Как ученые исследовали тайны и парадоксы «Моны Лизы»

11 декабря 1913 года «Мона Лиза» Леонардо да Винчи, похищенная из Лувра в 1911 году, была обнаружена и взята под стражу итальянскими властями во Флоренции. На следующей день был арестован ее похититель — технический работник Лувра Винченцо Перуджа, который, как выяснилось, 21 августа 1911 года просто снял картину со стены, вынул ее из рамы и вынес из музея под одеждой. Он вывез холст в Италию и через два года попытался продать, но владелец галереи, к которому он обратился, увидев картину, немедленно вызвал полицию. Нелепая кража «Моны Лизы» и ее чудесное обнаружение принесли ей невероятную известность — прежде бывшая достоянием искусствоведов и ценителей прекрасного «Мона Лиза» сделалась одним из самых узнаваемых произведений западноевропейского искусства и постепенно превратилась в объект поп-культуры. О ней писали книги и снимали фильмы, и каждое следующее поколение не оставляло попыток разгадать тайны этой работы. Рассказываем, какие вопросы больше всего беспокоили зрителей и как на них отвечают современные исследования.

Текст: Ульяна Волохова

Улыбка

Самая хрестоматийная загадка «Моны Лизы» — ее улыбка, на протяжении нескольких веков не дающая покоя искусствоведам, ученым и просто зрителям. Первым на выражение лица на картине обратил еще Джорджо Вазари: «Улыбка дана столь приятной, что кажется, будто бы созерцаешь скорее божественное, нежели человеческое существо». Надо сказать, что улыбка и смех не были широко представлены в искусстве того времени. Первая в истории европейской живописи картина с улыбающимся человеком — «Портрет неизвестного моряка» да Мессина — была создана всего за 40 лет до «Моны Лизы». Но, даже несмотря на это обстоятельство, никакой особой загадочности в улыбке Моны Лизы никто не видел аж до 1867 года.

В тот год в Париже проводилась Всемирная выставка, и для ее посетителей известные французские писатели составили путеводитель по городу. За раздел про Лувр отвечал писатель и журналист Теофиль Готье. Про «Мону Лизу» он высказался так: «Джоконда! Это слово немедленно вызывает в памяти сфинкса красоты, который так загадочно улыбается с картины Леонардо. <...> Изгиб ее губ к лицу лишь богам, знающим все и нежно презирающим человеческую вульгарность». В сущности, Готье всего лишь развил мысль Вазари, но именно с этого текста начался интерес к тайнам «Моны Лизы» — и, в частности, ее улыбки. Поэты, писатели, искусствоведы и философы стали предлагать свои трактовки. «Это не улыбка, но хищная физиономия с холодными глазами и отчетливым знанием беспомощности той жертвы, которой Джоконда хочет овладеть»,— писал о ней Алексей Лосев, Булгаков считал улыбку зловещей, а Куприн — развратной.

Принципиально иное прочтение предложил Зигмунд Фрейд. В 1910 году он написал очерк «Одно раннее воспоминание Леонардо да Винчи», где разбирал связь художника с матерью, с которой он был разлучен в раннем детстве. Фрейд утверждал, что модель, которая позировала Леонардо да Винчи, улыбкой напомнила ему мать и он воспроизвел это выражение на портрете, а затем еще как минимум в двух картинах — «Иоанне Крестителе» и «Богоматери с младенцем и святой Анной»,— каждый раз подсознательно пытаясь вернуть воспоминание из детства.

В середине XX века улыбку «Моны Лизы» пытались объяснять в основном медицинскими причинами. У модели диагностировали бруксизм (он мог деформировать ее челюсть) и сифилис, из-за лечения которого ртутью она могла стесняться оголять почерневшие зубы, ее мужа обвиняли в домашнем насилии, в результате которого она потеряла несколько зубов и даже получила шрам над верхней губой (позже выяснилось, что то, что принимали за зажившую рану, оказалось наслоением лака).

В XXI веке улыбке «Моны Лизы» нашли новые объяснения. В 2005 году картину проанализировали с помощью программы обработки биометрии, разработанной в университетах Амстердама и Иллинойса, и выяснилось, что мимика модели показывает 83% счастья. А в 2020 году профессор Дэвид Талер из Базельского университета опубликовал исследование, в котором объяснил странность улыбки «Моны Лизы» тем, что Леонардо да Винчи смог запечатлеть сам момент возникновения улыбки, когда эмоциональная реакция уже есть, но тело только начинает на нее отвечать. Сделать это да Винчи смог благодаря уникальной особенности своего зрения, которое могло улавливать до 100 «кадров» в секунду, тогда как глаз обычного человека — всего от 20 до 40. Благодаря этой способности Леонардо да Винчи смог, например, нарисовать стрекозу с передними поднятыми крыльями и задними опущенными — положение, которое обычный человек может заметить только на замедленной съемке.

Глаза

Глаза «Моны Лизы» — вернее, ее взгляд — тоже давно не дают покоя зрителям. Их завораживает тот факт, что, как ни перемещайся относительно картины, кажется, что женщина с полотна не отводит от тебя взгляд. В XX веке этот феномен стали называть «эффектом Моны Лизы», и в общественном сознании закрепилось убеждение, что придумал его именно Леонардо да Винчи. Это, однако, не так. Приемы, позволяющие оживить глаза нарисованных людей или животных, были известны еще в Древнем Египте, а в начале нашей эры научно объяснить это явление пытался Птолемей в «Оптике». Интерес к этому явлению в европейской живописи стал активно развиваться в середине XIV века, его главным теоретиком позже стал богослов Николай Кузанский, полагавший, что эффект, при котором нарисованный человек будто следит глазами за зрителем, особенно эффективен в случае монастырских икон как свидетельство того, что Бог и святые не оставляют монаха. К тому моменту, как Леонардо да Винчи приступил к «Моне Лизе», он, наравне с другими своими современниками, успел изрядно поэкспериментировать с этим приемом. В его основе лежит оптическая иллюзия, создаваемая сочетанием двух факторов: во-первых, радужные оболочки глаз должны быть изображены слегка асимметрично по отношению друг к другу, во-вторых, они должны соотноситься с положением головы. Если она расположена анфас, то и взгляд должен быть направлен прямо (как на «Портрете юноши» Лоренцо Лотто), если голова повернута, то радужные оболочки должны смещаться по белку в противоположную от поворота сторону — собственно, как на картине «Мона Лиза».

В 2019 году, однако, выяснилось, что сама «Мона Лиза» «эффекта Моны Лизы» лишена. Исследователи из Университета Билефельда в Германии провели эксперимент, в котором просили добровольцев линейкой отмерить направление взгляда женщины на картине. Результаты показали, что прямо на зрителя «Мона Лиза» не смотрит, ее взгляд отклонен приблизительно на 15 градусов и направлен на правое плечо человека. Таким образом, преследующий взгляд портрета, по всей видимости, всего лишь психологическая иллюзия.

Брови и ресницы

Одна из загадок «Моны Лизы» — отсутствие у женщины на картине ресниц и бровей. Стоит обратить на это внимание, и портрет немедленно начинает казаться странным. На самом деле ничего странного в их отсутствии нет: в Европе XIV–XV веков канон красоты знатных и богатых женщин предполагал избавление от бровей и даже ресниц — считалось, что это делает лицо более утонченным. По этой же причине принято было сбривать волосы от линии роста к макушке — чтобы визуально увеличить лоб и поднять прическу. На картинах раннего Возрождения можно найти немало женщин без бровей и ресниц (например, «Портрет девушки» Петруса Кристуса), да и сам да Винчи нередко либо вовсе обходился без них («Благовещенье» и «Мадонна с цветком), либо обозначал брови едва видимой линией («Дама с горностаем»). И все же именно в случае с «Моной Лизой» отсутствие бровей и ресниц действительно представляет собой некоторую загадку.

Дело в том, что Джорджо Вазари в своем описании этого портрета отдельно останавливался на мастерстве, с которым Леонардо да Винчи написал брови и ресницы: «Глаза имеют тот блеск и ту влажность, какие обычно видны у живого человека, а вокруг них переданы все те красноватые отсветы и волоски, которые поддаются изображению лишь при величайшей тонкости мастерства. Ресницы, сделанные наподобие того, как действительно растут на теле волосы, где гуще, а где реже, и расположенные соответственно порам кожи, не могли бы быть изображены с большей естественностью». Существует несколько объяснений того, почему первое известное описание «Моны Лизы» так расходится с известной нам картиной. Первая гипотеза: Вазари мог видеть не оригинал «Моны Лизы», а одну из многочисленных копий, которые делали в том числе и художники мастерской да Винчи. В этом случае под описание Вазари больше всего подходит «Мона Лиза» из музея Прадо. Считается, что она создавалась параллельно с оригиналом, и на ней действительно очень детально проработаны брови и ресницы. Вторая гипотеза состоит в том, что брови и ресницы были и на картине Леонардо да Винчи, но со временем просто стерлись из-за многочисленных очисток и реставраций. Эту версию подтверждает инструментальное изучение картины, проведенное французским инженером Паскалем Котте в 2006 году. На снимках камерой, делающей изображения в 240 млн пикселей, он смог различить над левым глазом один волосок.

Человек

Одна из главных тайн «Мона Лизы» касается собственно изображенного на ней человека. Однозначного ответа на вопрос, чей это портрет, не существует до сих пор. Самой распространенной является версия, что на картине изображена третья жена флорентийского торговца тканями Франческо дель Джокондо Лиза. Версия основывается на анонимной рукописи об итальянской живописи XV–XVI веков, написанной в 1540–1550-х годах: в ней содержался список работ да Винчи, в котором фигурировал портрет Джокондо, но только не Лизы, а самого Франческо. В сохранившемся наследии художника портрета мужчины, который подходил бы под это описание, нет, а следующий биограф Леонардо да Винчи, Джорджо Вазари, уже с уверенностью писал о портрете Лизы Джокондо, называя его «Мона Лиза» («мона» — сокращение от «mia donna», то есть «моя госпожа») и сообщая, что заказан он был в честь рождения второго сына и переезда семьи в новый дом. Искусствоведы и исследователи последующих эпох в основном сходились во мнении, что анонимный биограф допустил ошибку, указав имя мужа Лизы в качестве модели, а не заказчика. Это косвенно подтверждает обнаруженная в 2005 году запись в одной из книг флорентийского чиновника Агостино Веспуччи, датированная предполагаемым годом начала работы над «Моной Лизой» (1503), в которой Веспуччи упоминает в числе работ да Винчи «портрет Лизы Джокондо». Впрочем, гарантий, что речь здесь идет именно о «Моне Лизе», нет, поэтому существует немало альтернативных версий относительно того, кто изображен на известной нам картине.

Среди моделей называли многих выдающихся современниц Лизы Джокондо — от герцогини Миланской Изабеллы Арагонской до хозяйки известного литературного салона Чечилии Галлерани, с которой Леонардо да Винчи связывала многолетняя дружба. Их портреты знаменитому художнику могли заказать мужья или любовники. Но существуют и другие, более сложные, хотя и плохо доказуемые версии. В 1987 году появилась даже теория о мужском происхождении образа «Моны Лизы». По мнению американской диджитал-художницы Лилиан Шварц, моделью для картины послужил сам Леонардо да Винчи. Свою теорию она выстроила на компьютерном анализе и сравнении через наложение портретов «Моны Лизы» и так называемого «Туринского автопортрета» — карандашного рисунка с изображением пожилого мужчины, который некоторыми исследователями атрибутируется как автопортрет Леонардо да Винчи. А в 2011 году итальянский искусствовед Сильвано Винчети выдвинул теорию, что на картине изображен на самом деле переодетый в женщину художник из мастерской да Винчи (и, вероятно, его любовник) Джан Джакомо Капротти по прозвищу Салаи. Свою версию Винчети тоже строил на сравнении картин — «Иоанна Крестителя», для которой позировал Салаи, и «Моны Лизы». Помимо этого, он утверждал, что само название «Mona Lisa» может быть анаграммой «Mon Salai». В пользу этой версии говорит и то, что Леонардо да Винчи так и не передал портрет предполагаемому заказчику, кем бы он ни был, и не расставался с картиной до конца жизни, а после его смерти она досталась Капротти.

Пейзаж

По сравнению с центральной фигурой «Моны Лизы» задний план картины всегда представлял меньше интереса, но и он породил несколько загадок. Во-первых, где-то в середине XX века искусствоведы сделали вывод, что картина обрезана по бокам. Об этом свидетельствует то, что в нижних углах видны лишь основания колонн,— как полагали исследователи, сами они были обрезаны. Практика срезать у картин бока, чтобы они уместились в нужную раму или нужное место на стене, действительно существовала в XVIII–XIX веках, от нее, например, пострадал «Ночной дозор» Рембрандта. Однако в 2004 году 39 экспертов из разных музеев мира провели анализ краев картины и пришли к выводу, что ее живописную часть не трогали: края действительно очищали от воздействия насекомых, но до грунта не доходили. Выяснилось, правда, что у плохо прорисованных оснований колонн нет подмалевка, и это заставило исследователей предположить, что писал их вовсе не да Винчи (прежде считалось, что он просто не успел их закончить) и, возможно, их добавили уже после его смерти, пытаясь добиться большего сходства с какой-то копией «Моны Лизы»,— на всех известных присутствуют колонны целиком или их основания.

Другую загадку представлял окружающий фигуру пейзаж. Долгое время считалось, что фон картины один из ранних примеров в европейской живописи воображаемого пейзажа и именно да Винчи одним из первых в европейской живописи прибег к этому жанру. В 1999 году японский искусствовед Танака Хидэмити опубликовал статью, в которой выдвинул теорию, что идею да Винчи позаимствовал из китайской живописи: на момент написания «Моны Лизы» европейцы еще не установили контакт с Китаем, но товары оттуда попадали к ним через Персию, Сирию и Египет. Среди них был и китайский фарфор, часто расписанный воображаемыми пейзажами, и свитки с аналогичными рисунками. С нескольких таких свитков Леонардо да Винчи и мог рисовать свой пейзаж. На это, считает Хидэмити, указывает то, что объекты пейзажа расположены не типичным для европейской живописи образом, а так, как принято в китайских пейзажах — с вертикальной ориентацией. Эта версия не очень прижилась, но в остальном исследователи по большей части соглашались, что да Винчи изобразил тут некий выдуманный пейзаж, не столько наделенный самостоятельным смыслом, сколько призванный подчеркнуть сложность внутреннего мира человека. Недавняя находка заставила пересмотреть эту версию.

Версия о выдуманном пейзаже родилась из невозможности обнаружить местность, соответствующую той, что изобразил Леонардо: например, в окрестностях Флоренции не было известно ни одного четырехарочного моста — только мосты в пять и шесть арок. Однако в этом году итальянский историк Сильвано Винчети опубликовал результаты своих изысканий. Он предположил, что мост справа от головы Лизы списан с моста Ромито через реку Арно, построенного еще в V–IV веке до н. э. Сейчас мост разрушен и сохранилась лишь одна его арка, но Винчети сделал расчеты и пришел к выводу, что, пока мост был действующим, арок было четыре. Также он провел съемку с воздуха и анализ топографических карт XV века и заключил, что ландшафт в окрестностях моста Ромито и изгибы берега Арно возле него практически в точности повторяют ландшафт пейзажа «Моны Лизы».

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram