Как 100 лет назад Гитлер не захватил власть, но стал знаменитым

В ноябре 1923 года был подавлен организованный Адольфом Гитлером «Пивной путч». Что стало его причинами, как он проходил и какое будущее пророчили лидеру нацистов — в подборке материалов газет того времени и воспоминаний очевидцев.

4 млрд марок за доллар

После поражения в Первой мировой войне Германия находилась в бедственном положении. Страна лишилась всех колоний, потеряла 13% территорий в Европе и, согласно Версальскому мирному договору, была обязана выплатить странам-победительницам колоссальные репарации, которые вдвое превышали ее ВВП. Сильнейшим ударом по населению стала гиперинфляция: к ноябрю 1923 года курс марки упал до 4 млрд за доллар. В обществе росли реваншистские и ультраправые настроения.

«Голодные бунты вскрыли негодование людей… Кажется, все, что правительство может сделать,— это позволить народу выплеснуть свое негодование на определенные классы… оно не в состоянии сдерживать крупных промышленников, спекулянтов и расхитителей от добавления страдания людям, не имеющим даже скудного пропитания» (Chicago Daily Tribune, 10 ноября 1923 года).

Работавший в то время в Мюнхене американский дипломат Роберт Мерфи писал в мемуарах:

«Самое ужасное, что мне довелось наблюдать, пока я находился в Мюнхене, была безудержная инфляция, пожравшая сбережения нескольких поколений самых достойных и обеспеченных людей и повергнувшая миллионы граждан в состояние безысходного отчаяния. Эта инфляция, по моему мнению, больше, чем что-либо другое, способствовала приходу гитлеризма».

В обстановке хаоса лидер Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП) Адольф Гитлер решил захватить власть силой. Несмотря на внушительную численность партии (около 50 тыс. человек, включая военизированные формирования), Гитлер был известен и имел влияние лишь в пределах Баварии. Для осуществления плана он вступил в союз с правыми консерваторами-сепаратистами, которые находились у власти в Баварии. Также он заручился поддержкой авторитетного в военных кругах и в среде консерваторов героя войны генерала Эриха Людендорфа.

Из доклада помощника военного атташе в Берлине Трумэна Смита в Вашингтон от ноября 1922 года:

«Самой активной политической силой в Баварии в настоящее время является Национал-социалистская рабочая партия Германии. Так как это в меньшей степени политическая партия, нежели народное движение, ее следует рассматривать в качестве баварского двойника итальянского фашизма... С самого начала доминирующую роль в данном движении играл Адольф Гитлер. Не подлежит сомнению, что эта личность — один из важнейших факторов, содействующих успеху партии... Способность его воздействовать на широкие массы просто удивительна».

Как Муссолини

Вдохновленный походом Бенито Муссолини на Рим, Гитлер решил организовать свой поход — на Берлин. С этим предложением он обратился к баварскому триумвирату: генкомиссару Густаву фон Кару, командующему местной армией генералу Отто фон Лоссову и начальнику полиции Гансу фон Сейсеру. Они отказали, и Гитлер решил взять триумвират в заложники и силой склонить их на свою сторону. Вечером 8 ноября штурмовики НСДАП окружили самую крупную пивную Мюнхена «Бюргербройкеллер». Там собрались руководители Баварии, а комиссар Кар выступал с правительственной программой.

«Без четверти девять у входа началась большая суматоха и беспорядки. Из гущи толпы можно было видеть, как Гитлер вошел в зал в сопровождении двух хорошо вооруженных национал-социалистов, которые, высоко подняв револьверы, требовали тишины. Тишина не установилась, тогда национал-социалисты выстрелили из револьверов в потолок» (Berliner Borsen-Zeitung, 9 ноября 1923 года).

Из речи Адольфа Гитлера в «Бюргербройкеллере»:

«Началась национальная революция! Здание занято шестьюстами хорошо вооруженными бойцами. Никому не разрешается покидать зал. Если вы немедленно не успокоитесь, я прикажу установить на балконе пулемет. Правительство Баварии и правительство рейха низложены, и сформировано временное правительство страны».

Угрожая оружием, Гитлер стал убеждать фон Кара и его окружение присоединиться к походу на Берлин. Баварские чиновники поддались на уговоры, только когда в пивной появился прославленный генерал Людендорф. В итоге Густав фон Кар был провозглашен регентом Баварии, Людендорфа Гитлер назначил главнокомандующим армией. Самого себя он объявил имперским канцлером.

«После раздачи подарков феей-крестным отцом Гитлером пошли дикие разговоры о походе на Берлин, разрушении Версальского договора, свержении президента Эберта и берлинского правительства. Казалось, все идет достаточно хорошо» (Time, 19 ноября 1923 года).

«Известно, что Гитлер заявил о своем желании построить ультранационалистическое конфедеративное государство, драматично заявив: "Завтрашний день станет свидетелем торжества национального правительства Германии либо нашего поражения и гибели!"». (Le Figaro, 10 ноября 1923 года).

«Сегодня в Мюнхене происходили такие вещи, которые заставили Европу насторожиться… Гитлер, личность самого мелкого пошиба, драматург из пригорода, страстно возжелав поста канцлера Германии, устроил театральный переворот со всем соответствующим реквизитом, а несколько сотен путчистов, напившись пива, орали и аплодировали» (Neues 8 Uhr Blatt, 9 ноября 1923 года).

«Заседание завершилось рукопожатием фон Кара и герра Гитлера на фоне огромного энтузиазма толпы… В полночь вся телефонная связь с Мюнхеном была прервана, и никаких дальнейших известий о происходящем там в Берлин не поступало» (The Guardian, 10 ноября 1923 года).

Выйдя из пивной, фон Кар отказался от своих заявлений. Он объявил нацистскую партию и штурмовиков вне закона, а Гитлера — мятежником.

«Комедия окончена»

Триумф, который казался Гитлеру столь близким, не состоялся. Чтобы спасти положение, Людендорф предложил утром следующего дня захватить центр Мюнхена и административные здания. Генерал считал, что полиция и армия перейдут на их сторону.

«В Мюнхене произошла революция. В пивной, как и положено в Баварии. Там не ограничились установлением диктатуры в этой земле, но создали новое правительство страны. Кажется, Кар и Лоссов сначала хотели присоединиться, но позже они сказали, что их согласие получено под давлением… В первых сообщениях говорилось, что переворот будет поддержан всеми национальными кругами Баварии, а теперь он представляется просто путчем Гитлера и его приверженцев» (Bielefelder Abend-Zeitung, 9 ноября 1923 года).

«Разведка Рейхсвера не знала абсолютно ничего о том, что произошло. Корреспондент The New York Times смог связаться с высокопоставленным офицером, и когда издание сообщило ему о произошедшем, он только и смог, что воскликнуть: «Господи!"». (The New York Times, 9 ноября 1923 года).

9 ноября Гитлер и Людендорф собрали трехтысячную колонну вооруженных штурмовиков у «Бюргербройкеллера» и направили ее в центр Мюнхена. Их встретил отряд полиции численностью около 100 человек. В ходе минутной перестрелки погибли 16 путчистов и 4 полицейских. Людендорф был арестован на месте. Гитлер бежал, но спустя два дня был найден и заключен под стражу.

«В Берлине известие о перевороте было встречено с нескрываемой тревогой, несмотря на последующие заявления об обратном. Президент Эберт выступил с обращением к нации, состоялось экстренное заседание кабинета министров, генерал фон Сект, главнокомандующий рейхсвером, приказал вывести войска. Едва это было сделано, как из Мюнхена пронеслось известие о том, что восстание подавлено» (Time, 19 ноября 1923 года).

«После не слишком серьезного оборонительного сражения два лидера пали и совершенно дискредитированы, даже если они получат легкое наказание во время судов об измене… Этот переворот был самым сумасшедшем фарсом, который только можно вспомнить в истории... Есть, однако, и глубокие политические результаты этого дилетантского и неудачного путча в Мюнхене. Он очистил воздух и, безусловно, ликвидирует Гитлера и его национал-социалистических сторонников, как, впрочем, и Людендорфа» (The New York Times, 10 ноября 1923 года).

«Комедия окончена… От этого поражения жалкий комик, вот уже год играющий немецкого Муссолини, уже не оправится! Стало ясно, как мало стоит за "национальной революцией", за "народной армией" болтунов со свастиками. "Национальный социализм" гитлеровского образца, сама свастика подыхает под убийственный смех» (Arbeiter Zeitung, 9 ноября 1923 года).

«Иммигрант, чуждый Германии, самый ничтожный политически и интеллектуально, он не следовал никакой идее. Его программа — это он сам. Никто не поверил в его национал-социалистические лозунги… Он сделался диктатором — видимо, диктатором на один день» (Neues 8 Uhr Blatt, 9 ноября 1923 года).

«Его больше не следует опасаться»

Путчисты понесли довольно скромное наказание. В апреле 1924 года суд признал Гитлера виновным в госизмене и приговорил его к пяти годам тюрьмы. Процесс широко освещался мировой прессой, а Гитлер использовал его как площадку для политических заявлений.

«На фоне безумного ликования германских реакционеров и крайнего разочарования сторонников Германской республики сегодня в Мюнхене был опущен занавес судебного процесса по обвинению в измене над Людендорфом и Гитлером, по итогам которого генерал Людендорф был оправдан. Адольфа Гитлера почти оправдали, а все остальные обвиняемые были либо отпущены без лишних разговоров, либо получили такие смехотворные приговоры, что на деле их можно считать свободными» (The New York Times, 1 апреля 1924 года).

«Все общество кипит в моральном негодовании по поводу мюнхенского приговора Гитлеру, Людендорфу, Кару и прочим. Сегодня оно находит возмутительным, что репутация нашего народа за границей пострадала, что во время мюнхенских приговоров подсудимые высокомерно и пренебрежительно говорили о конституции и правительстве страны» (Berliner Borsen-Zeitung, 2 апреля 1924 года).

Гитлер вышел на свободу спустя девять месяцев. В заключении он написал бОльшую часть книги «Моя борьба». Спустя десять лет, после прихода национал-социалистов к власти, путч был назван национальной революцией, а 16 погибших путчистов — мучениками.

«Адольф Гитлер, некогда полубог реакционных экстремистов, был сегодня условно-досрочно освобожден... Его поведение во время тюремного заключения убедило власти в том, что его больше не следует опасаться. Считается, что он уйдет в частную жизнь и вернется в Австрию» (The New York Times, 20 декабря 1924 года).

Андрей Егупец, Николай Зубов, Елена Миклашевская, Яна Рождественская