Андрей Прах о том, почему вхождение новых субъектов в состав России не бывает одинаковым

В сентябре 2023 года четыре новых региона — Донецкая и Луганская народные республики (ДНР и ЛНР), Запорожская и Херсонская области — наконец обзавелись исполнительной и законодательной властью российского «образца». Это произошло спустя год после их юридического вхождения в состав России и полтора — после фактического. Быстро это или медленно? Ведь и сравнить-то не с чем.

Проводить параллели между процессами, которые сейчас протекают в Донбассе, и событиями, последовавшими за «Крымской весной» — стремительной интеграцией полуострова в юридическое, информационное, инфраструктурное и культурное пространство России, по очевидной причине непросто. «Там ведь ни одного выстрела не прозвучало»,— говорят в новых регионах всякий раз, когда кто-то сопоставляет 2014 и 2022 годы. Однако и уйти от этого сравнения невозможно, ведь в Донбассе очень «близко к тексту» (если не сказать дословно) был воспроизведен именно крымский сценарий. Референдум, формальная независимость, Георгиевский зал Кремля — история повторилась и содержательно, и стилистически. Хотя еще в феврале 2022-го в планы руководства страны это, скорее всего, не входило (по крайней мере, Владимир Путин о присоединении новых субъектов публично не говорил).

Вхождение Крыма в состав России случилось очень удачно с точки зрения ее политического календаря — в марте, за полгода до единого дня голосования (ЕДГ).

Изначально конституционный закон предписывал провести выборы только осенью 2015-го, то есть через полтора года, но почти сразу стало понятно, что смысла тянуть с утверждением официальной власти на полуострове нет. Уже через неделю после «возвращения в родную гавань» новоявленный субъект делегировал в Совет федерации двух сенаторов — Ольгу Ковитиди и Сергея Цекова (они до сих пор остаются на своих местах), а еще через две была принята конституция республики. В тот же день Госсовет Крыма обратился к Владимиру Путину с просьбой форсировать интеграцию и перенести выборы на ближайший ЕДГ, которую президент удовлетворил. В мае была сформирована избирательная комиссия республики, в июне Госсовет назначил дату сентябрьского голосования. В Севастополе день в день принимались аналогичные решения. Что, кстати, теперь подчеркивает стилистическую преемственность 2014-го и 2022-го: вторая волна новых субъектов, вдвое большая, чем первая, подобно крымским «первопроходцам» все делает исключительно синхронно.

Вхождение ДНР и ЛНР, Запорожской и Херсонской областей тоже случилось удачно с точки зрения места в политическом календаре — в сентябре, в самом начале избирательного цикла. Здесь, в отличие от Крыма, форсировать электоральный процесс было незачем, да и нечем: часть территорий нуждалась в восстановлении административного аппарата. Сенаторы от новых субъектов были делегированы в Совет федерации с большей задержкой, чем крымские, лишь 20 декабря, когда в верхней палате стали подводить итоги 2022 года и «закрывать гештальты». Один из назначенцев, представитель Народного совета ДНР Александр Ананченко, в итоге оказался фигурой временной (в сентябре 2023-го его сменил малоизвестный волонтер Александр Волошин), а с основаниями, давшими врио главы ЛНР Леониду Пасечнику наделить сенаторскими полномочиями сотрудницу администрации президента РФ Дарью Лантратову, полной ясности нет до сих пор. Закон о формировании верхней палаты предусматривает «ценз оседлости», из которого есть ряд исключений — дипломаты, экс-губернаторы, офицеры и проч. Под какое из исключений попала госпожа Лантратова, не сообщалось.

В таком же «итоговом» формате на излете 2022-го Народные советы ДНР и ЛНР приняли республиканские конституции. Как водится, в один день. В Запорожской и Херсонской областях поддержать коллег на этот раз не смогли, поскольку действующими законодательными органами просто не располагали: вплоть до сентября законы там издавались от лица врио губернаторов. Надо отдать должное, Евгений Балицкий и Владимир Сальдо — украинские политики с богатым опытом, оба народные депутаты Украины седьмого созыва от Партии регионов (господин Балицкий в 2014 году вышел из нее и как одномандатник избрался в следующий созыв Верховной рады, где присоединился к «Оппозиционному блоку»), с задачей консолидации власти справились и закрепились у руля вверенных им территорий. Собеседники «Ъ» ни в одном из регионов не сомневались, что вся «четверка», получившая 30 сентября 2022 года «президентский карт-бланш» c приставкой «врио», 10 сентября 2023-го от нее благополучно избавится. Так и произошло.

Яркое отличие сегодняшней ситуации от крымской — в дефиците кадров, особенно в областях, которыми полгода руководили самоорганизованные «военно-гражданские администрации».

Если полуостров, всегда будучи полноценной республикой, то есть считай готовым субъектом, вошел в состав федерации словно смазанный винтик, то новые области мало того что испытали шоковый отток населения, так еще и отделились от унитарной Украины. Еще до вхождения в состав России ряд ключевых постов там заняли российские специалисты, а с началом полномасштабной интеграции «приезжие» стали если не основой, то очень заметной частью управленческого аппарата. Даже на его верхнем уровне — сплошь россияне, например сенаторы Дмитрий Рогозин, Константин Басюк и Игорь Кастюкевич. В республиках засилье иногородних не так драматично: там оно изначально было меньше, а спустя полтора года «уже и не сильно заметно», признаются собеседники «Ъ». Команды, по их словам, устоялись, текучки среди топ-руководителей почти нет, а чиновники среднего звена — преимущественно местные. Здесь уместно будет напомнить, что новые субъекты стали «трамплином» для взлета многих российских чиновников, в первую очередь — главы Чукотки Владислава Кузнецова (поработал первым вице-премьером ЛНР) и губернатора Омской области Виталия Хоценко (поработал премьером ДНР), и эта взаимовыгодная для федерального центра и Донбасса «кузница», без сомнения, еще выкует немало высокопоставленных карьер.

Спикер Совета федерации Валентина Матвиенко, отвечая на вопрос «Ъ» об интеграции новых субъектов, напомнила, что на федеральном уровне оно «в основном завершено»: было принято 56 соответствующих законов, и теперь главное — наладить тесную кооперацию с центром. В составе Украины «воссоединенные» регионы были «донорами», из которых «выкачивали ресурсы», поэтому сейчас, продолжила госпожа Матвиенко, они пребывают в запущенном и полуразрушенном, даже «постсоветском» состоянии. Разумеется, в составе России эти земли смогут реализовать свой потенциал — дайте им только удочку, не рыбу. Один из высокопоставленных собеседников «Ъ» в новых регионах высказывается чуть более приземленно: интеграция идет «штатно», с учетом переходного периода к 2026-му будет завершена. Другой и вовсе бравирует: «Крым это делал восемь лет, мы — за один год». Что ж, можно взглянуть на ситуацию и под таким углом.