«Доска Дионисия»: иконы, интриги, расследования в мире позднего СССР

В издательстве Individuum вышел роман художника, поэта, публициста и деятеля православного подполья Алексея Смирнова фон Рауха «Доска Дионисия» — полвека ждавший публикации авантюрный детектив о спекуляции иконами в СССР 1970-х годов.

Текст: Игорь Гулин

Умерший в 2009 году Алексей Смирнов фон Раух — недооцененная фигура советской и постсоветской контркультуры. Неизвестность его легкообъяснима: профессиональный статус Смирнова сложно определить. Он был активным фигурантом «третьего авангарда» 1960-х, приятельствовал с Анатолием Зверевым и Владимиром Яковлевым, был вполне признан на Западе, но потом как-то не вписался в андерграундный канон. Отчасти потому, что изрядная часть его наследия погибла при пожаре в мастерской, отчасти потому, что как художник Смирнов был скорее не новатором, а восстановителем. Его стиль — синтез модернистских эстетик: Петров-Водкин, де Кирико, Филонов, Пикассо, иконопись, перемешанная с сюрреалистической эротикой. Сейчас она смотрится не слишком впечатляюще. Смирнов, похоже, и сам был не вполне доволен собственным искусством, в 1970-х он почти бросил живопись и занялся прикладной деятельностью — росписью храмов. Помимо того, он писал стихи, рассказы, пьесы, дружил с Мамлеевым и Головиным, входил в костяк южинского кружка, но и от этой компании довольно быстро отошел. Кажется, трансгрессивное буйство «южинцев» стало ему попросту скучно. Его художественные тексты того времени так и остались в архивах, если вообще сохранились. Единственная опубликованная книга Смирнова — «Полное и окончательное безобразие», изданный посмертно крохотным тиражом сборник публицистических эссе и мемуарных очерков, по большей части написанных уже в 1990-е и 2000-е. Книга эта удивительная. Только читая ее, можно хотя бы отчасти оценить масштаб личности Смирнова фон Рауха.

Он был потомственным аристократом и всю жизнь кичился принадлежностью к высшему сословию, презирая гегемонов-пролетариев (как ни странно, аристократическая фамилия здесь Смирновы, фон Раух — псевдоним, означающий «из дыма»). Был прихожанином катакомбной церкви и общался со столпами религиозного и мистического диссидентства (в частности, Смирнов был близок с автором «Розы мира» Даниилом Андреевым, о котором написал несколько очерков). Хорошо знал не только андерграундных художников, но и всю советскую культурную номенклатуру (его отец, художник Глеб Смирнов, как многие выжившие аристократы, стал соцреалистическим классиком). Как профессиональный реставратор он был погружен в клубившуюся вокруг советской церковной жизни теневую экономику, мир фальсификаторов и фарцовщиков. Все эти круги, разумеется, были пронизаны агентами КГБ, и в них Смирнов тоже отлично разбирался. Разнородное и довольно пакостное социальное варево кишит и извивается на страницах его мемуаров.

Также извивается само смирновское письмо. Возвышенная летопись духовных подвигов внезапно переходит в смакование сексуальных и желудочно-кишечных непотребств, глубокий политический анализ российской истории — в чистейший конспирологический бред. Смирнов ненавидел большевиков, но в общем-то презирал и белых. Он считал себя русским националистом, будучи страстным юдофилом. Среди прочего он уверял, что подлинным русским необходимо покинуть «Эрефию» и основать где-нибудь свой Израиль — маленькую страну с сильной армией и теократическим принципом власти. Он ненавидел все столбовые явления русской культуры, однако и признанные маргиналы вроде старых знакомых Мамлеева и Лимонова казались ему приспособленцами, да и просто дураками. Маргинальность самого фон Рауха была сродни дорогому ему средневековому юродству. В основе ее ощущение, что мир — помойка, постичь и воздействовать на него можно, лишь сделав свое мышление и практику такими же помоечными, бессистемными. Каждый жест — бытовой и культурный — должен вызывать оторопь. (Повседневное поведение его было таким же пугающим, придурошно-парадоксальным, сознательно юродивым.) Написанный в 1976 году роман «Доска Дионисия» — как раз такой жест.

Формально это вполне ладно скроенный детектив. В центре повествования — судьба драгоценной иконы Спасителя, написанной великим иконописцем Дионисием для некоего монастыря где-то в Центральной России. В 1917 году последний архимандрит, бывший гусар, масон, заговорщик, участвовавший в подготовке Февральской революции, а потом устроивший вместе со своими монахами антибольшевистский путч, спрятал икону и другие сокровища в тайник. В 1970-х икона внезапно всплывает на свет, и начинается ее одиссея по новому советскому миру. Свои роли в приключениях Спаса играют зловещие бывшие белогвардейцы, циничные и жадные священники, утонченно-порочные спекулянты, спивающиеся художники-фальсификаторы, уголовные громилы, мятущиеся и падкие на денежку жалкие интеллигенты. Каноническую для жанра роль сыщика-любителя выполняет обаятельная искусствоведка, защитившая диссертацию по Дионисию.

Самое необычное в этом романе: Смирнов всерьез собирался его напечатать (под псевдонимом Алексей Анненков). Он вставляет в текст пассажи о долге советского человека, классовой борьбе и бдительности органов, с почтением поминает культурных деятелей вроде Луначарского или Грабаря, которых от всей души ненавидел. В общем, если хоть чуть-чуть представлять себе характер автора, понятно, что это — чистейшее хулиганство. В 1960-х, когда многие свободомыслящие сверстники Смирнова пытались наладить контакты с официальной культурой, он считал это затеей принципиально порочной. В конце 1970-х, когда люди андерграунда существовали уже почти полностью обособленно, публикация такого «советского антисоветского романа» была бы актом веселого террора, направленного против своих и чужих.

У «Доски Дионисия» есть два прямых предшественника. Это мамлеевские «Шатуны» и знаменитое «Чего же ты хочешь?» Всеволода Кочетова. Все три романа принадлежат к одной линии «позднесоветской достоевщины»; все они представляют современный авторам СССР как территорию, заселенную всевозможными монстрами, гадами, пожирающими друг друга и мечтающими о более крупной пище. При этом пасквиль сталиниста Кочетова, как ни странно, ближе к тексту фон Рауха, чем метафизической хоррор Мамлеева. У того тоже важную роль в сюжете играет торговля иконами, вокруг которой суетятся разнообразные антисоветские элементы — фашиствующие «бывшие», мракобесы-подпольщики, фарцовщики из золотой молодежи. Смирнов наверняка прочитал кочетовский роман (он вообще читал все на свете) и решил написать то же самое — только со знанием материала.

Проблема в том, что он поставил себе не совсем разрешимую задачу. Писать роман для читателей самиздата ему явно было неинтересно, но, чтобы быть напечатанной, книга все же не могла быть откровенной пародией — а именно в подрыве советского чтива изнутри, похоже, была затея Смирнова. В результате получилось ни то ни се; и не до конца отредактированный роман на многие десятилетия остался в столе у автора. Однако, как это часто бывает с не совсем законченными книгами, в «Доске Дионисия» остался запас чарующей жути, не выветрившийся за эти почти пятьдесят лет.

Алексей Смирнов фон Раух. Доска Дионисия. М.: Individuum, 2024

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram