Юрий Посохов о балетной «Пиковой даме» Большого театра

14 декабря в Большом театре состоится мировая премьера двухактного балета «Пиковая дама». Партитуру по одноименной опере Чайковского и другим произведениям композитора создал Юрий Красавин, спектакль поставил Юрий Посохов при участии драматурга Валерия Печейкина. Оформили новую «Пиковую» Полина Бархина (декорации и костюмы) и Глеб Фильштинский (свет), а дирижером-постановщиком выступает Павел Клиничев. Накануне премьеры хореограф Юрий Посохов рассказал Татьяне Кузнецовой о подробностях постановки, об артистах, о спорах с композитором Красавиным и о том, почему на сей раз ставит спектакль без режиссера.

— Впервые о «Пиковой даме» мы говорили еще летом (см. «Ъ» от 24 июля). Тогда вы сетовали, что из-за плотного репертуара артистов вы ставите крошечными фрагментами и не уверены, что успеете к премьере. Успели?

— Успел. Весь балетный материал сделан три недели назад. Все-таки здесь срабатывает эта система — ставить частями и начинать задолго до премьеры.

— Такой же метод избрал и Вячеслав Самодуров. Он в ноябре ставил «Бурю» параллельно с вами, а ведь его премьера намечена только на лето. Как делили артистов?

— У меня, конечно, был приоритет. Иногда Слава сидел в пустом зале, дожидаясь артистов. Но он начал работать до того, как я приехал сюда во второй раз, так что успел что-то сделать. Ну да, надо принять, что график работы тяжелый, надо готовить себя морально и физически. Недавно я его встретил, говорю: «Ну все, я закончил. Начинай сейчас в полную силу». После нашей премьеры он продолжит, еще есть время. Я желаю Славе успеха, потому что человек он очень талантливый.

— Большая у вас «Пиковая дама» получилась?

— Два часа чистой хореографии. Очень много. Причем все так насыщенно, что, кажется, я переборщил. Но посмотрим, как это выглядит в костюмах, с декорациями…

— Чем ваша «Пиковая дама» отличается от пушкинской?

— Мы с Валерой (Печейкиным.— «Ъ») пришли к выводу, что все-таки нужно брать за основу оперу Чайковского. Во-первых, музыка написана к опере. Во-вторых, необходимы романтические отношения Лизы и Германна. Все-таки для балета нужна любовь, нужна страсть, и на фоне этой страсти разыгрывается все остальное — игорные сцены, сумасшествие и всякая фантасмагория. Но мы все же отходим от оперного либретто.

— Как именно?

— Ну, в частности, у нас Лиза не погибает. Мы добрые.

— В общем, Германн любит Лизу, а она его. А деньги ему нужны, чтобы на ней жениться?

— Ну не так упрощенно. У него двойная цель, в этом и трагедия. Он не может выбрать. А в конце осознает, что он потерял.

— То есть Графиня оказалась джокером в его внутренней игре?

— Нет, Графиня у нас явление судьбоносное, демоническое. Она практически летает. Все время, без остановки. В основном после смерти, во втором акте.

— Вы с 2015 года ставите в Большом театре уже четвертый полнометражный сюжетный балет — и впервые без режиссера. Почему?

— Здесь в последнее время проблемы с режиссерами, устал я от проблем. Хочу быть единственным ответственным за то, что я делаю. Но вообще-то я везде ставлю один, просто в России работал с режиссерами. Мне был важен соавтор с другим менталитетом. Я хотел, чтобы режиссер вытаскивал из меня что-то, мне не присущее, о чем я сам не догадываюсь.

— А теперь сценарист заменил режиссера?

— Нет, но роль Валеры очень важна. Он ходил на репетиции, записывал все, чтобы внести в либретто мои режиссерские изменения. Ну и предложения толковые вносил — по характерам, по линиям взаимоотношений персонажей. Нет, большая помощь от него.

— А как вы его нашли?

— Валера из Гоголь-центра. Его мне Демуцкий (композитор Илья Демуцкий, автор музыки к балетам «Герой нашего времени» и «Нуреев».— «Ъ») предложил, когда мы с ним «Анну Каренину» в Америке делали, и потребовалось либретто. У нас получилась хорошая связь, мне очень понравилась коллаборация именно что драматурга и режиссера-хореографа.

— В каком веке происходят события вашей «Пиковой дамы»?

— Такой обобщенный XIX век. У нас же в балете балы, любовные отношения, которые хорошо выглядят в условно-романтических костюмах. Да и музыка тоже не современная. В какой-то степени это наша фантазия на темы позапрошлого столетия — декорации и костюмы…

— Условные? Но хоть кресло Графини настоящее?

— Это последнее, что осталось на сцене. Ну, еще пара скамеечек. А так все время на ногах.

— А костюмы удобны артистам? Ведь художники любят самовыражаться так, что в их «объектах» танцевать невозможно.

— Мы с ними боремся. Пошивочный цех периодически звонит и умоляет о помощи. Но ничто не меняет сознание художников. Они всегда хотят пообъемнее, пооригинальнее. Борьба идет сильная, да. Посмотрим, кто кого.

— На два часа танца надо много музыки. Какие произведения композитор использовал кроме оперы?

— Есть что-то из увертюр, поэм, точно есть фрагмент из «Франчески да Римини». Необычно, и не все оркестранты, не все дирижеры приняли эту музыку. Почему-то многие считают, что кощунственно менять что-то у Чайковского. А мне кажется, что получилось естественно, живо и отлично легло на балет. Я очень благодарен Красавину.

— Вы участвовали в подборе музыки или отдались на волю композитора?

— Полностью отдался. Но мы проговаривали сцены, для нас была важна их драматургия. И балетная специфика: порой он не понимал, что такое адажио главных героев, зачем вообще его делать,— в балете поначалу не было ни одного адажио.

— Красавин же не новичок в балете?

— Но он же современные балеты пишет, симфонические поэмы какие-то делает. А тут драматическая вещь, нужна четкая музыкальная драматургия. Я слышал маленький кусочек его собственной «Пиковой дамы», которую он для Нижнего Новгорода написал, совершенно феноменальная музыка. Но здесь нам пришлось спорить. Иногда он заставлял меня делать то, чего я не хотел. Мы торговались: ладно, я тебе это сделаю, а ты мне оставишь вот это. Это было смешно.

— И что вы не хотели делать, но пришлось уступить?

— Ну, скажем, в опере Томский поет пять куплетов — рассказывает, как графиня в Версале получила три карты. Я говорю: «Нельзя ставить на куплеты, ведь это одно и то же — сплошное "ля-ля, ля-ля-ля"». А он: «Нет, тут у меня музыкальное развитие. Ни ноты не отдам!» Слава богу, у меня был перерыв в работе, я съездил домой, отдохнул и решил, что легче сделать, чем дальше спорить. И получилась у нас большая композиция про Версаль. Правда, один куплет я все-таки отрезал.

— Значит, одна массовая сцена — Версаль, а вторая — бал?

— И еще массовая игра в карты. В общем, напридумывали что могли, у нас же была задача ставить спектакль для Исторической сцены. Надо ее как-то заполнить, эту сцену.

— Много народу занято?

— Ой, не считал… 60 человек точно. Ролей всем хватает.

— Кто в главных ролях?

— В первом составе Игорь Цвирко — Германн, Лиза Кокорева — Лиза и Слава Лопатин — Графиня. Второй состав Лантратов—Севенард—Савин, третий — Путинцев, Настя Сташкевич и Гоша Гусев.

— Летом вы называли еще Еву Сергеенкову — восходящую звезду Большого. Балетоманы судачат, что вы ее сняли, а вслед за ней в знак протеста ушел и юный Германн — Дима Смилевски.

— К сожалению, они недоучили свои партии. Выучат — будут танцевать. Но вообще я артистами очень доволен. Иногда забываю на репетиции, что я хореограф, и просто смотрю, как они двигаются. Прошу: повторите еще раз, а сам смотрю на них как зритель, просто любуюсь. Феноменальное поколение эти молодые ребята. Раньше так не танцевали. И столько не танцевали. Но мы все равно много работаем: сейчас они как бы присваивают себе эту хореографию, у нас процесс без остановки идет.