— Вы следуете за оперным либретто или все-таки что-то берете из знаменитого таировского спектакля? Конфликт художника с миром, одиночество таланта? Ведь и у Скриба эта тема есть, и Таиров ее сделал сквозной.

— Нет, в данном случае я ничего не беру из драматического спектакля, стараюсь идти за музыкой. Моя задача — внятно, интересно и, я бы даже сказал, захватывающе рассказать эту остросюжетную историю. Из-за такого количества событий и различного рода подмен и коварств тут крайне важно сохранить вкус и не впасть в вампуку, не попасть в латиноамериканский сериал. Мне кажется, что во времена Чилеа «Адриана Лекуврёр» была очень развлекательной — в хорошем смысле слова — оперой. Там ровно в меру заложена тема двух миров. Где больше театра, где больше игры и неправды — в «Комеди Франсез», в театральном кругу, где люди, хотя и завистливые, но довольно открытые в своих пакостях? Или в высшем свете, который легко играет чужими жизнями, заигрывается и становится небезопасным для жизни других? Мишонне в этой опере поет: «Бедные должны быть бедными, богатые богатыми, артисты с артистами, а публика с публикой, нельзя мешать два этих мира, это опасно». Мысль нехитрая, но, мне кажется, она по-прежнему сегодня работает.

— Режиссер Мишонне — ваш голос в опере?

— Наверное, не только мой, но и вообще голос автора, голос разума. Не рассказчик, конечно, но сочувствующий наблюдатель этой истории о коварстве и любви, которая происходит у него на глазах.

— Есть ли аллюзии на сегодняшний день? Заигрываете ли вы с современностью?

— Без этого невозможно. Какой смысл ставить про каких-то людей, которых мы не знаем? Весь смысл в том, чтобы, разыгрывая историю вековой давности, зрители узнавали в чем-то себя или своих знакомых. Прямых заигрываний не будет, хотя ассоциативно я всегда рассказываю артистам, как та или иная ситуация смотрится сегодня. Вот приходит во дворец к высокопоставленным особам Адриана Лекуврёр, почему такая оживленная реакция? А представьте, как на тусовку боссов приходит артистка. Большие люди сразу превращаются в маленьких людей и бросаются с ней фотографироваться. Я много раз эти превращения наблюдал. Так же и тут. Так что я рассказываю про селфи, про автографы, мизансцена может напоминать современные ситуации, но, конечно, никаких мобильных телефонов у нас не будет.

— И в Адриане можно угадать черты современной артистки? Вы встречали таких в театре?

— Нет, Адриана — это отдельное существо, необычное. Я все время говорю «существо», мне кажется, это слово очень точное. Таких не бывает много. Ее нельзя опознать среди современников, иначе это будет пародия на звезду. Адриенна Лекуврёр, Элеонора Дузе, Сара Бернар — это люди, для которых театр стал больше, чем реальная жизнь. Трагедия Лекуврёр — это трагедия актрисы, которая хотела еще и жить, и немножко перепутала жизнь и театр, потеряла границы. В результате театр побеждает, потому что это ее пространство, ее жизнь, ее призвание с рождения. Но, к сожалению, она понимает это в тот момент, когда жизнь ее обрывается.

— Расскажите про костюмы?

— Это костюмы эпохи, но с большой фантазией, потому что Виктория Севрюкова по-другому не может. Получилась этакая коллекция рококо от Виктории Севрюковой. Мы еще не вышли на сцену, но я смотрел примерку и понял, что костюмы могут существенно изменить спектакль. Они не просто важная визуальная составляющая, они дадут большой импульс и актерам, и зрителям. Будет смотреться красиво. Я бы даже сказал — слишком красиво.