В сентябре правительство на 50% сократило выплаты по нефтяному демпферу, затем они были восстановлены, но рынок успел отреагировать скачками цен на топливо, дефицитом в некоторых регионах, убытками нефтепереработчиков и продавцов¹. О налоговой политике в сфере топливно-энергетического комплекса рассуждает президент Союза нефтегазопромышленников России Генадий Шмаль.

Мы с вами были свидетелями резкого роста цен на наших заправках в сентябре, потому что было принято решение уполовинить демпфер. Но потом сразу решение отменили.

Снижение демпфера привело к тому, что подскочили цены, потому что нефтепереработка стала вообще невыгодной. Много наслоилось — во-первых, цена нефти высокая, ведь завод должен покупать эту нефть. Падение рубля также повлияло. Без демпфера заводы прожить не могли, естественно, стали искать пути решения проблемы, а путь один — повышение цен на топливо, что вызвало целую волну в других отраслях, например в связи с уборкой урожая. То есть все очень взаимосвязано.

К сожалению, в регулировании отрасли не хватает стабильности. Вот посмотрите: не было еще такого года, чтобы система налогообложения нефтянки не изменилась три-четыре раза. Даже в этом году. Например, в начале года отменили льготы, которые были при добыче сверхвязкой нефти. А в Республике Коми и в Татарстане в это дело уже вложили миллионы рублей. Затем отменили льготы по высокой обводненности. И что теперь, прекратим там добывать?

Это напрямую касается и проблемы демпфера. То, о чем я постоянно говорю и в Думе, и на других высоких трибунах, я призываю: надо, чтобы хотя бы пару лет не менялась система налогообложения.

Как сейчас любая нефтяная компания может строить свои планы? А ведь это большие инвестиции, люди, которые живут и трудятся в сложных условиях, целые города, чье благополучие напрямую связано с инвестиционными программами компаний. Как можно планировать, если я, допустим, не знаю, какое налогообложение будет в следующем году? Это совершенно не прогнозируемо.

Есть мировой опыт. Там все более-менее понятно — есть налогообложение прибыли. Главное — это финансовый результат, и налогообложение должно быть на финансовый результат. А у нас сегодня есть несколько налогов, главный из которых НДПИ — налог на добычу полезных ископаемых. На самом деле это не совсем налог. Вы еще не реализовали свою продукцию, а обязаны НДПИ заплатить, по сути дела, авансом.

От чего должен зависеть налог на добычу полезных ископаемых? От горно-геологических и географических условий, где, в каком месте находится месторождение. Ничего из этого не учитывается в нашей системе налогообложения.

Налоговая система должна выполнять целый ряд функций — распределительную, фискальную, но должна быть обязательно и стимулирующая функция. А у нас этого, к сожалению, нет. Мы ничего не стимулируем.

На последней Энергетической неделе выступал президент РФ и среди четырех главных приоритетов обозначил вопросы технологического суверенитета. А это значит, что мы должны иметь свои собственные технологии. Но если мы не будем вкладывать в их разработку, то никогда и ничего не будет.

Один из вопросов — почему мы деньги-то не вкладываем? Да потому, что их не хватает. Я как-то сделал простой очень грубый расчет: что и сколько нам надо для полноценного инвестирования в технологии и добычу, в нефть вообще. И получается, что для нормального развития нужно примерно в два раза больше инвестиций, чем есть сегодня. Есть такой показатель, как затраты на разведку и добычу одной тонны нефти. В мире в прошлом году добыли около 4,2 млрд тонн, а потратили на это 320 млрд долларов. Получается примерно 76 долларов на тонну. В США больше, в других странах — меньше, это очень усредненная цифра. А у нас в среднем получается 30–32 доллара на тонну.

Откуда взять деньги для того, чтобы науку поддерживать, разрабатывать крупные нефтегазоносные провинции, внедрять технологии, и целая куча других вопросов?

Так, например, важнейшим для нас является вопрос трудноизвлекаемых запасов (ТРИЗов), развития технологий их добычи. Сегодня ТРИЗы — это примерно 60% нашей добычи, и с каждым годом эта цифра будет увеличиваться. В перспективе, я думаю, лет через пять, количество трудноизвлекаемых запасов в нашей стране, возможно, будет достигать уже 80%. Нужны технологии, а их нет. Я уже говорил про США с их сланцевыми запасами, а у нас «Бажен» — так называемая «Баженовская свита» (группа нефтематеринских горных пород.— ред.) в Западной Сибири на территории почти 1 млн квадратных километров залегает, по разным данным, до 100 млрд тонн запасов. А, пользуясь технологиями, которые мы имеем сегодня, можно извлечь оттуда лишь 3%, максимум 5%. Оставить 95% в земле — разве это по-хозяйски? Поэтому, конечно, одна из задач, и в том числе налоговой системы,— стимулировать разработку новых технологий добычи.

Я понимаю все проблемы государства, но надо же немножко смотреть вперед. Вот чего сегодня не хватает. Об этом тоже иногда говорит наш президент — нам нужны люди, которые хотят и, главное, могут посмотреть за горизонт.

Общероссийская общественная организация Союз нефтегазопромышленников России