средств досталась Полсону. Общий заработок Полсона на сделке с ABACUS 2007-AC1 составил почти $1 млрд.

В 2010 году Goldman Sachs согласился выплатить крупнейший в истории Уолл-стрит штраф в размере $550 млн, чтобы Комиссия по ценным бумагам и биржам (The United States Securities and Exchange Commission, SEC) сняла с него обвинения по введению в заблуждение инвесторов. $250 млн из этой суммы были выплачены пострадавшим инвесторам.

В 2011 году ACA Financial Guaranty подала в суд на Goldman Sachs и Полсона, утверждая, что ее обманом заставили застраховать CDO в рамках сделки ABACUS, требуя компенсации в размере $120 млн. Дело было прекращено во внесудебном порядке в 2016 году, условия соглашения не разглашались.

После рекорда

«Даже Полсон и остальные инвесторы-"медведи" не предвидели степень ущерба, который нанесет это цунами на жилищном рынке, и связанные с ним глобальные колебания. К началу 2009 года потери мировых банковских и других коммерческих структур приблизились к $3 трлн, а на фондовом рынке инвесторы потеряли более $30 трлн.

Финансовый шторм, который начался с рискованных жилищных ипотечных кредитов, превратился в сильнейший мировой экономический кризис со времен начала Великой депрессии…

За две недели в сентябре 2008 года правительство США было вынуждено взять под свой контроль ипотечные гиганты Fannie Mae и Freddie Mac вместе с громадной страховой компанией American International Group. Инвесторы беспомощно наблюдали, как бывший титан Уолл-стрит Lehman Brothers объявляет о банкротстве, раненый брокер-гигант Merrill Lynch бежит в объятия Bank of America, а федеральные регуляторы заставляют Washington Mutual объявить о крупнейшем банковском банкротстве в истории страны»,— писал Грегори Цукерман в книге «Величайшая сделка всех времен».

Кризис имел длительные последствия для американской и мировой экономики. В США 9 млн человек потеряли работу (докризисное число рабочих мест было достигнуто только в 2014 году). Фондовый рынок США вышел на уровень декабря 2007 года только в сентябре 2012 года. Жилищная недвижимость подешевела в среднем на 30% (в отдельных штатах — до 50%), рынок восстановился только к концу 2012 года.

В 2008 году Полсон продолжал зарабатывать на кризисе — на ценных бумагах пострадавших финансовых институтов. В интервью он вспоминал: «Мы сконцентрировались на институтах, которые владели большим количеством субстандартных ипотечных ценных бумаг. Мы зашортили New Century, Fannie Mae, Freddie Mac, Citibank, Washington Mutual, IndyMac, Bear Stearns, Lehman Brothers, и мы оказались правы на 100%».

Когда в 2009 году экономика стала восстанавливаться, он сумел заработать и на этом. К ноябрю 2008 года под управлением Paulson & Co. находились активы на $36 млрд. В 2009 году он начал инвестировать в акции компаний золотодобывающей промышленности. В январе 2010 года унция золота стоила чуть дороже $1530, в декабре того же года цена превысила $1900. На золоте Полсон заработал $4,9 млрд. Правда, в 2011 году цена драгоценного металла пошла вниз.

Второе десятилетие XXI века не было для него таким же удачным, как первое. Показатели его компании были не очень впечатляющими.

По состоянию на январь 2020 года под управлением Paulson & Co. находилось $10 млрд. В 2020 году Полсон закрыл свой фонд для сторонних инвесторов, вернув им их средства. Paulson & Co. стал семейной инвестиционной фирмой.

Сайт компании в настоящее время выглядит так, будто он создан в начале 1990-х. Кроме двух адресов электронной почты (для вопросов от СМИ и для общих вопросов) на нем больше ничего нет. В конце октября 2023 года журнал Forbes оценивал состояние Джона Полсона в $3,5 млрд, Bloomberg оценивает его состояние в $4,5 млрд.

Алексей Алексеев