Замглавы МИД РФ Сергей Рябков — об инициативах Вашингтона в ядерной сфере

Власти США за последнее время сделали России ряд предложений по взаимодействию и диалогу в сфере снижения ядерных рисков и контроля над вооружениями. Среди прочего они изъявили готовность позвать российских наблюдателей на подкритические испытания на своих ядерных объектах, а также обсудить рамки договоренностей на период после 2026 года, когда истечет двусторонний Договор о стратегических наступательных вооружениях. О том, как это воспринимается в Москве, специальному корреспонденту «Ъ» Елене Черненко рассказал заместитель министра иностранных дел РФ Сергей Рябков.

— США говорят, что озвучили и в частном порядке передали России приглашение посетить с инспекцией будущие подкритические испытания на их ядерном полигоне в Неваде. Об этом в интервью «Ъ» сказал и старший директор по контролю над вооружениями, разоружению и нераспространению в Совете национальной безопасности США Пранай Вадди. Действительно ли подобное приглашение было передано? И заинтересована ли Россия в целом в участии в подобных инспекциях подкритических экспериментов?

— Мы отметили несколько публичных заявлений высокопоставленных американских функционеров на этот счет на различных площадках. Обсуждение этой темы проводилось кулуарно на полях в постановочном плане с американской стороны. Мы не считаем это официальным приглашением. Но даже при получении чего-то на бумаге на эту тему я и мои коллеги не будем готовы подтверждать согласие с этой идеей и принимать участие в тех или иных американских мероприятиях.

Вопрос не в том, кто кого куда приглашает, а в общем контексте наших нынешних связей, которые и отношениями-то назвать сложно.

По большому счету это просто каналы для донесения неких сигналов. И с учетом неспособности и неготовности администрации США на протяжении долгого времени сделать хоть что-то для того, чтобы приблизиться к ратификации ДВЗЯИ (Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний.— «Ъ»), сейчас переключать внимание на квазитранспарентность неправильно. Мы подыгрывать американцам в этом плане не собираемся.

— То есть в этом плане Россия не согласна вычленять какие-то отдельные темы из общей проблематики отношений с США, правильно я понимаю? Их идея компартментализации, обособления одних сложных вопросов от других для России и в этом аспекте неприемлема?

— Это можно называть как угодно. Если сказать просто и прямо, нынешняя ситуация в отношениях с США не располагает к взаимодействию и диалогу по столь чувствительным вопросам. Ядерная тематика — это стержень нашей безопасности. На этом направлении много пройдено. Многое стало предметом острых споров, столкновений — даже в тот период, когда отношения были несравнимо лучше нынешних. Сейчас же в отсутствие готовности американцев хоть в чем-то считаться с нашими интересами и, напротив, в условиях, когда они делают максимум, чтобы эти интересы подорвать, ликвидировать саму основу для равноправного взаимодействия, нанести нам стратегическое поражение, как вообще можно обсуждать подобного рода сюжеты? Для меня это остается непонятным.

Есть вопросы, касающиеся ядерных рисков и определенной предсказуемости в этой сфере. Это тот минимум, который на сегодня обеспечивается соответствующими соглашениями, режимами и нашими односторонними заявлениями. Его вполне достаточно.

Плюс формат «ядерной пятерки», где мы занимаемся конкретикой текущего момента под углом того, что ставят перед собой в качестве приоритета все участники этой группы. Но там мы видим тоже лукавство западной «тройки» (США, Великобритания, Франция.— «Ъ»). Они, с одной стороны, прокламируют, что нужно добиваться какого-то прогресса в сфере контроля над ядерными вооружениями, а с другой — сами для себя исключили обсуждение чего бы то ни было с российской стороной, кроме так называемых ядерных рисков.

Я не вижу последовательности в позиции Вашингтона. На одной площадке говорится одно, на другой — другое, публично заявляется третье.

Это все даже не «игра на многих досках», а просто такое двуличное стремление выжать максимум и в пропагандистском плане, и в плане собственного позиционирования перед мировым большинством, подавая ситуацию так, будто США к чему-то готовы, а Россия якобы чему-то мешает или на что-то не соглашается.

Для нас ситуация вполне однозначная. Пока не произойдет реальных сдвигов в нынешнем крайне враждебном курсе США на российском направлении, пока мы не увидим, что там что-то меняется в направлении здравого смысла и более адекватного восприятия окружающего мира, ожидать каких-то изменений в нашем — я признаю, достаточно жестком — подходе они не должны.

— В Белом доме на это говорят, что диалог по ядерным вопросам должен продолжаться как раз из-за двусторонней напряженности, а не вопреки ей.

— В Белом доме говорят в одном абзаце одно, а в другом — другое. В одном абзаце то, что диалог по ядерным рискам и контролю над стратегическими вооружениями должен продолжаться, а в другом — что Диалог по стратегической стабильности (переговорный формат, запущенный президентами РФ и США Владимиром Путиным и Джо Байденом в июне 2021 года и приостановленный по инициативе Вашингтона в феврале 2022 года.— «Ъ») продолжаться не должен. Это компартментализация at it`s best (в чистейшем ее виде.— «Ъ»). Понимаете? До такой степени люди изощряются в подаче только того, что им выгодно, и в отрицании всего остального, что это, по-моему, уже очевидно и неспециалистам.

— В администрации США между тем также говорят, что не видят никаких признаков того, что Москва заинтересована в том, чтобы обсуждать с Вашингтоном и системы, ранее запрещенные по Договору о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), притом что президент РФ с момента прекращения действия этого соглашения дважды на бумаге предлагал рассмотреть варианты объявления многостороннего моратория на развертывания таких комплексов. Из заявлений американских официальных лиц следует, что поскольку пока нет реакции России на их сентябрьский non-paper по ядерным рискам и контролю над вооружениями, то они считают, что и к обсуждению режима пост-ДСРМД Москва не стремится. Вы могли бы прояснить ситуацию?

— Мне кажется, что коллеги в Вашингтоне запутались в терминах и в данном случае говорят о ситуации, которая на поверку на практике выглядит противоположным образом. Мы долгое время, начиная с момента, когда американцы только заикнулись о якобы нарушении Россией тогда еще существовавшего ДРСМД в результате создания ракеты 9М729, проявляли максимальную открытость и готовность к диалогу. И не только к диалогу, но и к практическому показу этой системы для американцев. Все это было перечеркнуто и не воспринято под предлогом того, что «а что вы нам хотите показать, мы и так все знаем». Они всегда знают все лучше, чем те, кто говорит о каких-то собственных интересах, собственных системах… им это всегда виднее и понятнее. Мы знаем этот американский подход, американский прием. На такой основе действительно продуктивный разговор нельзя построить. Они нашли предлог, зацепку для того, чтобы отбросить ограничения в этой сфере.

Сейчас они ускоренно двигаются в направлении практического размещения соответствующих систем. Я думаю, это произойдет как на азиатском театре военных действий — извините за такое, может, не совсем уместное слово, но это военный термин, так и на европейском. Соответственно, наш мораторий, о котором в свое время объявил президент Российской Федерации, в свете такого развития, конечно, не сможет сохраняться.

Американцы считают, что это не имеет значения. Мы считаем, что они тем самым наносят новый мощный удар по глобальной стабильности, по безопасности соответствующих регионов. Но как тогда, так и сейчас никаких признаков того, что США реально могли бы что-то сказать с точки зрения изменения своей негативистской, деструктивной позиции, мы не видим.