Эксперты обсудили российское государство

В пятницу Фонд развития гражданского общества (ФоРГО; аналитический центр, работающий с администрацией президента и «Единой Россией») провел круглый стол «"Антихрупкость" государства Путина: идеология, институциональные основы, ценностный выбор». В ходе него эксперты объясняли, почему современное российское государство стабильно, и даже нашли в его политической системе элементы гибкости. Модернизация последней возможна, но происходить она должна в рамках «ребер жесткости». Тогда государству не страшны «черные утятки».

«Антихрупкость» — понятие, введенное американским публицистом Нассимом Талебом. Его идея в том, что четко выстроенная система, в которой исключены ошибки и кризисы, на деле оказывается уязвимой. Когда она все-таки сталкивается с рисками, то не способна на них гибко среагировать. Чтобы стать «антихрупкой», система, наоборот, должна учиться на своих ошибках и быть чувствительной к изменчивости и неопределенности результатов. Как легко было догадаться по теме круглого стола, эксперты Фонда развития гражданского общества, по собственному мнению, черты «антихрупкости» в «государстве Путина» нашли, чем и решили поделиться публично.

Начал обсуждение глава ФоРГО Константин Костин. По его словам, специальная военная операция и противостояние с «коллективным Западом» сыграли роль «идеального шторма» или стресс-теста для российского государства.

«По крайней мере на сегодняшний день даже критически настроенные эксперты признаются, что российское государство, несмотря на все вызовы, сохраняет устойчивость и успешно адаптируется к новым реалиям»,— убеждал собравшихся эксперт. Он уверен, что для России отсутствует вероятность шоковых сценариев в экономике, а в совокупности с «консолидацией вокруг флага», рейтингами представителей власти и результатами выборов это позволяет говорить, что «система работает хорошо, четко».

Эксперт ФоРГО Виталий Иванов решил дополнить коллегу и поделился своей концепцией «антихрупкости». «Запрос на "антихрупкость" исторически был сформулирован в 90-е годы, когда Россия приобрела суверенитет. Этот запрос не всегда артикулировался, понимался, но тем не менее он был. ХХ век оказался очень недобрым. Два крушения, в 1917 году и в 1991-м. Конечно, после такого не мог быть не сформулирован общий политический мировоззренческий, политико-психологический запрос на построение государства, которое невозможно было бы разрушить, которое само не слиняло бы»,— сказал эксперт. По его мнению, сейчас он реализован в полной мере в том числе и во взаимоотношении центра с регионами, ведь и в Конституции прописана единая система публичной власти, и губернаторский корпус сформировали из людей, «которые не подведут и не предадут».

Кандидат философских наук Борис Межуев увидел российскую «антихрупкость» в его реализме. «Предыдущие государственные проекты, включая, наверное, даже имперские и монархические и, очевидно, советский и постсоветский, несли утопический компонент. Первый родился из идеи построения суперсправедливого общества, града небесного на земле. А в основе второго лежала утопическая идея о сближении с Западом и включении в тот мир, который тогда называли мировым цивилизованным сообществом»,— пояснил философ.

Председатель попечительского совета Центра политической конъюнктуры Алексей Чеснаков вывел целых 11 функций, с которыми российское государство справляется, а через них приобретает и «антихрупкость». Среди них оказалась и «сензитивная».

Как пояснил эксперт, он увидел ее проявление в том, что в декабре—январе Минюст зарегистрировал семь оргкомитетов политических партий: «Это показывает, что система чувствительна. Появились новые игроки и акторы, и система на них реагирует». По мнению политолога, система в рамках функции представительства справляется и с обеспечением конкуренции, но «гармоничной», способствующей росту (несистемным группам благоприятные условия создавать не нужно).

Вопросы журналистов, в том числе и корреспондента “Ъ”, касались как раз внутриполитического устройства России. В частности, поднимался вопрос, можно ли назвать его достаточно гибким, чтобы оно соответствовало исходному понятию «антихрупкости», и можно ли судить о границах этой гибкости по итоговому списку кандидатов в президенты. «Любой конструкции необходимы какие-то ребра жесткости, какие-то элементы, которые обеспечивают устойчивость»,— заявил Константин Костин, отметив, что система достаточно гибкая, чтобы справиться с «черными лебедями» (еще одно понятие Нассима Талеба), которые пока «утятки». А Алексей Чеснаков заявил, что систему можно было бы назвать не гибкой, если бы в выборах не участвовали представители непарламентских партий, а они есть, хотя какая-то модернизация, по его словам, возможна (например, увеличение сроков президентской и думской кампаний и введение на них коалиций).

Константин Костин в ходе обсуждения анонсировал, что ФоРГО продолжит разработку темы и в дальнейшем выступит с докладом о российском государстве, его институтах, практиках государственного управления, о политической системе, экономических отношениях, идеологии и ценностях.

Андрей Винокуров