Хрупкому мальчику нужно вставить в ногу растущий стержень

Артему Несину восемь лет, у него несовершенный остеогенез — очень ломкие кости. Читатели Русфонда много лет оплачивают лечение Артема в московской клинике GMS, где системно подходят к терапии и реабилитации детей с этим заболеванием. Лечение идет успешно, однако кости, особенно голеней, успели сломаться столько раз, что теперь деформированы. Последний перелом случился в минувшем сентябре — мальчик сломал правую голень. Однако если сделать еще одну операцию — выровнять ногу и вставить в кость «растущий» штифт, который позволит выдерживать увеличивающиеся нагрузки, — то Артем будет ходить почти как все дети его возраста.

Это, видимо, какая-то подсознательная психологическая реакция защиты — дети с несовершенным остеогенезом очень общительные. Наверное, когда ты хрупкий, то подспудно как-то стараешься расположить к себе всех вокруг: улыбаться, говорить людям добрые слова, интересоваться обстоятельствами их жизни, желать добра. Люди видят эту доброжелательность и в ответ тоже улыбаются, сочувствуют, вникают в обстоятельства...

Артем Несин — такой, он как минимум любимец супермаркета «Пятерочка» на улице Бестужевых в Москве, неподалеку от его дома. Стоит им с мамой войти в супермаркет, как даже усталые кассирши принимаются улыбаться.

— Артем, привет, как дела? — и улыбки, предназначенные мальчику, достаются и другим покупателям.

Очередь становится не томительной тратой драгоценных минут, а приятным времяпрепровождением, когда доброжелательные люди стоят вместе и перешучиваются с милым, немножко смешным из-за непропорционального телосложения мальчиком.

— Артем, привет! — говорит уборщица.

И ее работа перестает быть сизифовым трудом, когда час за часом приходится собирать грязную жижу, которую приносят люди на ногах с заснеженной улицы, а становится вдруг очень нужным и благородным делом — наведением порядка и красоты ради этого милого мальчика, который забавно ковыляет между полками: надо же, чтобы ему было приятно и безопасно, чтобы, не дай бог, не поскользнулся и не сломал бы и так выгнутую полумесяцем ногу.

А продавщица в хлебном отделе знает, что этот милый мальчик обязательно подойдет к прилавку, станет рассматривать выпечку, и тогда она подарит ему булку, за которую не надо платить, которую Артем сможет съесть прямо здесь, закатывая от удовольствия глаза с характерными для несовершенников голубыми склерами и приговаривая:

— М-м-м! Какая вкусная булка!

Не бывает случая, чтобы Артем ушел из супермаркета без подарка — без булки, конфеты или какой-нибудь маленькой игрушки из тех, что лежат на кассе — для рекламных акций магазина.

В школе то же самое: Артема любят и берегут учителя и однокашники. Дети, про которых принято думать, что они эгоистичные и жестокие, часто дарят Артему что-нибудь — то пластмассовый волчок, который, как говорят, утоляет печали, то ценные стикеры, за которые — если собрать несколько и наклеить в альбом — можно получить большую скидку на конструктор лего.

Артема любят. Артему дарят подарки. Однако главный подарок, о котором мальчик мечтает, недостижим. Недостижим даже для великого волшебника Деда Мороза. Мама Артема рассказывает, что, когда у них дома нарядили елку, мальчик стал по вечерам перед сном подходить к ней и шептать что-то.

Он шептал Деду Морозу, что вместо всех подарков, вместо игрушек и конструкторов хотел бы иметь нормальные, неломкие кости. Мальчик знает, что многие дети пишут Деду Морозу письма, просят о чем-нибудь и мечты их сбываются. Но он не стал писать письма. Как бы вам объяснить?

Письмо — это как официальный запрос, который можно удовлетворить или отказать в его удовлетворении. Письмо — это документ. Деду Морозу придется либо совершить чудо, никогда прежде не случавшееся на Земле, либо расписаться в своей неспособности совершить чудо. Из свойственной детям с несовершенным остеогенезом деликатности Артем не стал бросать старому волшебнику такой вызов. Просто приходит по вечерам перед сном к горящей огнями елке и шепчет: «Дед Мороз, пожалуйста, если можно…» А мама слышит это и говорит Артему, что Дед Мороз не всесилен, что на свете не бывает таких уж вопиющих чудес, даже на Рождество.

Да! Но мы можем оплатить операцию.

Инна Кравченко, Москва