Парламентарии предлагают конкретизировать семейное законодательство

Группа депутатов Госдумы предлагает уточнить понятие «интересы ребенка» в Семейном кодексе в соответствии с традиционными ценностями. К «наивысшим интересам ребенка» авторы отнесли защиту его жизни и здоровья и сохранение детско-родительских отношений. Чуть менее значимыми (но все равно «важнейшими») оказались крепкая семья и сохранение брака родителей, родительский авторитет, контроль родителей над ребенком, сохранение семейных связей ребенка и почитание старших. Опрошенные “Ъ” юристы отмечают, что существующие правоприменительные механизмы успешно работают и без расшифровки упомянутой формулировки. К критикам присоединилась и глава семейного комитета Госдумы Нина Останина (КПРФ): по ее мнению, инициатива лишь «имитирует законотворческую деятельность».

В понедельник в Госдуму внесены поправки к ст. 57 Семейного кодекса (СК РФ), наделяющие ребенка, достигшего десятилетнего возраста, правом «выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы». Авторы предлагают конкретизировать понятие «интересы ребенка» в соответствии с традиционными российскими семейными ценностями. Законопроект разработали депутаты Дмитрий Кузнецов и Дмитрий Гусев (СРЗП), Олег Матвейчев (ЕР), Иван Мусатов и Станислав Наумов (ЛДПР). К «наивысшим интересам ребенка» авторы отнесли защиту его жизни и здоровья и сохранение детско-родительских отношений. Чуть менее значимыми (но все равно «важнейшими») оказались крепкая семья и сохранение брака родителей, родительский авторитет, контроль родителей над ребенком, получение воспитания и образования, основанного на традиционных российских духовно-нравственных ценностях, сохранение семейных связей ребенка и почитание старших.

В действующей редакции ст. 57 СК РФ обязывает заслушивать ребенка в ходе любого судебного или административного разбирательства. Органы опеки и попечительства либо суд могут принять решение только с согласия ребенка, достигшего возраста десяти лет. Учет его мнения обязателен, за исключением случаев, когда это противоречит его же интересам. Статья применяется, в частности, при решении вопроса, с кем из родителей после развода остается жить ребенок или при решении вопросов об ограничении родительских прав.

В пояснительной записке депутаты объясняют, что отсутствие в законе определения «интересов ребенка» — существенный правовой пробел. При этом авторы критикуют ряд международных конвенций, ратифицированных РФ, в том числе Конвенцию о правах ребенка и Декларацию прав ребенка, полагая, что содержащиеся в них нормы о «наилучших интересах» — своеобразный «троянский конь», с помощь которого в право и правоприменительную практику внедряются западные ценности. Кроме того, господин Матвейчев считает, что практика применения ст. 57 СК зависит от чересчур большого числа побочных факторов: «У нас противоположные решения по одинаковым по сути делам могут выноситься в зависимости от региона или республики, где дело слушается. Влиять может и жизненный опыт судьи, и настроение прокурора». Господин Матвейчев заявил корреспонденту “Ъ”, что надеется на продуктивное обсуждение законопроекта в профильных комитетах Госдумы, ведомствах и с представителями общественности.

Партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Екатерина Тягай отмечает, что, несмотря на отсутствие четкого определения термина «интересы ребенка», закон и сложившаяся судебная практика достаточным образом раскрывают его. Предлагаемые же авторами законопроекта изменения в действительности исчерпывающе не определяют и не характеризуют интересы детей, считает адвокат: «Как должен будет поступить суд, если учет одних наивысших интересов — жизни и здоровья — войдет в противоречие с другим наивысшим интересом — сохранение детско-родительских отношений? Или как действовать в обстоятельствах, когда "сохранение на весь период детства индивидуальности ребенка" (важнейший интерес) окажется невозможным при "управлении, руководстве родителя ребенком и контроле над ним" (также выделено в качестве важнейшего интереса)?» «Разработчики обходят стороной вопрос о том, как предлагаемое толкование интересов ребенка будет сочетаться с отсутствием на сегодня в России эффективных механизмов профилактики и предотвращения семейно-бытового насилия»,— отмечает Екатерина Тягай.

Адвокат, член IAFL (Международная академия юристов по семейному праву) Гаяне Штоян поясняет, что при решении вопросов по семейным делам суд оценивает доказательства в том числе и «по своему личному убеждению», но в каждом судебном акте есть опора на четкие юридические механизмы, «поэтому говорить о пробелах в законодательстве излишне». Семейные дела при внешней схожести всегда отличаются большой индивидуальностью, говорит госпожа Штоян, и «лишняя конкретизация может даже принести вред». «Мы видим в тексте "руководство и управление детьми", хотя в интересах ребенка — забота о нем, а не руководство»,— обращает внимание эксперт, а пункт о сохранении авторитета родителей, по ее мнению, вовсе «переводит проблему в плоскость неюридической терминологии». Эксперт напомнила, что Россия не вышла из целого ряда международных конвенций, которые также конкретизируют понятие «интересов ребенка» и помогают решать споры, связанные с детьми, между странами.

Глава профильного комитета Госдумы Нина Останина присоединилась к критикам законопроекта, назвав инициативу «имитацией законотворческой деятельности, заменяющей решение реально важных вопросов». Депутат уверена, что понятие «интересы ребенка» не нуждается в дополнительной расшифровке, так как очевидно, что приоритет — «это его жизнь и здоровье». «У нас Год семьи, поэтому все пытаются на этой теме заработать популярность. Но инициативы, которые не меняют реальную жизнь детей по всей стране, не нужны народу,— считает госпожа Останина.— Нужны комплексные изменения, например, для увеличения финансовой поддержки семей, их доступа к образованию, медицине, а не теоретические формулировки».

Полина Ячменникова